Часть первая
I Весной 196... годавечерняяэлектричкаразрезалатьмуподмосковных
городков и лесов. Мерно несла свои звуки все дальше идальше...Ввагонах
было светло и почти пусто. Люди сидели неподвижно, как завороженные,словно
они отключились от всех своих дел и точно такой же жизни. И незнали,куда
их несет этот поезд.
В среднем вагоне находилосьвсегосемьчеловек.Потрепаннаястарушка
уставилась в свой мешок с картошкой, чуть не падая внеголицом.Здоровый
детина все времяжеваллук,испуганно-прибауточноглядяпередсобойв
пустоту. Толстая женщина завернулась в клубок, так что не было даже видно ее
лица.
А в углу сидел он - Федор Соннов.
Это был грузный мужчина около сорока лет, со странным,уходящимвнутрь,
тупо-сосредоточеннымлицом.Выражениеэтогоогромного,визвилинахи
морщинахлицабылозверско-отчужденное,погруженноевсебя,итоже
направленное на мир.
Но направленное только в том смысле, что мира для обладателяэтоголица
словно не существовало.
Одет Федор был просто, и серый,чутьрваныйпиджакприкрывалбольшой
живот, которым он как-то сосредоточенно двигал в себя, ииногдапохлопывал
его так, как будто живот был его вторым лицом - без глаз, без рта, номожет
быть еще более реальным.
Дышал Федор так, что выдыхая, как будто бывсеравновдыхалвоздухв
себя.ЧастоСоннов,осоловевшимиотсвоегогромоздкогосуществования
глазами, всматривался в сидящих людей.
Он точно прикалывалихксвоемувзгляду,хотясамоеговнутреннее
существо проходило сквозь них, как сквозь сгущенную пустоту.
Наконец, поезд замедлил ход. Человечки, вдруг виляя задницами, потянулись
к выходу. Федор встал с таким ощущением, что поднимается слон.
Станцияоказаласьмаленькой,уютно-потерянной,снастойчивыми,
покосившимися, деревяннымидомиками.Кактолькочеловечкивыскочилина
перрон, дурь с них сошла, и они очень странно оживившись, забегали - вперед,
вперед!
Старушка мешочница почему-то отнесласвоймешокктемномузаборуи,
наклонившись, нагадила в него.
Здоровый детина не бежал, апрямоскакалвперед,огромнымипрыжками,
ладно размахиваялапами.Видимо,начиналасьжизнь.НоФедороставался
неизменным. Он брел, ворочая головой, осматривая окружающее,какбудтоон
только что упал с луны.
На центральной площади два облезлых, как псы, автобуса, стоялинаодном
месте.
Один был почти пустой.Другойже-такнабитлюдьми,чтоизнего
доносилось даже сладострастное шипение. Но Соннов не обращал внимания на всю
эту мишуру.
Проходя мимо столба, он вдругударилодинокобродившегорядомпацана
прямо в челюсть. Хотя удар был сильный и парень свалился вканаву,сделано
это было с таким внутренним безразличием, точно Соннов ткнулпустоту.
Лишь
физическая судорога прошла по его грузному телу. Такой же оцепенелый оншел
дальше, поглядывая на столбы.
Парень долго не мог очнуться от этого странного выражения с каким ему был
нанесен удар, а когда очнулся, Соннов был уже далеко...
Федор брел по узкой, замороченной нелепо-безобразными домами улице. Вдруг
он остановился и присел втраву.Поднялрубахуисталнеторопливо,со
смыслом и многозначительно, словновегорукесосредоточилосьсознание,
похлопывать себяпоживоту.Смотрелнаверхушкидеревьев,щерилсяна
звезды... И вдруг запел.
Пел он надрывно-животно, выхаркивая слова промеж гнилых зубов. Песня была
бессмысленно-уголовная. Наконец, Федор, подтянув штаны, встал,и,похлопав
себя по заднице, как бы пошел вперед, точно в мозгу его родилась мысль.
Идти было видимо-невидимо. Наконец, свернул он в глухой лес. Деревьяуже
давно здесь росли без прежней стихии, одухотворенные: неточтоонибыли
обгаженыблевотинойилибумагой,апростоизнутрисветилисьмутным
человеческим разложением и скорбию. Не травыужеэтобыли,аобрезанные
человеческие души.
Федор пошел стороной, не по тропке.Ивдругчерезчаснавстречуему
издалека показалсятемныйчеловеческийсилуэт.Потомонпревратилсяв
угловатую фигуру парня лет двадцати шести. Соннов сначала нереагировална
него, но потом вдруг проявил какую-то резкую, мертвую заинтересованность.
- Нет ли закурить? - угрюмо спросил он у парня.
Тот,свеселойоживленноймордочкой,пошарилвкарманах,какв
собственном члене.
И в этот момент Федор, судорожно крякнув, как будтоопрокидываявсебя
стакан водки, всадил в живот парня огромный кухонный нож. Таким ножом обычно
убивают крупное кровяное животное.
Прижав парня к дереву, Федор пошуровал у него в животе ножом,какбудто
хотел найти и убить там еще что-то живое,нонеизвестное.Потомспокойно
положил убиенного на Божию травку и оттащил чуть в сторону, к полянке.
В это время высоко в черном небе обнажилась луна. Мертвенно-золотойсвет
облил поляну, шевелящиеся травы и пни.
Федор, лицо которого приняло благостное выражение, присел на пенек,снял
шапку перед покойным и полез ему в карман, чтобы найтипачпорт.Деньгине
тронул, а в пачпорт посмотрел, чтобы узнать имя.
- Приезжий, издалека, Григорий, - умилился Соннов. - Небось домой ехал.
Движения его были уверенные, покойные, чуть ласковые; видимо онсовершал
хорошо ему знакомое дело.
Вынул из кармана сверток с бутербродами и,разложивихнагазетке,у
головы покойного, с аппетитом, не спеша стал ужинать. Ел сочно, негнушаясь
крошками.
Наконец, покойно собрал остатки еды в узелок.
- Ну вот, Гриша, - обтирая рот, промолвил Соннов, - теперьипоговорить
можно...
А!? - и он ласково потрепал Григория по мертвой щеке.
Потом крякнул и расселся поудобней, закурив.
- Расскажу-ка я тебе, Григорий, о своем житьи-бытьи, - продолжалСоннов,
на лице которого погруженность в себявдругсмениласьчутьсамодовольным
доброжелательством.