Краем глаза уловив в зеркале какое-то шевеление, он резко повернулся, но увидел только свое же собственное, полное ужаса лицо. Опустившись снова в кресло, он потянулся и принял решение не позволять себе больше засыпать. Что это? Он бросился в кухню, но там все было в порядке. Во всяком случае глазом ничего подозрительного не видно. Новый приступ панического страха бросил его обратно в спальню - а вдруг это была просто уловка, чтобы он отошел от Синтии. Они издевались над ним, дразнили его, старались заставить сделать неверный шаг. Рэндалл знал это - уже многие дни они плетут сети заговора, стараясь сорвать его самообладание. Они наблюдают за ним через каждое зеркало, имеющееся в доме, и быстро прячутся, когда он пытается их поймать. Сыны Птицы... - Птица жестока! Что это, он сам это сказал? Или это крикнул кто-то другой? Птица жестока. Рэндаллу не хватало воздуха, он подошел к открытому окну спальни и выглянул наружу. Темно, как в яме, ни малейших признаков рассвета. На улице ни души. Со стороны озера наползает стена тумана. Времени-то сколько? Шесть утра, если верить часам на столике. Да светает ли когда-нибудь в этом Богом позабытом городе? Сыны Птицы. Неожиданно Рэндалл почувствовал себя очень хитрым и изворотливым; они считают, что он у них в руках, а он их одурачит, не позволит делать такое с ним и с Синтией. Вот пойдет сейчас и перебьет все зеркала, какие есть в квартире. Рэндалл целеустремленно направился к кухонному столу и вытащил из ящика, предназначенного для хранения всякой ерунды, молоток. Вооружившись таким образом, он уверенно вошел в спальню. Сначала - большое зеркало... Уже замахнувшись, он замер в нерешительности. Синтия расстроилась бы - семь лет счастья не видать. Сам-то он не суеверен, но... Синтии это не понравилось бы. Рэндалл повернулся к кровати с намерением объяснить ей все. Это же так очевидно - просто перебить все зеркала, и никаким Сынам Птицы сюда не влезть. Повернулся и увидел бледное, неподвижное лицо. А что еще можно придумать? Они пользуются зеркалами. А что такое зеркало? Кусок стекла, который отражает. Ну и пожалуйста, сделаем так, что они не будут отражать! И как сделать, это тоже ясно, в том же ящике, что и молоток, лежит три или четыре банки эмалевой краски и небольшая кисть напоминание об охватившем однажды Синтию благородном порыве перекрасить всю мебель. Рэндалл вылил содержимое всех банок в миску, получилось около пинты густой краски - вполне достаточно, подумал он, для предстоящей работы. Первым нападению подверглось новое зеркало; Рэндалл швырял на него краску быстрыми беззаботными мазками. Краска текла по рукам, капала на туалетный столик хрен с ним, не до того. Теперь возьмемся за остальные. На зеркало в гостиной краски все-таки хватило, хотя и едва-едва. Ну и хорошо, все равно - это последнее в квартире зеркало, не считая, конечно, крохотных зеркалец в сумках Синтии, но на эти штуки, решил Рэндалл, можно не обращать внимания. Слишком маленькие, чтобы пролезть человеку, да и вообще спрятаны от глаз. Краска в банках была черная и красная, все это перемешалось и теперь изобильно украшало руки Рэндалла; выглядел он сейчас так, словно только что совершил зверское убийство с последующим расчленением - "расчлененку", выражаясь нежным полицейским жаргоном. Ничего, переживем. Вытерев краску если не всю, то большую ее часть - полотенцем, он вернулся к своему креслу и к своей бутылке. А вот теперь пусть попробуют. Пусть они попробуют свою подлую, грязную черную магию. Ничего, голубчики, не выйдет. И когда только начнет светать? Звонок в дверь выдернул Рэндалла из кресла. Несмотря на полный сумбур в голове, он продолжал хранить твердую уверенность, что не сомкнул глаз ни на секунду. Синтия в порядке, то есть спит по-прежнему - ни на что большее он и не надеялся.
