Однако она существует. Мы с вами запустили уже не один десяток искусственных спутников. И вот, наконец, эта ничтожная вероятность осуществилась.
– О, мистер Тумов, наш последний спутник – это целая летающая лаборатория. Там все было предусмотрено. В таком спутнике могли бы лететь несколько человек… Приборы были рассчитаны на многолетнюю работу.
– И все же ваш спутник погиб из‑за какой‑то непредвиденной случайности, – решительно заявил Тумов.
– Случайности – да, – ослепительно улыбнулся американец, – непредвиденной – нет.
– Простите, не понимаю.
– Или не хотите понять, дорогой мистер Тумов… Возможно, что никто не намеревался сознательно уничтожить нашу летающую лабораторию. Это произошло случайно, например при испытании какого‑то нового оружия. Как это у вас говорится: целился в корову, а попал в ворону.
– У нас говорят не совсем так, но это не имеет значения, – заметил Тумов. – Меня интересует другое: неужели вы сами, мистер Пигастер, верите в высказанное вами предположение?
– Это официальная точка зрения государственного департамента. – В первый раз слова Пигастера не сопровождалась улыбкой. – Я американец, сэр.
– Но вы и учёный, если не ошибаюсь. Вы представляете, что значит “случайно попасть” в спутник, летящий с космической скоростью на высоте двух тысяч километров над поверхностью Земли. Какое оружие могло выполнить такую задачу?
– Этого я не знаю, но хотел бы узнать.
– Путём осмотра места, над которым произошла катастрофа?
– А почему бы и нет?
– Потому что, если всерьёз придерживаться вашей официальной точки зрения, то “оружие”, уничтожившее спутник, можно искать где угодно, в любой точке планеты или… даже за её пределами, что гораздо вероятнее.
– Не совсем так, мистер Тумов, – снова блеснул зубами Пигастер, – не совсем так. Я уже имел удовольствие объяснить вам, что наш спутник – это целая летающая лаборатория. Там были сотни приборов, непрерывно передающих показания по радио. Анализ последних показаний приборов свидетельствует, что спутник получил удар по вертикали снизу. Удар был вызван не снарядом и не волной взрыва, а скорее, каким‑то мощным излучением, например потоком нейтронов.
– Какая ерунда! – вскричал Тумов. – Мощный поток нейтронов, источником которого является Земля!
– Я сказал, например, потоком нейтронов, – ласково улыбнулся Пигастер. – Это могли быть не нейтроны, а какие‑то другие частицы. Если удастся найти остатки спутника…
– Уцелевшие после падения с высоты двух тысяч километров?
– Конструкция спутника предусматривала и такую возможность. Отдельные контейнеры могли достигнуть поверхности Земли.
– Если бы удалось найти хоть один болт с вашего спутника, это было бы замечательно, – задумчиво сказал Тумов. – Тогда многое прояснилось бы. Боюсь только, что это невыполнимая задача. Легче найти иголку, сброшенную в джунгли с самолёта.
– Все же попробуем найти, – снова заулыбался Пигастёр. – И вдруг найдём не иголку, а что‑нибудь более крупное! Это было бы ещё замечательнее.
– Вы подразумеваете источник нейтронного излучения? – вмешался в разговор Озеров. Он задал вопрос по‑французски, постеснявшись продемонстрировать перед американцем своё, как он сам считал, очень плохое английское произношение.
Пигастер и Тумов повернулись к сидящему позади них Озерову. В глазах американца блеснула насторожённость. В вопросе ему почудилась ловушка. Впрочем, он быстро нашёлся.
Впрочем, он быстро нашёлся.
– Источник едва ли, – сказал он, также переходя на французский, – скорее, какие‑нибудь следы. Лучевая установка такой мощности – сложное сооружение. Следы в пустыне должны остаться. Если мне разрешат беспрепятственно передвигаться по всему району…
– Можете не сомневаться в этом, – вставил Тумов.
– Тогда что‑нибудь найдём, – с поклоном закончил Пигастер.
– По‑моему, надо искать не “следы”, а сам источник излучения, – твёрдо сказал Озеров. – Я тоже склонен думать, что он там где‑то существует.
Озеров сделал длинную паузу.
Американец удивлённо приподнял брови и, чуть прищурившись, ждал.
– Но это природный источник излучения, а не искусственный, – заключил Озеров.
– Ах, вот что, – разочарованно усмехнулся Пигастер. – Интересно, очень интересно… Три головы, три точки зрения, – продолжал он по‑английски, обращаясь к одному Тумову, и, помолчав, спросил совсем тихо: – Мистер Озеров, случайно, не писатель?
– Что вы, он геолог, – немного обиделся за приятеля Тумов. – Довольно известный геолог.
– Ах, этот Озеров, – снова изумился Пигастер. – Автор ядерной гипотезы Земли? О‑о!.. Россия выдвинула в комиссию ведущих учёных. О‑о, мне выпала большая честь… – он умолк и потом добавил, как бы про себя: – Интересно, очень, очень интересно… О’кей.
Самолёт уже шёл на посадку. На горбатых, покрытых пятнами зелени склонах виднелись беспорядочно разбросанные жёлтые и белые домики. Это был город Кобдо – центр одного из западных аймаков
Озеров с сомнением покачал головой.
– Едва ли машины пройдут через Тамч‑Даба.
– Подразделение сапёров уже ремонтирует дорогу на северном склоне Алтая, – объяснил Очир. – Они получили приказ обеспечить спуск вашего каравана в Барун‑Хурай – обширную впадину, расположенную между Монгольским Алтаем и Джунгарской Гоби. Дальше все будет зависеть только от вас. Машины доставят экспедицию к подножию северного склона Адж‑Богдо. Начнёте работать. Через несколько дней прибудут лошади и верблюды, тогда сможете исследовать центральную часть Адж‑Богдо. Работы рассчитаны на месяц. Если окажется необходимым, срок может быть продлён по желанию одного из экспертов.
Разговор вёлся по‑русски. Мистер Пигастер неторопливо жевал плов, запивал чаем, равнодушно поглядывал в окно. В раме окна была видна узкая мощёная улица; караван навьюченных верблюдов осторожно пробирался мимо стоящих у подъезда легковых и грузовых машин.
Верблюды вытягивали длинные шеи и протяжно ревели; гортанно покрикивали смуглые погонщики, одетые в яркие халаты и высокие войлочные шапки.