Они не берут трубку - он уже думал об абоненте неотвечающего номера как о Тахмине и Спартаке, которые, вне сомнения, сейчас вместе за этими интимно полуосвещенными окнами. Что ж, он поднимется прямо к ним, не думая о последствиях. Они не откроют ему так же, как не отвечают на его звонки, что ж - он взломает дверь. Заур вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и нажал на звонок. Ответом была тишина, он нажал еще и услышал чьи-то торопливые шаги, а потом голос Тахмины, чуть удивленный:
- Кто там?
- Я,- сказал он,- Заур.
Дверь открылась, и изумленная Тахмина переспросила:
- Ты?
- Да, я,- сказал Заур с вызовом.
- Заходи, чего ж ты стоишь?
Он вошел в переднюю. Из комнаты доносились звуки приглушенной музыки, а из кухни - запах жареных каштанов.
- Каким образом ты очутился здесь?
- Я звоню тебе, почему ты не берешь трубку?
- Так у меня же телефон не работает. Со вчерашнего дня. Отключили. Наверное, не уплатила вовремя. Да что мы здесь стоим, заходи в комнату.
Сколько раз он мысленно представлял себе ее квартиру, и все же она стандартная маленькая квартира в типовом доме - каким-то особым расположением предметов, декоративными деталями (большими фотографиями Тахмины на стенах, пестрым надувным шаром в углу, старинными стенными часами, странным сухим деревцем в деревянном бочонке) поразила его своей похожестью на хозяйку. Может, дело было даже не во вкусе, а в каком-то психологическом шифре, который мог разгадать лишь человек, близко знающий Тахмину, ее душевный настрой, несбывшиеся желания, ностальгию по чему-то неуловимому и, увы, уже неосуществимому. Она, например, любила коллекционировать бирки от багажа различных авиарейсов, и друзья, знакомые с этой ее причудой, привозили ей бирки из зарубежных поездок. Разноцветные эмблемы разных компаний, названия городов, номера рейсов, нанизанные один на другой, были привязаны к дверной ручке. У случайного человека могло создаться впечатление, что Тахмина объездила весь мир, в то время как она существовала лишь в мире воображаемых экзотических путешествий...
Под торшером, на маленьком журнальном столике стояли два стакана чая, конфеты, варенье и три рюмки. Две из них были пусты, а одна - полная. "Кто третий?" - ударила кровь в голову Заура.
- Садись где понравится,- сказала Тахмина.
- У тебя гости?
- Да какие гости, соседка Медина.
-Это ты с ней пьешь коньяк?
- Да, сейчас и тебя угощу,- сказала Тахмина и вынула из буфета початую бутылку коньяка.
- Здравствуйте,- сказала Медина, входя в комнату. В руках она держала большую тарелку с горячими каштанами.
Заур сдержанно поздоровался.
- Ах да, вы же знакомы,- сказала Тахмина, и Заур сразу вспомнил, как Медина принесла ему на работу ее подарок - зажигалку "Ронсон".
- Видишь, Медина,- сказала Тахмина,- Заур почувствовал, что ты решила жарить каштаны, и пришел: он ведь до них большой охотник.
Она помнила, как он порой покупал жареные каштаны, еще когда они работали в издательстве, и угощал также и ее, и он был благодарен ей, что она помнит это, хотя каштаны-то они жарили не для него.
- Ну, садись, Медина. Вот и Зауричек составит нам компанию.
Она налила себе и Медине, а перед Зауром поставила ту самую наполненную рюмку.
- Знаешь, по какому случаю мы сегодня пьем?
- Нет,- сказал Заур.
- Мы отмечаем одно событие,- сказала Тахмина. Заур не понимал причины ее возбуждения: то ли его неожиданный визит, то ли выпитое, то ли что еще.
- Обычно люди торжественно отмечают свадьбу,- сказала Тахмина с нервным смешком.- А мы вот с Мединой отмечаем развод. Мой развод,- добавила она.
- В нашем полку прибыло,- сказала Медина.
Заур вспомнил, что Медина развелась с мужем несколько лет назад и что у нее сынишка - о нем часто рассказывала Тахмина.
Наступило молчание. Потом Тахмина сказала уже серьезно:
- Сегодня состоялся суд, Заур.
Я разошлась с мужем.
