- Она замолчала, потом добавила: - Разве вы не заметили, она и по телевизору почти не выступает...
- А я не смотрю телевизор,- сказал Заур.
- И правильно делаете,- живо откликнулась Медина.- Такую ерунду передают. Одна передача хуже другой. Медина ругала передачи, а ему хотелось, чтобы она сказала еще что-нибудь про Тахмину. Интересно, рассказала ли Тахмина ей о встрече на дороге, когда они возвращались с дачи Спартака? Но Медина все ругала и ругала телепередачи.
- Ну, что за фильм вчера показывали? Разве так в жизни бывает?
- А что, Тахмина лежит в постели? - спросил он.
- У нее печень больная, а она пьет каждую ночь,- совсем другим тоном, горько сказала Медина.- Пьет и слушает музыку. Ночью, когда ни проснусь, у нее свет.
Заур усмехнулся. Они уже подъезжали к той улице. Они миновали тот самый сквер, у которого когда-то в начале июня - нет, он может сказать точно: пятого июня - он впервые ждал ее и прождал час, а потом она появилась в красном платье с белыми пуговицами, и они отправились к морю, и с этого началась их связь. Он подъехал к подъезду и остановился там, где ставил свою машину Спартак до того, как .он, Заур, проткнул ей шину. Медина вдруг сказала:
- Только с вами она и была счастлива, поверьте мне, Зауричек,- и он удивился не столько ее словам, сколько тому, что Медина впервые назвала его так, как называла только Тахмина.
Он пожал плечами.
- Большое вам спасибо,- сказала Медина, выходя из машины.- Вы просто спасли меня. Спасибо.
- Да что вы, не стоит,- сказал Заур и медленно поехал.
- Завтра приходи с работы вовремя,- сказала Зивяр-ханум,- нас приглашает Алия. Заур кивнул.
- Я сегодня была у нее, обсудила все вопросы.
- Встреча в верхах,- сказал Заур.
- Решили не откладывать свадьбу,- сказала мать.- Шахин завтра договорится с ресторанами на двадцатое. Я смотрела по календарю - двадцатого суббота.
Заур кивнул.
- А ты с Фирангиз виделся? Заур удивился:
- Нет, а зачем?
- Как зачем'? Она же твоя невеста. Встретились бы, пригласил бы ее в кино, в театр, на концерт.
- Но мы же пока официально не помолвлены,- сказал Заур.- И если нас увидят вместе до официальной помолвки... это будет нехорошо.
- Да, конечно,- согласилась мать, то ли не поняв иронии, то ли слишком хорошо ее поняв.- Завтра вместе пойдем к ним, так сказать, "аяг ачды". А потом ты сможешь заходить к ним, она сможет заходить к нам, а тут и нишан подоспеет,- и в глазах матери он увидел умиление.- Ну, спокойной ночи.
Мать пошла спать, а он включил телевизор. Шли последние кадры фильма, а потом на экране появилась Тахмина - он видел ее впервые после той встречи на дороге и поразился, как она осунулась и какой была грустной-грустной, хотя и улыбалась профессионально.
Она объявила завтрашнюю программу и сказала: "Спокойной ночи, дорогие телезрители".
И Заур знал, что у нее самой спокойной ночи не будет. Он вспомнил, что она говорила о своих ночных муках: "Как дотянуть до утра, боже мой, как дотянуть!" Хотя, может, это была ее очередная фальшивка, выдумка, чтобы казаться загадочнее, сложнее. Кто знает? Он попытался заглянуть в глубину ее глаз, где, возможно, скрывалась правда, но она исчезла. Перед Зауром остался лишь пустой мерцающий бело-голубой экран, потом одна светящаяся точка, а потом исчезла и она.
Зауру пришла в голову мысль взять машину, подъехать к телестудии и встретить ее. Она обрадуется - он знал, и даже если ее радость будет лживой, все равно ему будет хорошо, как всегда было хорошо, когда он видел ее счастливой и сам становился счастлив ее счастьем, подлинным ли, мнимым ли, кто знает, но во всяком случае счастьем, которое он доставлял ей. Вот сейчас сесть в машину, поехать и сказать: "Здравствуй, Тахмина!" Это же так просто.
Но Заур знал, что это невозможно. Просто и - невозможно.
Он выключил телевизор.
