Та хоть и была чересчур грамотная (порой ученость из нее так и перла), зато сама чинила себе башмаки и нюхала табак, а это, по скромному мнению мамани Огг, был первый признак Нашего Человека.
В одежде бабуси Развейли наблюдался определенный беспорядок, словно сетчатка бабусиного внутреннего ока отслоилась и старушка жила сразу в нескольких временах. Когда тронется умом обычный человек, добра не жди, но куда страшнее, если упомянутый ум обращен к сверхъестественному. Оставалось только надеяться, что бабуся Развейли всего лишь путает, куда надевать нижнее белье - под платье или поверх него.
Увы, бабуся Развейли сдавала все сильнее - ее стук в" дверь иногда раздавался за несколько часов до появления самой бабуси, а следы на дорожке возникали несколько дней спустя.
При виде третьей ведьмы сердце у мамани ушло в пятки, но не оттого, что Летиция Мак-Рица была дурной женщиной. Совсем напротив, она слыла дамой достойной, порядочной, любезной и доброй (по крайней мере к миролюбивым животным и не слишком чумазым ребятишкам). И всегда была готова оказать ближнему добрую услугу. Беда в том, что при этом Летиция руководствовалась единственно своими представлениями о благе этого ближнего и с ним самим не советовалась. Итог был печален: все получалось шиворот-навыворот.
Вдобавок Летиция была замужем.
Маманя ничего не имела против замужних ведьм. Правила этого, в общем, не запрещали; она и сама сменила множество мужей - и даже троих законных. Но у почтенного Мак-Рицы, отставного колдуна, водилось чертовски много золота, и маманя подозревала, что Летиция занимается колдовством от нечего делать, как иные светские дамы вышивают подушечки для преклонения колен в церкви или навещают бедняков.
Итак, у госпожи Мак-Рицы были деньги. У мамани не было ни гроша, и поэтому она заочно недолюбливала всех, у кого они есть. На Летиции был такой шикарный черный бархатный плащ, что казалось, будто в окружающем мире вырезали дыру. У мамани такого плаща не было. Никакие шикарные бархатные плащи ей даром не были нужны. Она за роскошью не гналась и не понимала, отчего бы и другим не жить скромнее.
- Здравствуй, Гита. Как делишки? - сказала кума Бивис. Маманя вынула изо рта курительную трубку.
- Лучше не бывает. Заходите.
- Льет как из ведра, ужас! - пожаловалась бабуся Развейли. Маманя поглядела на небо. Небо было морозное, сизо-лиловое. Но там, где блуждала бабусина душа, наверняка шел дождь.
- Так входите, обсушитесь, - добродушно предложила маманя.
- И пусть наша встреча пройдет под счастливой звездой, - изрекла Летиция. Маманя понимающе кивнула - Летиция всегда выражалась так, точно книга, по которой она училась колдовству, была написана не слишком даровитым в художественном отношении автором, - и поддакнула:
- Вот-вот.
Под журчание вежливой беседы маманя приготовила чай со сдобными лепешками. Потом кума Бивис тоном, недвусмысленно обозначающим начало официальной части, объявила:
- Маманя, мы здесь в качестве комитета Испытаний.
- Да ну?
- Я полагаю, ты примешь участие?
- Ну да. Исполню свой маленький номер. - Маманя покосилась на Летицию. Та улыбалась, и эта улыбка мамане не очень понравилась.
- В этом году много желающих, - продолжала кума. - В последнее время от девчонок отбою нет.
- Ищут парней, - фыркнула Летиция. Маманя промолчала. По ее мнению, приворот был отличным применением колдовства. В некотором смысле - одним из фундаментальных его проявлений.
- Вот и славно, - сказала она. - Все хорошо, много народу. Но.
- Прошу прощения? - удивилась Летиция.
- Я сказала "но", - пояснила маманя. - Кто-то ведь должен сказать "но", верно? Наша маленькая беседа подходит к большому "но". Вот я его и говорю.
Она знала, что самым возмутительным образом нарушает протокол.
Полагалось еще минут семь болтать о пустяках, прежде чем приступать к делу, но присутствие Летиции действовало мамане на нервы.