Он не знал, что сказать: вопросы "зачем?", "почему?" были бы так же неуместны, как и попытки выразить сочувствие, или удивление, или огорчение, или удовлетворение.
Медина, чтобы снять напряжение, попробовала было угощать Заура каштанами. Тахмина уставилась в свою рюмку. Молчание стало тягостным. И тут Заур увидел в ее глазах слезы.
- Ну, будет,- сказала Медина, встала и обняла ее за плечи. Тахмина всхлипнула. Заур впервые видел ее плачущей. Она быстро вытерла глаза, улыбнулась.
- Да, да, я просто так. Простите,- она подняла рюмку и сказала: - Ну, давайте выпьем. За нас. Они выпили, и Заур спросил:
- Почему ты не звонила?
- Да вот собиралась все. Может, завтра и позвонила бы.- Опять губы ее дрогнули, но она сразу же взяла себя в руки и снова улыбнулась...
- Нервы совсем расшатались Я все эти дни как в лихорадке. Хорошо, что ты пришел Зауричек.
Медина отпила глоток и сказала:
- Я пойду, уже поздно.
- Да нет, посиди. Столько трудилась, каштаны жарила Отлично пожарено, да, Заур?
- Ага.
- Ну хоть поешь. Ешь, Медина, ешь на здоровье! - Она повернулась к Зауру: - Это она мне купила каштаны. Для успокоения души.
- А я тревожился,- сказал Заур и добавил: - Я сегодня тоже слышал о твоем разводе. Звоню - телефон не отвечает.
- Я так и знала, что Спартак разболтает,- сказала Тахмина скорее Медине, чем Зауру.- Вернее, его мать. Медина кивнула.
- Дело в том, что судья нашего района,- теперь Тахмина обращалась к Зауру,- близкий приятель Спартака, ну, просто водой не разольешь. Я позвонила Спартаку, чтобы он помог, поговорил с судьей, чтобы душу не тянули, не уговаривали, не наставляли на путь истинный там, на суде. А то знаешь всякие их штучки: "Может, еще подумаете, взвесите?" - месяцами тянут. А тут что уж думать - все решено. И правда Спартак здорово помог. Но вот уж не сболтнуть он не может.
Кончилась пластинка, Тахмина встала и выключила проигрыватель.
- Ну, я все-таки пойду, уже поздно,- сказала Медина, и на этот раз Тахмина не стала ее удерживать, проводила до дверей, о чем-то они там долго шептались. Заур, не зная, что и думать, бессмысленно разглядывал стены с нежными обоями белые цветы на голубом фоне.
Тахмина вернулась. Заур соображал, стоит ли задавать вопросы, которые он хотел задать до прихода сюда, или всеразъяснилось и не о чем говорить. Но кто пил из третьей рюмки?
_ Что ты разглядываешь стены? - сказала Тахмина.
- У тебя красивые обои,- сказал он.- Цветы...
- Это они сейчас расцвели,- неожиданно пылко сказала Тахмина.- Потому что ты пришел ко мне, Зауричек, в мой дом. Ты первый раз у меня, видишь, даже обои расцвели.
И опять ни черта не мог понять: любит она его или насмехается?
- Как хорошо, что ты пришел, Зауричек! Тебя просто бог послал именно в этот день. Мне было так плохо, так одиноко. Я с ужасом думала: вот Медина уйдет, и я, наверное, умру.
- А почему ты не звонила мне, почему я был в стороне от всей этой истории? Хоть я и незнаком с судьей, но, может быть, тоже в чем-то помог бы...
- Спасибо, Зауричек. Но есть вещи, которые человек должен делать сам, один, не впутывая в них никого другого. И я не звонила тебе, потому что вся была в этом разводе. Мне хотелось поскорее покончить с этим кошмаром и освободиться от всего, что так долго меня мучило, унижало, заставляло презирать себя. А сегодня напряжение сказалось. Я с утра хотела выпить, до суда, но подумала, еще придерутся, скажут: вы в нетрезвом состоянии, суд откладывается. ...Пришла, позвала Медину, мы выпили, третью рюмку налили тебе...
Заур улыбнулся ей, улыбнулся впервые за этот день - спокойно и счастливо. И она увидела эту улыбку, которая пусть на какое-то время, но снимала его тревоги и сулила покой и умиротворение, а следовательно, и счастье.
- Ну, Зауричек,- сказала она-мягко.