Над нами опять тяготеет Рок, как это, говорят, было в древности.
— А ты, стало быть, предсказатель…
— Бери выше — пророк. Хотя и в своем отечестве. Или больше не веришь в мою интуицию?
— Ну… предрекай.
— Думаешь, с гибелью Калиды кончились и проблемы? Боюсь, это было разминкой. А вот теперь за нас примутся всерьез.
— Кто? — спросил Аскольд. — Те парни — с набережной?
Откинувшись в кресле, он упирался взглядом в мою переносицу, демонстрируя положенную главарю твердость, — хотя пальцы отстукивали на столешнице дробь. Да я и без того чувствовал его беспокойство.
— Там нет угрозы, — уверенно сказал я. — Пока будешь вести себя по-людски, оттуда не наедут.
— А где есть?
— Если б я знал!..
Точнее, если бы я мог обосновать свои подозрения. Ведь здешние твердолобы принимают без доказательств лишь то, что видят сами.
— Бояться следует тех, кто имеет Власть, — все же сказал я. — Кто могут приказать тебе, и ты пойдешь за ними, как на привязи.
— Ну, Род!.. Опять впадаешь?
— Я-то — ладно. А вот когда впадешь ты, будет поздно.
— Это еще почему?
— Потому что тебе не совладать со своим Зверем.
Аскольд поглядел на меня, как на блаженного, — зациклился, мол, на своей идее. А ведь каким полезным братком мог бы стать!.. Лучшим из его самураев. Знал бы он, какая теперь цена этим «лучшим».
— Ладно, — сказал главарь, — вернемся к твоей пушке.
— Если эти штуковины производят в губернии, а не завозят…
— Ну?
— …то работали явно не кустари.
— Намекаешь на Компанию?
— В первую очередь. То есть я даже не представляю, где еще можно организовать производство, чтоб это не бросалось в глаза. А когда штампуют тачки, да еще в таких масштабах!.. Неслабое прикрытие, верно?
— Для прикрытия даже слишком, — с сомнением произнес Аскольд. — Да у меня половина братков разъезжает на местных броневиках!
— Сэкономил, да?
— И дешевле, само собой. Но главное, качество — на удивление. Будто не лагерники клепали.
Вот и еще странность, отметил я. Откуда у коммунаров такая умелость?
Но вслух заметил:
— Ну, они лишь собирают. Набор «Сделай сам».
— Так я ж и говорю о сборке. Детали-то, понятно… Хотя тоже ведь надо расстараться, чтоб поставляли не мусор? А тут — трехслойная броня, двигатели с реактивом, полная электронная начинка…
— Тоже отечественная?
— Ну.
— Патриот!.. «Месс-Менд» не читал?
— Это при чем?
— А то, что сделают тебе — потом не расхлебаешь.
— И что еще скажешь хорошего? — полюбопытствовал Аскольд.
За мной не заржавело:
— Скоро наша броня утратит смысл — когда наклепают бластеров. Уж не знаю, где здешние чинуши добыли документацию, — ясно, не сами придумали. И заказчиков у них будет, как собак… Не говоря о том, что первыми вооружатся сами и тогда наведут в губернии порядок.
— Но если это придумали другие, они же обставят Компанию? Или, по крайней мере, не отстанут.
— Представь, что бластеры сконструировали американы. Или японцы. Это оружие ближнего боя, на мировой баланс оно не повлияет. А вот при внутренних разборках… Не станут же по своей губернии долбать ядерными зарядами!
— Ты уверен?
— Во всяком случае, шансов мало. И если Клоп вооружится бластерами, то любой десант расщелкает за минуты. А уж Семьи ему на один чих!
— Если мы не добудем их раньше.
Кажется, Аскольд уже замыслил налет. Что ж, это напрашивается.
— У Компании надежная охрана, — заметил я. — Отлично вооруженная и неподконтрольная никому, кроме Крокина, главного сторожевика. В одиночку ее не одолеть, даже с поправкой на внезапность.
— Предлагаешь скооперироваться с кем-нибудь? — насторожился он. — Уж не с Грабарем ли?
