Он ухватился за этот полушутливый тон и, ощущая почти физическую потребность в какой-нибудь разрядке, перепрыгнул во двор, изнутри открыл калитку жестом хорошо обученного пажа, и Тахмина, имитируя повадку королевы, переступила порог.
С косого балкона они полюбовались видом, потом отошли и наткнулись на кучу стоптанной летней обуви.
- Ой, посмотри, какие босоножки,- сказала Тахмина.- Ты знаешь сестру Спартака?
- Фиру? Конечно, она же наша соседка. А что?
- Ничего. Я слышала, красивая девушка. , - Не знаю, не приглядывался,буркнул Заур, но вспомнил, что к Фире-то он относился скорее с симпатией, чем с неприязнью, а вернее всего, никак не относился, в отличие от других членов семейки (он про себя всегда так и называл их -"семейка"), и добавил, что Фирангиз как раз единственное нормальное существо в этом зверинце. Во всяком случае хоть молчит, рта не раскрывает.
- А ты их, кажется, не любишь? Ах, да, я и забыла, соседи ведь. Принципиальные разногласия коммунальной кухни: кто насыпал соль в наш суп?
- Кстати, и у нас, и у них не коммунальные кухни, а изолированные.
- Ну, тогда, конечно, другой уровень принципиальных разногласий: Муртузовы купили шведский гарнитур, а у нас, у Зейналлы, все еще арабская мебель
- И долго ты будешь упражняться?
- Ну, не обижайся, миленький!- Она полной грудью вдохнула предвечерний воздух.- Как хорошо! Заур закурил.
- Дай мне тоже. Впрочем, нет, не надо, подышу лучше. И ты брось, не отравляй легкие.
Он придавил огонек и вложил сигарету обратно в пачку.
- Эх, Зауричек, Зауричек, хороший ты мальчик!
- Но ты так и не сказала, почему это наша последняя встреча и почему мы должны расстаться.
- Почему?- переспросила она и пожала плечами.- Долго объяснять. Хотя бы потому, что мы можем влюбиться Друг в друга. По крайней мере я. А уж это было бы ни к чему. Ни тебе, ни мне. И вообще... Зачем осложнять себе жизнь?
"Все точно,- подумал Заур.- Зачем ее осложнять?"
- Но ведь,- сказал он,- как выяснилось, ты застрахована от любви. Мы не первый день встречаемся, и все слава богу. Ты не влюбилась. Значит, с тем же успехом можно встречаться еще... много лет...
- А ты?
- Что я?
- Ты влюбился?
- Ну конечно. Я же с самого начала признался тебе в любви.
- Признаваться в любви и любить в самом деле - вещи разные. И потом, это было в начале, ну... до того, как мы сблизились. Тогда ты объяснился в любви, чтобы покорить меня. Но теперь, когда ты... ну, достиг своего, ты способен хотя бы на словах уверять, что любишь меня?
- Ну конечно же! Ты моя любовь, жизнь...
Он говорил, чувствуя, что произносит совершенно полые слова, их не спасал даже иронический тон, и она перебила его:
- Не надо, Заур. Перестань. Тошно как-то. Хватит трепаться. Поговорили и хватит.
Он коснулся рукой ее лица. Она задержала его руку, прижала к глазам, потом отстранила и посмотрела на ладонь Заура так, будто видела ее впервые.
- Какие у тебя большие руки, Зауричек,- сказала она.
Откуда-то издалека донесся гудок электрички и долго таял в тишине и покое.
Указательным пальцем провела она по тыльной стороне его ладони - мягким, кошачьим движением, слегка царапая, и неожиданно сказала:
- Хочешь, я тебе погадаю?
- А ты умеешь?
- Конечно. Давай сюда руку.
Заур раскрыл ладони. Тахмина взяла его руки в свои.
- Правая рука - это прошлое и настоящее. Она действует. Левая бездейственна - это то, что еще будет, то, что заложено, запрограммировано, как сейчас говорят. Линии означают счастье, ожидание, талант, печаль, одиночество, способность к неожиданным поступкам. Посмотрим, что там у тебя. Ну вот, у тебя есть линия славы, она берет начало от линии луны, то есть сулит больше воображаемого, чем реального. Но она сливается с реальностью. Так. Вот постоянная линия. Ого. Двое, даже трое детей, причем два мальчика.
