Джелийка успокоилась, лишь когда стерла спираль в порошок.
- Я буду неподалеку, - наконец сказала она. - Не пытайся подкрасться ко
мне. Я сплю чутко.
Она ушла, не оглядываясь, и растворилась в темноте.
Эйрис опустилась на колениипотрогалапальцемистолченноестекло.
Несколько осколков прилипли к коже. Закрыв глаза, Эйрисссилойпровела
пальцем по камню, вдавливая осколки в живую плоть. Когда делизийка открыла
глаза, то увидела камень, перепачканный кровью; на руке осталисьтравинки
и песок. Эйрис со злостью провела по стеклу другим пальцем, потом третьим.
На мгновениеунеепотемнеловглазах.Едвапридявсебя,она
направилась к реке и опустила руку в воду. Постепенно больутихла,кисть
онемела от холода, но делизийка не спешила вынимать ее из воды. Затемона
кое-как разожгла костер и завернулась в бурнус. Израненная рукапонемногу
согрелась и опять заныла. Эйрис несталарасстилатьпостель,апросто
свернуласьклубочкомнаголойземле.Душевнаябольуступиламесто
физической, и Эйрис в первый раз с тех пор, как еедубинкамиипинками,
одну, без Эмбри, вышвырнули за ворота Делизии, заснула без сновидений.
3
"Делизийка проспалавсюПервоночь.Онанепроснуласьдаже,чтобы
подбросить сучьев в огонь, даже чтобы понюхатьвоздух",-спрезрением
думала Джехан. Завернувшись в одеяло, эта размазня даже не шевельнулась до
тех пор, пока Джехан не поддала ей ногой. Она непроснулась,дажекогда
совсем близко прокрался голодный кридог,когдаводаврекеподнялась,
угрожая затопить ее стоянку.
"Неужели все делизийцы такие? Не можетбыть,-рассуждалапросебя
Джехан, - иначе последняя война (девушка была тогда слишком мала, чтобыв
ней участвовать) закончилась бы победой Джелы, а не перемирием.Некоторые
делизийцы, должнобыть,опытныевояки.Ноэта,конечно,изплебса,
предательница, отвергнутая собственным народом. Джелийка-легионер, окажись
в подобной ситуации, убила бы себя. Но, видно, у делизийцев нетгордости.
Изгой, стеклодув, размазня с вялой мускулатурой, способная дрыхнутьцелый
день посреди враждебного вельда".
В Первоночь Джехан спала очень чутко и трижды пробуждалась. Онауспела
отпугнуть кридога и несколько раз обойти стоянку делизийки у реки.Теперь
она проверила оружие - нож с арбалетом, ичуть-чутьсогрелась,проделав
привычные воинские упражнения: не двигаясь, напрягала и расслабляла мышцы.
Разминка помогала ей переносить усиливающийсяхолод,покаКоммедленно
удалялсяотсолнца.Благодаряшестомучувству,выработанномугодами
тренировок, сестра-легионер проснулась точно в тот момент,когдадвойная
звезда Маяка, поднявшись из-за горизонта, возвестила о начале Темного дня.
Джеханополоснулалицоирукиледянойводойиотправиласьбудить
делизийскую рохлю.
Фу, как она противнопахнет!Джеханнемоглаприпомнить,чтобыо
делизийских женщинах говорили,будтоониникогданемоются,ноэта,
кажется, не умывалась уже несколько дней и воняла так,чтоввельдеее
чуял каждый.
Если бы у Джехан была уверенность, чтоэтапродажнаятварь
умеет плавать, она бы просто спихнула ее в реку.
- Делизийка, проснись. Темный день.
Мокрица спала без задних ног.
- Да вставай ты, - Джехан с размаху пнула ее в бедро.
Женщина слабо застонала, села и зажмурилась, как будто ее ослепилсвет
двух лун и звезд. Она осунулась, движения были вялы и безвольны.Пожалуй,
Джехан права: она настоящая размазня и глупа, какпробка.Ночьюдевушке
пришла мысль о том, что, вероятнее всего, делизийка спасла ей жизнь неиз
храбрости,апоглупости.Зачемжестеклодувууничтожатьбутыльс
кислотой, которая могла обеспечить ее нищенское существование?
Когда делизийка отбросила одеяло, Джехан увидела ее ладонь.
- Что у тебя с рукой?
- Порезалась, - ответила та ровным голосом.
- Все пять пальцев сразу? Твоя рука похожа на отбивную!
Мокрица молчала.
- Ты нарочно изувечила свою правую руку. Твой большой палец...
- Тебе-то что за дело?
- Как хочешь, - презрительно фыркнула Джехан.
Сумасшедшая! Если эта женщина не просто дура,асумасшедшая,значит,
Джехан встала на клинок чести с беспомощной сумасшедшей, лишенной уважения
даже к собственному телу. И она, Джехан, должна защищать эту дуру навсем
пути к Стене, на пути, который долженбылстатьееПервымИспытанием.
Девушка почувствовала горечь.
- Ешь, и пойдем.
Делизийка развязала своймешок.Былоясно,чтоонанесобирается
умываться перед завтраком. Холодный воздух, особенно пронизывающий на заре
Темного дня, шевелилеенечесаныеволосы,посыпанныекакой-топылью.
Возможно, это один изпорошков,которыедобавляютприпроизводствев
стекло. Делизийка посмотрела на еду и сказала:
- Не могу есть. Хочешь чего-нибудь?
Джехан с удивлением рассматривала еезапасы.Пшеничныйхлеб,свежие
дахофрукты, соленая рыба - довольно громоздкая поклажа для путешествияпо
вельду, но делизийка, видимо, быласлишкомглупа,чтобыдогадатьсяоб
этом. Сама Джехан взяла а дорогу только сушеныефруктыивяленоемясо.
Хлеб покрывала красноватая глазурь. Иногдаделизийцыдобавляливтесто
сахар. Рот Джехан наполнился сладковатой слюной.
- Возьми. Я все равно не могу есть, - повторила Эйрис.
- Ну и глупо. Тебе не хватит сил, дорога впереди длинная.
- Ничего, справлюсь.
- Мы будем идти весь Темный день без привалов.
- Я сказала, справлюсь. Серая Стена от нас неубежит.Онатампочти
год, подождет и еще один день.
Джехан скривила губы. Мокрица. Дрожащая,израненная,напобледневшем
лице - напряжение и отчужденность... Нет, доконцаТемногодняонане
дотянет.
- Попробуй этого хлеба, Джехан.
- Мне не надо твоей еды, делизийка. Если ты свалишься в пути, на себе я
тебя не потащу. Даже клинокчестинеобязываетменяспасатьтебяот
собственной глупости.
- Ну,сама-тоянесвалюсь,-ответилаЭйрисиулыбнуласьтак
насмешливо, что Джехан смутилась.