Инструкция для старшего персонала блоков СВК.
Ли посмотрел на часы: хорошо, что дежурство кончается.
Он устало потянулся в кресле, закрыл глаза.
И снова, в который раз, будто из затемнения, перед ним возникло грустное лицо доктора. "Кто знает? - сказал он. - Странное у нас время". Почему странное? Ли мучительно искал разрешения неожиданно, возникших сомнений. Не то чтобы доктор поколебал его веру в систему, нет: Ли по-прежнему был убежден в ее великой целесообразности. Просто Стоун, сам того не ведая, приоткрыл ему дверцу в вечный мир вопросов "как?" и "почему?", тревоживших человечество с первой попытки мыслить.
Ли машинально повернул верньер настройки экрана координационного центра. Изображение еще не возникло, но звук уже был, вернее, гуденье, слабое и неровное. И вдруг в привычной тишине блока раздался негромкий, так хорошо знакомый Ли голос:
- Я к вашим услугам, сэр. Спрашивайте.
Изображение прояснилось, и сквозь розоватую дымку экрана Ли увидел огромный кабинет шефа и его самого за старинным, нелепым в этом царстве модерна столом, а напротив в овальном кресле высокого рыжеволосого человека, который так внезапно и так тревожно ворвался в жизнь младшего блок-инспектора. Почему он возник в кабинете шефа? Что случилось? Ошибка диспетчера, забывшего выключить внешнюю связь, или заранее продуманный акт? Показательный допрос, - Ли слыхал и об этом. Но при чем здесь доктор Стоун? Ли недоумевал, а док почему-то казался даже довольным, только чуть-чуть возбужденным.
- Спрашивайте. - Голос его звучал вежливо, но иронически. - Я постараюсь удовлетворить вашу любознательность.
- Этого я и хочу. - Шеф встал, обошел свой гигантский стол и сел в соседнее с доктором кресло.
"Играет в демократичность", - почему-то неприязненно подумал Ли.
- Вы, конечно, догадываетесь, зачем сюда вас пригласили, - начал шеф.
- Привели, - поправил Стоун.
Шеф поморщился: он не любил резких определений.
- Допустим, - сказал он. - Назовем это так. Сами бы вы наверное не пришли.
- Не пришел бы, - усмехнулся доктор. - Но я понимаю причину вашего "приглашения".
- Отлично, - обрадовался шеф. - Люблю говорить с умным человеком.
Ли в глубине души испугался. Даже кончики пальцев похолодели от напряжения. Чего добивается шеф? В чем он подозревает доктора? "Кто знает?" - вспомнил Ли последние слова Стоуна там, в ресторане. Неужели он был прав?
А Стоун на экране не разделял опасений Ли. Он поудобнее устроился в кресле, даже ноги вытянул, как будто отдыхал у себя в кабинете, а не сидел перед лицом самого грозного судьи в государстве.
- Почему вы не включаете сомнифер, док? - вдруг спросил шеф.
- Не хочу. Он вреден для здоровья.
- Чушь! - грубо оборвал шеф. - Действие прибора неоднократно проверяли специалисты-медики.
- И тем не менее, - вежливо заметил Стоун, - частое пользование сомнифером приводит к расстройству гипногенных систем. Вы не интересовались причиной роста психических заболеваний за последние годы?
- Кому, по-вашему, я должен верить: светилам современной медицины или заштатному эскулапу, возомнившему себя спасителем человечества?
- Я бы поверил заштатному эскулапу, - засмеялся Стоун. - Хотя бы потому, что он вас не боится.
- Действие сомнифера проверялось электронной машиной. По-вашему, она тоже боялась? - Шеф с трудом сдерживался: простеганные, как ватное одеяло, щеки его покрылись красными пятнами.
Вместо ответа Стоун протянул ему красную коробочку с выпуклой крышкой.
- Это витаген, - сказал он. - Моментально успокаивает. Поверьте заштатному эскулапу.
Шеф молча встал, обошел свой письменный саркофаг и уселся напротив доктора.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Боялись программисты. Нужный ответ машины всегда можно обусловить заранее.
- Кокетничаете смелостью? Зря.
- Это не смелость.