- Ты и это можешь отгадать?
- Конечно.
Видишь вот эту линию? Так, посмотрим дальше. У тебя есть способность переключать чувства на работу. Склероз тебе не угрожает, вот четкая линия ума с маленьким, совсем-совсем крошечным уклоном в фантазию. Будешь любить жизнь до глубокой старости. Будешь покровительствовать другим в неблагоприятных для них обстоятельствах. Богатства нет, но если и будет, ничем тебе не угрожает. Переезда в другую страну нет. Линия борьбы есть, но за что это борьба - неизвестно. Вот пояс Венеры: способность любить - способность обманываться. Здесь уйма линий, ты в меру испорчен для любви во всех ее проявлениях.
- Ну уж скажешь!
- Слушай дальше. Самое сильное испытание тебя ждет в среднем возрасте. У тебя будет раздвоение - очевидно, во взглядах. Это вот - то, что остается сбоку,- двойная линия судьбы, линия жизни; а это - линия луны - фантазия. Ты станешь мягче, чем был, однако более властным. Ну, вот и все. Вот ты какой, оказывается.
- А теперь погадай себе.
- Что ты, я никогда этого не делаю. Боюсь.
- Ну хорошо, расскажи о правой руке, о том, что уже было - расскажи о себе.
- Ну вот, видишь?- она раскрыла правую ладонь.- Совершенно четкая линия судьбы. Видишь эту линию? Это значит, что я цельная натура, что на меня можно положиться, что я больше жена, чем любовница. У меня есть артистическая струнка, которая, однако, ни денег, ни славы не принесет. А это вот... нет, не скажу.
- А все-таки?
- Нет, нет, я это давно знаю. А тебе, может быть, будет неприятно.
- Ну, не интригуй меня. Скажи.
- Нет, нет.
- Как хочешь.
Как обычно, когда он перестал настаивать, она сама уступила.
- Ну хорошо, скажу, только ты никому не говори, ладно? Об этом будем знать только мы с тобой. Видишь вот эту линию, которая так резко обрывается?
- Да...
- Это смерть. Ранняя смерть. Хотя бы для того, чтобы доказать, какая я правдивая гадалка, я должна умереть.
- Перестань чушь молоть.
- А знаешь, Зауричек, иногда я думаю: вдруг я умру, причем это будет смерть не от болезни, а так - утону, разобьюсь в самолете, в машине, ну, на улице упадет кирпич на голову, мало ли от чего можно умереть. Так вот, когда я думаю об этом, я так жалею себя, что прямо плакать хочется. И не из-за смерти, а из-за того, что эта смерть никакого значения ни для кого иметь не будет. Кто станет печалиться обо мне? Ну, муж, допустим, недельку от силы. Потом утешится. Ну, соседка Медина - примерно столько же. А может, еще и ты, чуть подольше... А может, и меньше, кто знает?
- Ты перестанешь глупости говорить? Что это на тебя нашло? То мы расстанемся, то о смерти. Иди ко мне...
Рядом с грубыми летними матрасами были мешки с цементом, ящики с гвоздями, какие-то кастрюли и плетеные корзины и большие бутыли с уксусом, и Тахмина сказала, что она нарочно затащила его, Заура, сюда, на эту дачу: не затем,вернее, не только затем,- чтобы полюбоваться видом с балкона, а чтобы еще раз... в последний раз.
Но Заур уже знал, что никакой это не последний раз и что она уже не может жить без него, не может не видеть его, и единственное, что он должен сделать, это согласиться с ней - да, это наша последняя встреча - и потом ждать; ни в коем случае не проявляя инициативы, выжидать, и тогда она сама снова придет к нему.
- Но есть еще одна причина, почему я затащила тебя на эту дачу,- сказала она уже в машине,- о ней ты никогда не узнаешь.
Она оказалась права, он так и не узнал об этой, еще одной - третьей?причине, если она в самом деле существовала. Но его раздражала ее манера постоянно интриговать его, и со злости он не стал допытываться об этой третьей?- причине.
У дома она быстро поцеловала его и бросила, выходя из машины:
- Прощай.
"До свидания. Пока. Прощай".