Озеров не отставал, хотя рядом с массивной фигурой Тумова казался совсем маленьким. Сжимая в зубах потухшую трубку, шёл рядом с приятелем и помахивал в такт шагов сеткой, набитой пакетами. Друзья молча пересекли Красную площадь, поднялись на мост через Москву‑реку.
Тумов вдруг остановился.
– Есть хочешь? – спросил он и покосился на сетку.
– А ты?
– Зверски: я не ужинал.
– За мостом есть скамейка на набережной, – заметил Озеров и тоже глянул на сетку, которую держал в руке.
Они удобно расположились на гранитной скамье, ещё сохранившей остатки дневного тепла. Озеров разрезал на газете булку, достал из рюкзака вилку и ложку. Тумов ловко вскрыл карманным ножом две консервные банки, ударом широкой ладони выбил пробку из бутылки с виноградным вином.
Они черпали консервы из одной банки и по очереди запивали вином прямо из горлышка бутылки. А над ними в светлеющем небе ярко горели рубиновые звезды старинных башен.
– Завтрак это или ужин? – спросил Тумов, отодвигая пустую банку и придвигая вторую.
– Это первая трапеза нашего далёкого пути, – сказал Озеров. – Признаюсь, никогда ещё мне не приходилось есть холодные свиные консервы в два часа ночи на набережной возле Кремля.
– Здесь не Монголия. Разогреть не на чём. Но обещаю, что там, – Тумов указал на восток, – в самой пустейшей из пустынь у нас всегда будет охапка саксаула, чтобы разогреть консервы.
– А помнишь последнюю ночь у подножия Адж‑Богдо? – спросил Озеров.
– Помню…
– И наш разговор?
– Да.
– Ты и сейчас считаешь, что был прав?
– Конечно.
– А я думаю, что мы с тобой тогда пропустили что‑то необычайно важное.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что гибель американского искусственного спутника…
– Именно, Игорь! Та проявившаяся десять лет назад загадочная радиоактивная аномалия, которую мы не смогли отыскать, и вчерашняя гибель над этим местом искусственного спутника как‑то связаны между собой.
– Зелёная фантазия!
– Пет, не фантазия. Вспомни: пролетая над Адж‑Богдо, самолёт Исарова попал в зону такого радиоактивного излучения, что вышли из строя многие приборы, а экипаж заболел лучевой болезнью.
– Но мы с тобой, – перебил Тумов, – на следующий год исколесили Адж‑Богдо и не нашли никаких следов радиоактивного излучения. Радиоактивная аномалия приснилась Исарову во время длинного перелёта, а приборы перестали работать из‑за недосмотра механика.
– Ну а лучевая болезнь? Сам Исаров после перелёта несколько месяцев пролежал в госпитале.
– Я не очень верю в его лучевую болезнь. Десять лет назад её диагностика ещё не была разработана. У Исарова могло быть какое‑нибудь другое заболевание. Не забывай, – он воевал и пережил блокаду Ленинграда.
– Что же всё‑таки произошло вчера над Адж‑Богдо? – задумчиво сказал Озеров. – В ноте указано, что расшифровка последних показаний приборов свидетельствует, будто спутник попал в зону радиоактивного излучения и затем был уничтожен неизвестным энергетическим разрядом.
– И наши “друзья” за океаном сразу решили, что мы испробовали на спутнике новое секретное оружие, – усмехнулся Тумов. – Вздор все это, Аркадий! На американском спутнике произошла авария приборов.
– Именно над Адж‑Богдо?
– А почему бы и нет. Авария могла произойти в любом месте орбиты.
– Тогда зачем ты согласился принять участие в работе смешанной комиссии по расследованию?
– Ну, например, затем, чтобы снова увидеть места, где мы с тобой работали в молодости.
– Не верю. Для этого ты слишком занят. Скажи, разве тебя не удивляет, что и наши геофизические обсерватории зарегистрировали энергетический разряд неизвестного происхождения в районе Адж‑Богдо? И именно тогда, когда на высоте двух тысяч километров над этим местом перестал существовать американский искусственный спутник.
Тумов пожал плечами:
– Ты не имеешь основания не доверять бюллетеням обсерваторий.
– Если хочешь знать, – прищурился Тумов, – энергетический разряд – единственное, что меня интересует в этой истории. У меня появились некоторые мысли. Вот почему я согласился участвовать в комиссии и сосватал в неё тебя. Но разреши пока ничего не говорить. Это лишь первые предположения.
– Согласен, поспорим на месте, – спокойно сказал Озеров, заворачивая в обрывок газеты пустые консервные банки.
– Извините, товарищи, – послышался чей‑то голос – Странное место для завтрака!
– Вы хотите сказать: для ужина, – оглянулся Тумов. Милиционер приложил руку к козырьку:
– Это как вам угодно. Сейчас три ноль‑ноль. Позвольте ваши документы…
– У нас с собой только заграничные паспорта, – сказал Озеров, протягивая красную книжечку.
– Которые мы получили всего час назад, – добавил Тумов, шаря по карманам, – поэтому, понимаете, и пришлось закусить здесь…
– О, Аркадий Михайлович Озеров, – сказал милиционер, с интересом глядя на Аркадия. – Очень приятно познакомиться. – Козырнув, он вернул паспорт.
– Вы знаете меня? – удивился Озеров.
– Конечно, то есть издали, так сказать, – пояснил милиционер. – Слышал ваши лекции по радио насчёт происхождения Земли. Интересно было…
– Благодарю, – поклонился Озеров.
– А меня вы, случайно, не знаете? – проворчал Тумов. – А то я вот никак не могу найти паспорт. Куда я его сунул?..
– Твой паспорт в заднем кармане брюк, – заметил Озеров.
– Не беспокойтесь, все в порядке, – поспешно сказал милиционер, даже не взяв в руки паспорта Тумова. – Вы извините, служба. А паспорт лучше куда‑нибудь в другое место положили бы. Не ровен час!.. Потом и вам неприятности, и нам работа… Счастливого пути, товарищи!
* * *
ТУ‑114 летел на восток. Уже остались позади лесистые горбы Урала; блеснул на юге голубой Арал. Неподвижные гряды тяжёлых облаков закрыли далёкий горизонт. Там были горы. Под крылом самолёта в пыльной дымке знойного полудня плыли пески Бет Пак‑Далы.
Озеров откинулся в кресле, раскурил трубку, затянулся. Рядом похрапывал Тумов. Монотонно гудели мощные моторы. Чуть вибрировала обитая тёмной тканью стенка салона.
“Изменилось ли что‑нибудь в тех местах за прошедшие девять лет? – думал Озеров. – А впрочем, чему меняться?” Там не было ни дорог, ни селений. Безводная пустыня замкнула все пути к далёким горам. Даже араты не заходили со стадами на выжженные солнцем плоскогорья. Километрах в пятидесяти южнее Адж‑Богдо были развалины ламаистского монастыря. Девять лет назад там жил старый монгол‑охотник с мальчиком. И больше никого на сотни километров вокруг.
Американский представитель в смешанной комиссии, который прибудет завтра в Алма‑Ату, вероятно, рассчитывает увидеть на пути в Адж‑Богдо автомагистрали с удобными гостиницами, аэродромы и бетонированные площадки ракетных установок. Его ждёт горькое разочарование.
И всё‑таки что же происходит в Адж‑Богдо?
Если события, разделённые десятилетним промежутком, действительно связаны между собой и корни их следует искать в природных условиях Адж‑Богдо, то наиболее подозрительным является молодое вулканическое плато на южном склоне.