Телефон звонил тихо, но настойчиво.
Тумов отложил длинную нефритовую ручку с золотым пером – подарок монгольских друзей, хмуро покосился на поблёскивающий никелем аппарат: “Может, замолчит?”
Телефон продолжал звонить.
Тумов с сожалением пробежал глазами последнюю фразу рукописи: “Можно утверждать, что источником нейтронного излучения Земли являются не её недра, а атмосфера, где свободные нейтроны возникают под воздействием космических лучей. Следовательно…”
Телефон не унимался.
Тумов поморщился, сердито забарабанил пальцами по столу. Даже в воскресенье не хотят оставить в покое. Не мудрено, что работа над докторской диссертацией подвигается так медленно.
Резко отодвинул исписанные листки:
– Да… Игорь Николаевич Тумов у телефона… Откуда?.. Из Министерства иностранных дел?.. Гм…
Он откинулся в кресле, пригладил рыжеватые седеющие волосы:
– Да‑да, слушаю; только, признаться, не могу понять, при чем тут я…
Голос в телефонной трубке журчал монотонно, но внятно:
– Юго‑западная Монголия… Заалтайская Гоби… Хребет Адж‑Богдо… сорок пять градусов северной широты… девяносто пять градусов восточной долготы…
Тумов прижал трубку плечом, взял из пепельницы недокуренную сигару, щёлкнул зажигалкой, затянулся. Сквозь клубы голубоватого дыма глянул в открытое настежь окно.
Дождь прекратился. Тучи сваливались на северо‑восток, за Москву. Над мокрыми крышами в лучах низкого уже солнца поблёскивали окна высотных зданий.
Невидимый собеседник продолжал уговаривать.
– Ладно, – перебил Тумов, не выпуская изо рта сигары. – Все понял. Это срочно?.. Черт… Тогда пришлите машину. Пусть подъезжает к главному входу университета… Да, вот что! Я попробую захватить с собой приятеля. Мы вместе работали в тех местах… Геолог. Аркадий Михайлович Озеров. Он сейчас или в Москве, или на Камчатке… Нет, на Камчатку за ним не поеду. Только в Сокольники. Ладно… Выхожу…
Тумов положил трубку, поднялся из‑за стола, с сожалением глянул на рукопись и придавил исписанные листки тяжёлым пресс‑папье. Подойдя к высокому книжному шкафу, снял сверху большой глобус, осторожно перенёс его на письменный стол. Между экватором и полюсом, в Центральной Азии нашёл нужную точку, задумчиво поскрёб её толстым пальцем.
В памяти всплыли знойные волнистые равнины, красноватое солнце в бесцветном, словно насквозь пропылённом небе, чёрные отполированные ветрами горы. Показалось, что он слышит однообразный шум ветра над сухими руслами рек. Струи горячих песчинок обжигают обветренное лицо… Он зажмурился и тряхнул головой. Пустыня исчезла. За окном – крыши до самого горизонта, яркая зелень парков, сизая лента Москвы‑реки. Тумов вздохнул и принялся крутить телефонный диск.
На другом конце провода отозвался женский голос.
– Аркадия? – она замялась. – Он дома, но подойти не может. А кто спрашивает?
Тумов рассердился:
– Что значит не может? Он необходим.
– Он сидит в ванне, – объяснила собеседница. – Это Игорь Николаевич?
– Я, – буркнул Тумов. – Здравствуйте, Ирина Михайловна!
– Это не Ирина. Только вы могли не узнать меня…
– Простите, я хотел сказать, Людмила Михайловна, – смущённо пробормотал Тумов. – “Хорошо ещё, что у Аркадия две сестры, а не четыре”, – подумал он, отирая пот со лба.
– Что передать Аркадию? – помолчав, спросили в телефоне.
– Постарайтесь передать ему трубку, – проворчал Тумов, косясь на часы: – Это срочно… Нам надо ехать довольно далеко…
– У вас всегда срочно, – обиженно сказала собеседница.
– Подождите немного.
Послышался треск, какие‑то шорохи, потом хлопнула дверь и в телефоне снова послышался голос Людмилы.
– Провода не хватает до ванны; к следующему разу удлиним. Аркадий через четверть часа выйдет…
– Пусть вылезает немедленно и одевается, – вскипел Тумов. – Через десять минут заеду за ним. Он должен быть готов, или заберу его голым! Будьте здоровы.
Не дожидаясь ответа, он бросил трубку, схватил пиджак и ринулся из комнаты.
Озеров пожал плечами, словно желая сказать, что это не меняет дела, и откинулся на спинку сиденья.
– Можно ехать? – негромко спросил шофёр.
– Да, – бросил Тумов.
– Нет, – сказал Озеров.
Он вынул изо рта трубку и указал ею на девушку в ярком платье, которая бежала к машине, размахивая косынкой.
– Вот, – сказала девушка, подбегая, – всё, что успела… Возьмите…..
Она сунула Тумову нейлоновую сетку, в которой лежали свёртки, консервные банки и бутылка, запечатанная сургучом.
– Людмила Михайловна, – взмолился Тумов, – помилуйте! Мы ещё… не того…
– Не спорьте, – перебила девушка. – И, между прочим, это не вам, а Аркадию. Держите и молчите. А если не сразу уедете, приезжайте вечером оба… Ну, счастливо – ни пуха ни пера…
ЗИЛ чуть дрогнул и, набирая скорость, покатил к центру города. Тумов, закусив губы, глядел в зеркало. Там была видна Люда. Она стояла неподвижно у края тротуара, опустив до самой земли цветную косынку.
– Когда и куда ты собирался ехать этим летом? – спросил Тумов после того, как фигура девушки исчезла за поворотом.
– Послезавтра в Петропавловск‑на‑Камчатке.
– Так и думал…
– Надеюсь, ты вытащил меня из ванны не за тем, чтобы объявить это?
– Надейся, дружище. Пока я сам знаю очень мало…
– Приехали, – объявил шофёр и затормозил машину возле мраморных ступеней, ведущих к высоким дубовым дверям.
* * *
Когда они вышли из министерства, была глубокая ночь. Уличные фонари не горели. Луна ярко освещала пустынные улицы. Прохожих не было видно. Откуда‑то издалека доносились редкие гудки электровозов.
– Пошли ко мне, – сказал Тумов, – всё‑таки ближе.
Он перебросил за плечо рюкзак Озерова, раскурил сигару и зашагал в сторону Красной площади. Озеров не отставал, хотя рядом с массивной фигурой Тумова казался совсем маленьким. Сжимая в зубах потухшую трубку, шёл рядом с приятелем и помахивал в такт шагов сеткой, набитой пакетами.