Наглядевшись на представление, мы с Трофимом нырнули в универмаг, пронизав завесу прохладного воздуха, и побрели вдоль стоек, обсуждая ассортимент. Народу хватало — многие и заскакивали сюда, чтоб отдохнуть от жары, а без покупки уходили редко. Как всегда, бородач интересовался у меня новинками, которые не добрались еще в наше захолустье. В отличие от Аскольда, он не искал легкой наживы, но в торговле важно опередить прочих — хоть на чуть.
Из его товаров меня насмешил «Коба», средство от тараканов.
— А средство против Коб не знаешь? — спросил я. — Похоже, это случай, когда лекарство горше болезни.
— Средств-то хватает, — ответил Тимофей. — Спроса нет. Вот «Кобу» разбирают за милую душу.
— А тебе лишь бы заработать!..
— Money-money, — уважительно произнес он. — Нынче за все приходится платить. Знаешь, сколько стоит кило железа? Пару-тройку мэнчиков.
— Получается, по твоей лавке разбросаны двадцатки да полусотни, — заметил я, кивая на стенд с гантелями. — Чего ж не запираешь в сейф?
— Ты вот зубы скалишь, а давеча один пытался вынести за пазухой пудовый блин.
— Ого!.. Наверно, не хиляк?
— Так ведь и я не слаб!
— Отделал его, да? Все ж ты куркуль.
— Конечно, не «милосердный самарянин», — спокойно признал Тимофей. — Зато не халявщик, как многие. Чужого мне не надо, но и свое за так не отдам.
— Жадный, да?
— Жадный — кто разевает рот на чужое. А я уж тогда скупой.
— Тоже ведь не достоинство?
— Я тот, кто есть. И не строю из себя благодетеля, лишь бы обирать ближних. По нынешним временам и честность — много.
— Похоже, достали тебя ворюги, — заметил я.
— Да уж, — вздохнул он. — Я чаял, тут мы достигли предела, отмеренного людям, — ан нет. Понятно, когда прут с голодухи, — но ныне-то откуда взбрык?
— Значит, недооценил ты человечью природу. «Нам нет преград».
— Нас губят две вещи, — объявил Трофим. — Зависть да лень.
— И глупость, — прибавил я.
— Это-то ладно, — не согласился он. — Мы не дурее прочих, токмо думать ленимся. И делать тож — покуда нас раскачаешь!.. А ежели кто умыслит да предпримет чего, тут ему и сделают укорот, чтоб не рыпался.
— Так ведь ты лишь и озабочен, как вынудить ближних раскошелиться, по возможности не прибегая к грабежу. Все эти твои подарки, полуоплачиваемые покупки, «счастливые» часы, «карточки покупателя»… Не стыдно играть на слабостях нации?
— Не я это придумал, — возразил Трофим. — И не отсюда это пошло, если разобраться. Хотя у нас такие приманки работают лучше, — добавил он, подумав. — Кто здесь не любит лотерей!..
— Ну, я не люблю.
— А это оттого, верно, что ни разу не выиграл. Тут он угадал: сколько ни навязывали билетов, ни одного серьезного попадания — уж такая судьба. Так что не мне выступать с разоблачениями.
— Вот, что мне нравится, — сказал я, снимая с крючьев двуствольный убойник. — Российская же работа — а какая игрушка!
— Что хорошо, то хорошо, — согласился Трофим. — Но торговать этим, — он подергал за рукав моего маскировочного пиджака, — уволь. Ни один патриот, сколько бы ни надрывался на митингах, не станет покупать себе в ущерб.
— Зато вполне может разгромить твой маркет.
— Дык было б желание — повод найдется.
С сожалением я повесил убойник на место. Черт знает, не люблю ж охоты, тем более на людей, — но к оружию питаю слабость. Атавизм, видимо.
— А как складываются отношения с Двором? — поинтересовался я. — Про бандитов не спрашиваю.
У Тимофея сразу убавилось благодушия — в широком лице, в интонациях.
— Эти обалдуи не угомонятся, покуда не пустят всех по миру, — ответил он. — Их будто не волнует, что станет завтра.
— «Завтра была война», — сказал я. — Или общее благоденствие, как нам обещают. В любом случае, далеко загадывать не стоит.
