Его ответы, его осанка, его щедрость, его краса и его находчивость наполняли всех новых друзей Отто интересом и вместе любопытством, и всем им не терпелось узнать, оправдает ли его искусство стрелка тайную сердечную склонность, какую они к нему питали.
Случай показать это искусство не замедлил представиться - как это всего чаще бывает с героями романов, такими, как юный Отто. Судьба словно следит за подобными героями; события происходят с ними в точности в должный миг; они спасают дев из самой пасти людоедов; они случаются при дворе во время интереснейших церемоний и видят интереснейших людей в интереснейшие минуты; необходимо ли им приключение - и приключение немедля подвертывается; и мне, замечу мимоходом, часто приходилось восхищенно недоумевать (причем тайна так и осталась для меня неразгаданной), каким образом самый скромный из романтических героев - синьор Клоун - безотлагательно раздобывает себе все нужное ему для пантомимы. Как это ему удается? Захочет ли он переодеться женщиной, к примеру, и в ту же секунду рядом возникает угольщик в шляпе, легко могущей послужить капором; тотчас же следом приходит мальчик из мясной лавки со связкой сосисок и бычьими пузырями, невольно поставляя господину Клоуну ожерелье и турнюр и совершенно то же со всем прочим туалетом, отчего бы это? О, не сомневайтесь, есть нечто, чего мы не ведаем, в этом таинственном умении великих личностей покорять себе обстоятельства, в этом счастливом и чудном совпадении Человека и Часа; и потому, что до меня, то после слов лучника насчет отсутствия пера на шляпе у Отто, мне тотчас же стало ясно, что в следующей строке выпрыгнет цапля, дабы снабдить нашего героя плюмажем.
И точно, так оно и было; поднявшись над болотной топью, мимо которой шли наши лучники, прекрасная цапля, выгнув шею, подняв хохолок, поджав ножки, уставив клюв и красные глаза против ветра, летела медленно, являя несравненную мишень.
- Стреляй, Отто, - сказал кто-то из лучников, - в ворону не станешь стрелять, ибо она нечистая птица, ни в ястреба, ибо он благородная птица; подстрели-ка ты эту цаплю. Она летит медленно.
Отто, однако, в тот момент шнуровал ботинок, и Рудольф, третий по меткости стрелок, выстрелил в птицу и промахнулся.
- Стреляй же, Отто, - сказал Вольфганг, юноша, полюбивший молодого стрелка, - она улетает все дальше и дальше.
Отто, однако, в тот момент обстругивал только что срезанный ивовый прут. Макс, второй по меткости стрелок, выстрелил и промахнулся.
- Ну, - сказал Вольфганг, - попытаю-ка и я счастья; чтоб тебе пусто было, негодник! Такой случай пропустить!
Вольфганг прицелился со всем тщанием и выстрелил в птицу.
- Ее уж не достать, - сказал он, - разрази ее гром!
Отто, как раз обстругавший свой прутик (он вырезал на одном конце отличнейшую карикатуру на Вольфганга), отбросил свою тросточку и сказал беспечно:
- Не достать? Будто? Фью! В нашем распоряжении еще две минуты. - И он принялся загадывать загадки и шутить шутки, которых никто из лучников, однако, не слушал, так внимательно следили они, задрав носы, за отдаляющейся птицей.
- В какое место целить? - спросил Отто.
- Полно тебе! - сказал Рудольф. - Ничего уж не различить, она вся-то не больше блохи.
- Ладно, стреляю в правый глаз, - сказал Отто; и, ступив шаг вперед на английский манер (как показывал ему крестный, научившийся этому в Палестине), он оттянул тетиву до самого уха, внимательно прицелился, принял в расчет ветер, в точности вычислил параболу, - ввв-у-уу-х! - и стрела засвистела.
Он снова принялся за прутик и стал вырезать на другом конце голову Рудольфа, смеясь, балагуря и напевая балладу.
Долго стояли лучники, глядя в небо и держа носы по ветру, но наконец переменили вертикальное положение на горизонтальное, говоря:
- Да ну его, он просто враль! Стрела пропала, пошли!