Свернув свой бумажный стетоскоп, он на всякий случай послушал ее сердце. Звон продолжался - а может возобновился - в точности Рэндалл не знал. Совершенно механически он взял трубку домофона. - Потбери, - послышался раздраженный голос. - В чем дело? Вы что там, уснули? Как состояние больной? - Без изменений, доктор, - ответил Рэндалл, изо всех сил пытаясь справиться с неожиданно непослушным голосом. - Действительно? Ладно, впустите меня. Когда Рэндалл открыл дверь, Потбери бесцеремонно прошел мимо него, направился прямо к Синтии и несколько секунд смотрел на нее, низко нагнувшись к кровати. - Все, похоже, как и раньше, - выпрямился он. - Да и трудно ожидать каких-нибудь перемен в первые день-два. Кризис должен наступить примерно в среду. С явным любопытством Потбери оглядел Рэндалла. - А чем это вы тут, позволительно будет спросить, занимались? Видок у вас как после недельного запоя. - Ничем, - искренне удивился Рэндалл. - А почему вы не велели мне отправить ее в больницу? - Самое худшее, что только можно сделать. - А почему вы так решили? Вы ведь даже толком ее не обследовали. Вы ведь не знаете, что с ней такое. Ведь вы не знаете? - Вы что, свихнулись? Я же вчера вам это сказал. - Одни умственные слова и увертки, - упрямо помотал головой Рэндалл. - Вы пытаетесь меня обмануть, хотелось бы только знать - почему. Потбери шагнул к Рэндаллу. - Вы действительно сошли с ума, а заодно и напились. - Он бросил взгляд на большое зеркало. - А вот мне хотелось бы узнать, что тут происходило. - Он потрогал косо наляпанную краску, обезобразившую безукоризненную когда-то поверхность. - Не трогайте! Потбери отодвинулся от зеркала. - Зачем это? Лицо Рэндалла приобрело хитрое, пройдошистое выражение. - А я их обманул. - Кого? - Сынов Птицы. Они приходят через зеркало, а я им помешал. Потбери смотрел на него молча, безо всякого выражения. - Я их знаю, - продолжил Рэндалл. - Больше они меня не проведут. Птица жестока. Потбери спрятал лицо в ладонях. Несколько секунд оба они стояли совершенно неподвижно. Эти секунды потребовались, чтобы новая мысль нашла себе место в измученном, а заодно и отравленном ночными возлияниями мозгу Рэндалла. А когда она нашла-таки это место, Рэндалл ударил врача ногой в пах. Следующие несколько секунд прошли довольно сумбурно. Не проронив ни звука, Потбери начал яростно сопротивляться. Даже не пытаясь придерживаться правил честной драки, Рэндалл дополнил первый танковый удар другими, столь же эффективными - и грязными. Когда дым сражения рассеялся, Потбери был в ванной, за запертой дверью, а Рэндалл - в спальне, с ключом от этой двери в кармане. Дышал он тяжело, но даже и не замечал своих немногочисленных и незначительных боевых ран. Синтия продолжала спать. - Мистер Рэндалл, выпустите меня отсюда! Рэндалл вернулся в свое кресло и теперь напряженно думал, как выбраться из несколько странной ситуации. Полностью протрезвев, он не порывался искать совета у бутылки. Мысль, что Сыны Птицы действительно существуют и что один из них заперт в его ванной, укладывалась в голове с трудом. Это как же получается? Значит, Синтия лежит без сознания, потому что Господи милосердный! - эти самые Сыны украли ее душу. Дьяволы - они с Синтией связались с дьяволами. - Что все это значит, мистер Рэндалл? - продолжал барабанить в дверь Потбери. - Вы совсем свихнулись. Выпустите меня! - А что вы тогда сделаете? Вы оживите Синтию? - Я сделаю для нее все, что в силах врача. Зачем вы загнали меня сюда? - Сами знаете. Почему вы закрыли лицо руками? - При чем тут это? Я хотел чихнуть, а вы вдруг ударили меня ногой. - А что я должен был сделать? Сказать: "Будьте здоровы"? Вы, Потбери, дьявол. Вы - Сын Птицы. Последовало короткое молчание. - Что это за чушь? Рэндалл задумался.