В глухом гомоне, наполняющем магазин, выделились голоса, донесшиеся от одной из касс.
Повернув кудлатую голову, Тимофей вгляделся в кассиршу и помрачнел пуще.
— Отрыжка социализма, — выругался он. — Послал же Бог родственницу. Впрямую не дерзит, но тон, ужимки!.. Ну как научить ее любить покупателя?
— Уволить, — предложил я. — К чертовой матери!.. Пусть помыкается по помойкам — через пару месяцев станет шелковая. Правда, ненадолго.
— То-то и оно, — вздохнул Трофим и вскинул руку, жестом направляя заведующего уладить недоразумение. — Но эта хотя бы не ворует, а сколькие горазды тащить даже у родича!.. Порчу на нас навели, что ли?
Затем, пока его снова не затянул водоворот дел, провел меня в кабинет, и там мы скоренько, больше не отвлекаясь на ерунду, обговорили то, про что другим слышать не следует. Помимо прочего я урегулировал вопрос о Клер, давней своей знакомой, просившей похлопотать за нее перед правлением гильдии. Как и ожидал, тут сложностей не возникло. Зато по второй проблеме образовалась дискуссия.
— Я все понимаю, — говорил торгаш. — Без надежной охраны никак. Но ты ж зовешь набирать не сторожей — войско. Кусается, а?
— Это Приграничье, Трофим. Тут ведь такой котел!.. И сам заваривает круто, и стекаются сюда в большинстве те, кто хлебнул горячего.
— Ясное дело, молодцы рисковые. В прежнем-то болоте им было душно, хочется простора. Так разве это плохо? Оботрутся, обтешутся малость, войдут в разум…
— Ты повидал таких, — сказал я. — И много среди них нормальных? Я не берусь судить — наверно, иначе они не выжили бы, а потому приходилось спускать своих Зверей. Но теперь те распробовали кровь, и удержать их на привязи стало трудно. Эти парни уязвимы для любой сторонней силы, что горазда погонять зверье, — для Всадников. Надо вывести их из-под удара… и заодно обезопасить себя. Если пожмотничаете сейчас, чуть погодя парней натравят на вас и тогда отберут всё. Подгребайте их под себя, пока не поздно. А то ведь покатятся под уклон — чем дальше, тем быстрей. И тогда бедняг остановит разве пуля. Серебряная.
— Пугаешь, а? — со вздохом спросил Трофим, отлично сознавая, что это не так. — Звери какие-то, Всадники… — Он снова вздохнул. — Чего еще присоветуешь?
— Эти Всадники, кто б они ни были, нуждаются не только в слугах. Им нужна пища — много. А кормятся Всадники знаешь чем?
— Кровью, да? — уныло предположил торгаш.
— Не всякой. Людей они разделяют на сорта. Покорных и пассивных трогают редко, а вот живчиков вроде тебя, с шилом в заднице… Остерегись, ладно? Особенно по ночам.
— Да я-то чего…
— Да ты-то мужик ушлый, за себя сам ответишь, — согласился я. — Беда, что и невинные души у Всадников нарасхват.
— На деток, что ль, намекаешь?
— Услал бы их подальше, Трофим, — до лучших времен. Если наступят, конечно.
— Послушаешь тебя, Родя, — будто меда наешься! — посетовал тот.
— А ты песняров покличь, — хмыкнул я. — Или цыган. Заодно и спляшут — в отличие от нас, «черных вестников». Специализация, понимаешь.
Глава 2. Дела торговые
Только за гостем захлопнулась дверь, как Трофим вернулся к работе. Своих забот полон рот — где о чужих печься!.. Сперва он оглядел торговый зал, насквозь просматриваемый с шести «глазков». И снова, который уж раз, смог наблюдать, как одна покупательница, вовсе не похожая на нищенку, что-то запихивает под обширную грудь, укрывшись за стойкой. Такое случалось тут едва не каждые четверть часа, а на выходе воришек неизменно прихватывала охрана. Но они не унимались, даже не смущались особо, а на следующий день нередко попадались вновь. Ни стыда у людей, ни совести. Ведь самому мерзко хватать воров за руку, а они, разлучаясь с чужим, негодуют, будто грабят как раз их. Средь таких всякие обретались: от любителей щекотать нервы до больных, — но большинство просто хотят поживиться, урвав у ближнего.