— Да на здоровье! — пожал я плечами. — Мне-то что? Гуляйте и дальше гордыми… пока вас не прищучат Валуев с Лущенко, науськиваемые Клопом.
— Ладно-ладно, — проворчал Аскольд. — А сам чего собираешься делать?
— Был у рыцарей хороший девиз: «Делай, что должен, и будь что будет».
— Главное, думать не надо, — съязвил он. — Как говаривал один умник, принципы нужны тем, у кого проблемы с моралью.
О! Уже и меня цитируют. Но когда о морали вдруг вспоминает бандит…
— Конечно, ты сильный парень, — сказал главарь на прощанье. — Но легкий. Как тот ежик на пеньке. Так что не зарывайся, ладно?
— Это всё, что тебя заботит? — спросил я. — Счастливец!
От бандитского гнезда я двинулся к торгашам, тоже обитавшим отдельно от остальных. За пару сотен метров до их слободы дорожное покрытие заметно разгладилось и фасады домов стали нарядней, оштукатуренные наново. А ближние улицы были загромождены машинами, оставлявшими для проезда узкую тропку. Приткнув свой «болид» к тротуару, я отправился бродить по торговым рядам, оккупировавшим в слободе все первые этажи. Магазины, ларьки, лотки стояли сплошняком, кое-где даже перекрывая друг друга.
Вот тут жизнь бурлила. Покупатели стекались сюда со всей губернии, завлекаемые сказочным обилием товара и низкими ценами. Некоторые даже прикатывали на автобусах, забивая их барахлом, чтоб продавать затем у себя. По улицам бродили «бутерброды», с обеих сторон упакованные в рекламу; у распахнутых входов резвились клоуны, завлекая публику. К такому еще не привыкли, а потому поглядывали с любопытством. Зато от выскакивавших, точно из засады, продавцов испуганно шарахались, а уж когда за покупку благодарили, терялись вовсе.
Тимофея я приметил издали. Рослый, широченный, бородатый, он крутился перед витринами универмага, вполголоса инструктируя лоточников и не забывая дыбиться прохожим, потенциальным своим клиентам. Мне тоже улыбнулся — сперва по инерции. Затем узнал и расплылся еще шире.
— Какие люди! — пророкотал он, раскидывая лапища. — Явление Шатуна народу. Не часто, но случается.
— Зато ты мелькаешь за пятерых, — отбрыкнулся я. — Еще не кончился завод?
— Раньше меня похоронят, — заверил Тимофей, будто и на кладбище собирался хлопотать да зазывать покупателей. И вскинул палец: — О как!
Я хотел было развить тему, но тут мое внимание привлекла чудная сценка. На другой стороне улицы, в тесном магазинчике, двое бесстрастных типов обыскивали полицейского. Третий, облокотясь на узкий прилавок, строчил что-то — видно, составлял протокол. Немедленно я нацелил на витрину «слухач» и будто проникнул сквозь стекло.
— Ну мужики, — скулил злосчастный коп, глядя в пол, — ну че вы? Будьте ж людьми! У меня… это… семья, дети. Отпустите, а?
Кажется, он даже готов был пролить слезу. По крайней мере очень старался, громко шмыгая носом, а увесистым кулаком тер глаза. Хотя на бедствующего не походил: раскормленный, мордатый, на шее поблескивает золотая цепь. Сколько раз я видел таких же, лениво фланирующих вдоль прилавков, провожаемых угрюмыми взглядами торгашей. И не поймешь сразу, бандиты это или законники, — тем более, те и другие часто обряжаются в камуфляж.
— Уже не первого подлавливают, — удовлетворенно заметил Трофим. — Черт знает, может, и наведут порядок!..
— Не по чину брал? — фыркнул я. — Коп должен одариваться сверху, а не хапать сам. Так это ж не значит, что станут меньше грабить. Кстати, что за типы его шмонают?
— Из внутренней полиции, сказывают. Напрямую подчинены Валуеву.
— И что, их еще не пробовали купить?
Торгаш усмехнулся:
— Как не пробовать!.. Пока без толку, насколько знаю.
— Такие дорогие, что не продаются?
— Да вроде не скупились.
— Н-да, — сказал я. — «В Багдаде все спокойно». Как перед бурей.