- Прошу тебя, помирись со Спартаком, ведь вы теперь родственники,- сказала Зивяр-ханум, когда они подошли к дверям Муртузовых с огромным тортом. Его испекла ночью Зивяр-ханум и теперь держал в руках Заур. Большой букет роз нес сам профессор. Не дождавшись ответа, она добавила:
- Мне Алия рассказала, что у вас какая-то стычка была. Зивяр-ханум нажала на звонок.
- Никакой стычки, просто я врезал ему,- не мог не похвалиться Заур.
- Что было, то было. Теперь вы родственники, и... Дверь открыли.
- Добро пожаловать, добро пожаловать,- сказала Алия-ханум.
Они прошли в переднюю. Заур положил торт на тумбочку у вешалки, и они с отцом направились в комнату, а Зивяр-ханум - на кухню, к женщинам. В комнате рядом с накрытым столом Муртуз Балаевич, в белой рубашке с серыми подтяжками, играл в нарды. Его полковничий китель висел на спинке стула. Со всеми регалиями и орденами. Муртуз Балаевич играл в нарды с Джаббаром. Ней-мат наблюдал за их игрой. Все трое, увидев гостей, встали, поздоровались за руку, а Муртуз хлопнул Заура по плечу.
- Ну, герой,- сказал он.
- Присаживайтесь, профессор,- сказал Джаббар.
- Я сейчас быстро с ним разделаюсь,- сказал Муртуз, кивнув на Джаббара, а Неймат заговорил с Зауром о его новой работе.
Стол был накрыт на славу. Неожиданные в это время года помидоры и огурцы, которыми так гордился директор шашлычной Надир, всевозможные салаты были разложены по тарелкам из старинных немецких сервизов, а разноцветная выпивка поблескивала в массивных хрустальных графинах.
Во главе стола сели Муртуз и Меджид, слева от них Зивяр-ханум, Джаббар и Неймат. Справа сел Заур, и рядом с ним оставили свободный стул. Вскоре Алия ввела в комнату Фирангиз. Белое платье оттеняло ее румянец и черные волосы, заплетенные в толстую косу. Не поднимая глаз, она поздоровалась со всеми. Заур поднялся и усадил ее рядом с собой. Сурея, Таира и Алия, три девочки и мальчик - как догадался Заур, дочери Суреи и сын Таиры - сели в другом конце стола. Вошла Бикя-хала - мать Алии, Суреи и Таиры, поцеловала Заура и Фирангиз, сказала, что это счастливый день в ее жизни, и, извинившись, ушла на кухню: она готовила плов.
- А где же Спартак? - спросил Муртуз, и Алия сказала, что сейчас придет.
Выпили за молодых - Заура и Фирангиз, за родство, за родителей жениха и невесты. Заур заметил, как в комнату вошел Спартак, и уловил в его взгляде беспокойство. Но Заур улыбнулся ему, и мгновенно беспокойство в глазах Спартака сменилось обычным нагловатым выражением, он подошел и протянул руку Зауру.
Муртуз был уже слегка навеселе и поднялся, чтобы произнести очередной тост. Все тосты, кроме тоста Меджида, провозглашенного за семью Муртузовых, были сказаны самим полковником.
- Сегодня за этим прекрасным и обильным столом собрались самые близкие родственники и по такому значительному поводу,- сказал Муртуз Балаевич.Спартак, а ну налей себе. Смотри только у меня, не перепивай, а то я знаю тебя, шалопая. Надо знать меру, когда пьешь.
- Ну, папа,- ответил Спартак,- это ты лучше себе скажи.
Все засмеялись, а Алия-ханум укоризненно взглянула на Муртуз а.
- Ив самом деле,- сказала она,- ты не очень-то увлекайся, про сердце свое помни.
- Я все помню.- Муртуз был в блаженном настроении и замечания жены и сына воспринял без обычной обидчивости.- Я все помню,- уже с хмельной многозначительностью повторил он.- Послушайте, что я скажу. Вот мы выпили за наших молодых, за их будущую чистую, хорошую семью. Но я хочу сказать,- он повернулся к Зауру,- все, что бывает до брака, мужчина должен оставить на пороге своего дома. Все, что было, то было, а уж если ты женился - семья должна быть прочной и нерушимой.
Всем стало как-то неловко: слишком прозрачным был намек полковника.