Это уверенность в своей правоте.
- И эта уверенность оказалась настолько сильной, - засмеялся шеф, - что вы даже перестали включать "Спон".
- Включать что? - переспросил доктор. - Я не понимаю вашей терминологии.
- Поясню, - с язвительной вежливостью ответил шеф. - "Спон" - это электронный мозг модели "эс-пе-четыре". Биополе спящего мозга переключается на "Спон", и тот видит сны вместо человека. Очень удобно для сонников. Улыбаетесь?
- Улыбаюсь. Я называл его "соней".
- Почему же вы так быстро от него отказались?
- Потому что узнал, что частота волн, характерных для так называемых "машинных" снов, ниже частоты альфа-ритма, свойственного сну человеческому.
- От кого вы узнали?
- У меня много друзей.
- За последнее время вы ни с кем не встречаетесь.
- Есть разные формы общения.
- Аппаратура? Мы ее не нашли, - устало сказал шеф. - Но вы с кем-то связаны, у вас есть единомышленники.
- О, Система Всеобщего Контроля! - воскликнул доктор с такой откровенной издевкой, что Ли даже содрогнулся у пульта: так разговаривать с шефом, и о чем - о Системе! Но доктор разговаривал именно _так_, и о _Системе_! - Всесильное божество, промывающее наши мозги и днем и ночью, издевался он, - почему же ты не можешь промыть их ничтожному заштатному эскулапу? И требуется так немного! Только узнать, кто его друзья, сколько их и о чем они думают. Я бы сказал вам, да вы не поймете... - Он отвернулся и замолчал.
- Я жду, - насторожился шеф.
- Один поэт сказал... - задумчиво начал доктор.
- Кто, кто? - перебил шеф.
- Лорка. Федерико Гарсиа. Вы никогда не слышали о нем, невежда? Так услышьте хотя бы его слова.
Доктор поднялся с кресла, почти заполнив собой экран.
- "Я обвиняю всех... - услышал Ли, - кто забыл о другой половине мира... неискупимой и неискупленной, воздвигающей цементные громады мышцами своих сердец... биенье которых пробьет стены в час последнего суда..."
- Выключить! - закричал шеф. Рука его нервно шарила по столу.
- "Я плюю вам в лицо, и та половина мира слышит меня!" - Доктор успел закончить строфу.
Но рука шефа уже нащупала тумблер, а может быть, призыв его был наконец услышан дежурным диспетчером связи, только экран вдруг вспыхнул зеленым светом и погас.
- Передача прекращается по техническим причинам... по техническим причинам, - повторял диспетчер, словно убеждая себя в правдивости официального сообщения.
Ли тупо смотрел на потухший экран. Мыслей не было. Был смутный поток воспоминаний, рвущихся из глубины бездонного колодца памяти. Какая-то фраза знакомо мелькнула в нем. Ли попытался схватить ее, как бабочку за крыло, но она ускользала, оставляя на ладони мягкий след пыльцы. И вдруг он поймал ее, такую непонятную тогда на фоне ресторанной гипномузыки: "_Странное у нас время_".
Теперь она стала почти понятной.
4
Уходящим из ночи, убивающим тьму,
факелам рассвета - песня моя!
Из посмертных стихов
казненного поэта-сонника
Бигль был явно в хорошем настроении. Он весело насвистывал что-то, искоса наблюдая за Ли, молча сидевшим у пульта. Ему не нравилось состояние Ли: похоже, что мальчишка не выспался. Проболтался, наверно, с девчонкой, а сейчас зевает.
- Включаю информационную запись блока, - сказал Ли.
На экране появилась диспетчерская космического корабля, и знаменитый космонавигатор Нэд Гарроу что-то прокричал в микрофон. Изображение на экране мелко затряслось, и металлический голос произнес:
- Канал номер шестьсот семьдесят три. Первая экспедиция на Марс. Космический корабль "Реджинальд" попал в метеоритный поток. Добавочная информация к шифру АЮ-восемнадцать - сорок два.
- Конец прошлого века, - сказал-Бигль. - Гарроу тогда бы не выбрался, если б не русские. Какой дурак это смотрит?
Ли нажал клавишу на пульте.