- Это насчет Эсме Громс-Хмурри, - сказала кума Бивис.
- Ну? - без удивления откликнулась маманя.
- Я думаю, она тоже будет участвовать?
- Не припомню, чтоб хоть раз обошлось без нее. Летиция вздохнула.
- Я думаю, вы... Не могли бы вы уговорить ее... в этом году воздержаться?
Маманя оторопела.
- Уговорить? - переспросила она. - Ну, разве что топором.
Колдуньи дружно выпрямились на стульях.
- Понимаешь... - слегка смущаясь, начала кума.
- Честно говоря, госпожа Огг, - вмешалась Летиция, - очень трудно найти желающих выступить, когда известно, что будет барышня Громс-Хмурри. Она всегда выигрывает.
- Ну да, - согласилась маманя. - Это ведь состязания.
- Но она всегда выигрывает!
- Ну и что?
- В других состязаниях, - сказала Летиция, - одному и тому же участнику позволено занимать первое место лишь
три года подряд, а затем он на некоторое время отстраняется от участия.
- Да, но мы-то ведьмы, - напомнила маманя. - У нас свои правила.
- Это как же?
- Их нету.
Летиция разгладила юбку.
- Пожалуй, пора их придумать.
- Ага, - хмыкнула маманя. - И вы собрались пойти и сказать Эсме об этом? Ты тоже, кума?
Кума Бивис отвела взгляд. Бабуся Развейли пристально всматривалась куда-то в прошлую неделю.
- Насколько я понимаю, барышня Громс-Хмурри - очень гордая женщина, сказала Летиция.
Маманя Огг снова пыхнула трубкой:
- Это все равно что сказать "море полно воды". Гостьи на минуту примолкли.
- Ценное замечание, - первой нарушила тишину Летиция, - но я не вполне понимаю его смысл.
- Если в море нет воды, это не море, - пояснила маманя Огг, - а всего-навсего здоровущая яма в земле. С Эсме штука в том, что... - Маманя шумно затянулась. - Она - сама гордость, понимаете? А не просто гордая женщина.
- Ну так, может быть, ей полезно научиться быть чуточку скромнее...
- С чего это она будет скромничать? - вскинулась маманя. Но Летиция, подобно многим людям, которые снаружи
мягкие как персик, внутри имела твердую косточку и без
боя не сдавалась.
- У этой особы, несомненно, природный дар, и, поверьте, ей бы следовало благодарить...
Тут маманя Огг бросила слушать. У этой особы. Вот, значит, что.
Какое ремесло ни возьми, везде одно и то же. Рано или поздно кого-нибудь осеняет: необходима организация. И будьте уверены, организаторами станут не те, кто, по общему мнению, достиг вершин мастерства, - тем "не до этого, они работают. Правда, обычно это и не самые худшие - те (а куда деваться!) тоже трудятся в поте лица.
Нет, как правило, организовывать берутся те, у кого достаточно времени и желания бегать и суетиться. И - опять-таки, если не кривить душой, - миру нужны те, кто бегает и суетится. Но не обязательно их любить.
По внезапному затишью маманя догадалась, что Летиция наконец высказалась.
- Да что вы говорите! Вот я, к примеру, - подала она голос, - даровита от природы. У нас, Оггов, колдовство в крови. Мне чары наслать всегда было раз плюнуть. А Эсме... что ж, капелька способностей и ей досталась, это верно, но очень даже небольшая. Пока заклятие наложит, семь потов сойдет с бедняжки. Она просто работала как проклятая. И теперь вы хотите ей сказать "завязывай, родная"?
- Вообще-то мы надеялись, что это скажете вы, - призналась Летиция.
Маманя открыла рот, чтобы выпустить на волю пару-тройку крепких словечек, но передумала.
- Вот что, - решила она, - скажете ей сами, завтра, а я приду ее поддержать.
Когда они появились на дорожке, бабаня Громс-Хмурри собирала Травы.
Обычные травы, используемые поварами или знахарями, считаются простыми. Травы бабани простыми не были. Они были либо сложными, либо никакими. И всякими легкомысленными штучками, вроде миленьких корзиночек и изящных ножниц, тут не пахло.