До дна нырнул,потом
резиновый пузырь на спине вынес его, а люди выловили.
Как ни плохопришлось смельчаку, отблохиещехужеприходилось.И
молодой человек,азаними другиемолодые людиначали учиться прыгать
по-блошиномуискоробольшогоискусствадостигли. Дажевстроюмогли
прыгать. Очень это военному министру понравилось.
- Новый род войск, - говорит, - прыгуны! Через окопы очень легкомогут
перепрыгивать.
Стали прыгуны за блохой охотиться. Извели ее вконец. Из Парижа выгнали.
Пить-есть недавали, всегнали.Подохла блохавАржантейле.И двадцать
молодых "Тезеев" несли в Париж шкуру "Минотавра".
На радостяхпрезидентнаградил профессора ВагнераорденомПочетного
легиона.
- Только, - говорит, - улетайте из Парижа с первым же аэропланом!..
(Рассказзаписансо словдвухлиц-тт. Н. А. П.и К. Е.Н. Они
рассказывалипочтиодновременно,перебивая и дополняя другдруга: отсюда
некоторая невыдержанность стиля.)
x x x
Замечание профессора Вагнера:
"Опятьвыдумки!Сомной этого не было.Нонечто подобноеячитал
несколькодесятков лет назад в каком-то журнальчике. Мне, кажется, начинают
приписывать легендарные подвиги.
Предположение, что,если бы блоха была ростом с человека, она могла бы
прыгать через высочайшие дома,совершенно неверно: упускаетсяиз виду, что
притяжениеЗемлиувеличиваетсяпрямопропорциональномассетелаили
пропорционально кубу линейного увеличения.Несмотрянавсюанатомическую
приспособленность блохи к прыжкам, увеличеннаядо человеческого роста блоха
прыгала бы почти так же, как человек, или чуть-чуть выше.
У меня есть один проект относительно прыгания, но совсем в другом роде.
Я думал о прыганий через пропасти и реки автомобилей и даже поездов, которым
сообщалсябы известный разгон путем переустройства профиля пути.Мостов не
нужнобудетделать. Принцип американских гор.Почему бы не устроить такой
прыжоквагоновчерезЛа-Манш?Можетбыть,это былобывыгоднее,чем
постройка тоннеля подЛа-Маншем.Я ужприсмотрел иместечко: самое узкое
место канала - всеготридцать три километра. Берега крутые, скалистые.Мне
только некогда заняться подсчетами. Собираюсь лететь наНовуюЗемлю.Если
будут спрашивать - зачем, говорите: разводить страусов.
Ваш Вагнер".
Разводитьстраусов! Это, конечно, шутка. Бытьможет, изтакихшуток
профессора,принятыхвсерьезидополненныхвоображением,ивозникли
апокрифические рассказы о его изобретениях...
IV
ЧЕЛОВЕК-ТЕРМО
Рубцов - это я. Илья Ильич. Двадцать четыре года от роду. Румян, весел,
подвижен. Товарищи называют меня Чижиком.
Товарищи - это Пронин Иван и Дашкевич Казимир, он же Казя.
Товарищи - это Пронин Иван и Дашкевич Казимир, он же Казя. Пронин похож
на меня, он так же молод, весел иподвижен.А Дашкевич даже на самого себя
невсегдабываетпохож. Онкаквесенняя погода: то дождь,то снег,то
солнышко, то тучи, то тепло, то холодно - всего понемножку.Казя - высокий,
худощавый,угловатый. Онздоров,номнителеничастонаходитвсебе
несуществующие болезни.
Судьба забросила нас очень далеко - на острова Новой Земли. Мы работали
радистамина метеорологическойстанции. Для меняНовая Землябыласамой
новой.Для Дашкевича новость Новой Земли значительно устарела. Казе надоели
однообразные "киносеансы" северного сияния, надоели морозы, зимы без солнца.
- Довольно,три года отдежурил, - говорил он, -и баста! Спервым же
пароходом я уезжаю отсюда. А если какой-нибудь гидропланслучайнонавестит
нас, непременно улечу. Я болен. Я совершенно разбит. Меня лихорадит. Уменя
ломит все тело, как будто...
-Какбудтотебя"дружескиобнималбелыймедведь".Слыхали.Не
повторяйся, Казя! -сказалПронин. -Ты уже третий денькиснешь. Пойди к
профессору Вагнеру, он, наверно, вылечит тебя.
- Вагнер не медик, - ответил Казя.
- Профессор Вагнер - энциклопедист, всеобъемлющийум. Пойди к нему,и
он очень быстро излечит твою болезнь. Вот Чижик проводит тебя.
Дашкевич нерешительно посмотрел на меня, вздохнул и сказал:
- Нянекмне ненужно. Дойду и сам... Анукак Вагнер меня прогонит!
Скажет: я вам не доктор-Пронинсхватил шапку Дашкевичаи нахлобучил ему на
голову. В то же время я накинул Казе на плечи доху, Пронинраскрыл дверь, и
мы вытолкнули нашего товарища насорокаградусныймороз.Покончивсэтим
человеколюбивым деянием, мы уселисьзааппаратыи углубились в работу.Я
принимал, а Пронин отправлял метеорологические бюллетени.
Прошелчас, аДашкевичвсе еще не возвращался. Профессор Вагнержил
недалеко от нас, всего в десяти минутах ходьбы. Пора бы Дашкевичу вернуться.
Я уже начал беспокоиться. Волновался и Пронин.
- Трудныйслучай,- сказал он. -Сам Вагнер,очевидно, затрудняется
поставить диагноз. Видно, всерьез заболел наш Казя...
Вэто время замерзшая дверь ужасно затрещала, заскрипела иоткрылась.
Клубыпара на мгновение наполнили всю комнату, и, когда они рассеялись,мы
увиделинашегодруга, вышедшего из морозного облака, как Венера из морской
пены. Мы внимательно смотрели друг на друга:
Дашкевичнанас-сзагадочнойнасмешливостью,мынанего-
вопросительно.
Наконец Пронин не выдержал и спросил:
- Был?
Дашкевич с той же загадочной улыбкой молча кивнул головой.
- Вылечил?
Дашкевичне отвечал. Лицо его былоочень красно,и он быстро и часто
дышал. Очевидно, его лихорадка усилилась. Мне дажепоказалось, что отнего
пышет жаром, как от нашей железной печки, когда она накалена.