- Чур моя! - смеясь, воскликнул Отто. В небе показалась точка, она быстро приближалась; вот она уже стала величиной с крону, потом с куропатку, потом с чайник и - бух! - на землю упала великолепная цапля, при падении свалив с ног злополучного Макса.
- Вытащи-ка стрелу у нее из глаза, Вольфганг, - молвил Отто, не глянув на птицу, - оботри и положи в мой колчан. - И точно, стрела была там и прошла сквозь самый зрачок.
- Уж не родня ль тебе Freischtitz? - спросил Рудольф, пораженный.
Отто, смеясь, просвистел "Хор охотников" и сказал:
- Нет, мой друг. То был меткий выстрел, не более как меткий выстрел. Видишь ли, меня учили стрелять так, как подобает в веселой Англии, где стрелок - это поистине стрелок.
И с этими словами он отрезал крыло цапли для своего плюмажа; а лучники побрели дальше, переговариваясь в изумлении:
- И дивная же страна должна быть эта веселая Англия!
Отнюдь не питая зависти к успеху товарища, бодрые лучники с радостью признали его превосходство; что же до Вольфганга и Рудольфа, то они протянули юному герою руки, прося, как высокой чести, его дружбы. Весь день они были в пути, а когда спустилась ночь, нашли премилую харчевню, где, можете не сомневаться, любезный читатель, осушили не одну чашу эля, пунша и шампанского за здоровье герцога Клевского и всех сидевших вкруг стола. Рано поутру они снова двинулись в дорогу и шли, делая привалы лишь затем, чтоб подкрепиться (тут обнаружилось, что Отто при всей своей молодости ел вчетверо больше даже самого старшего из стрелков и пил - соответственно), и, закусывая непрестанно таким образом, почувствовали себя в силах идти еще долго и остановились только тогда, когда ночь застала их у ворот небольшого городка Виндека.
Что было делать? Городские ворота были заперты.
- Нет ли здесь постоялого двора либо замка, где мы могли бы остановиться на ночлег? - спросил Отто у стража, охранявшего ворота. - Я так голоден, что за неимением лучшей пищи мог бы съесть родную бабушку!
Страж засмеялся этому гиперболическому выраженью голода и сказал:
- Всего лучше вам переночевать в Виндекском замке. - И добавил со странным, значительным видом: - Там вас никто не потревожит.
В это мгновенье из-за туч выплыла луна и в самом деле осветила на холме неподалеку некое подобие замка. Был он без крыши, окна разбиты, башни вот-вот грозили рухнуть, и все пронизывал насквозь безжалостный холодный лунный свет. Одна часть строения, правда, сохранила крышу, однако выглядела куда более мрачной, запустелой и унылой, нежели остальное строение.
- Там мы, разумеется, можем заночевать, - сказал Отто стражу, указавшему в сторону замка своей алебардой, - но скажи мне, милейший, как бы нам поужинать?
- О, вас угостит эконом замка, - отвечал воин с усмешкой и зашагал вдоль стены, покуда лучники держали совет, должно ли им располагаться на ночь в этом мрачном и покинутом доме.
- Кроме сов, мы едва ли сумеем там чем-нибудь полакомиться, - сказал юный Отто. - Эх, ребята, не лучше ли нам штурмом взять этот город; нас тридцать доблестных молодцов, а в гарнизоне, я слыхал, не более трехсот человек. - Однако остальные решили, что так ужин может обойтись им чересчур дорого, и, жалкие рабы, они предпочли сон вповалку и натощак смелому натиску под водительством Отто, дабы умереть либо завоевать что-то поприличнее.
И все, как один, они двинулись к замку. Они взошли в пустую и гулкую залу, где вспугнутые совы и летучие мыши взлетали при звуке их шагов со зловещим уханьем и хлопаньем крыльев, и, пройдя по бесчисленным шатким лестницам, сырым, зловонным перекрытиям и обветшалым галереям, очутились, наконец, в помещении, которое, хоть и было запустелым и мрачным, казалось, однако же, лучше всех соседствующих покоев и потому было избрано местом для ночлега.