Он ведь не мог так, прямо сказать коллежскому советнику, что как раньше он хотел ускорить позорно затянувшуюся, безвыходную персидскую войну, так всеми силами он теперь должен будет стараться замедлить войну с Турцией.Война была для него сумбур, неожиданность, brouhaha (2).Она как-то всегда связывалась для него по воспоминаниям молодости с падением какого-то министерства. А теперь он сам был министр.И вот он сидит, машет удалой ручкой, а между тем просто-напросто стоит уехать и выйти в отставку, пока не поздно.Его старый приятель, граф де ла Фероней, которого недавно отозвали во Францию, писал ему каждую неделю из - ---------------------------------------(1) Веселая банда (фр.).(2) Ералаш (фр.).Парижа: французы беспокоятся, они недовольны, Европа соразмеряет русские силы со своими, и пусть уж он, Нессельрод, сговаривается с новым послом, а граф де ла Фероней советует: мир, мир во что бы то ни стало, любой, при первой удаче или неудаче.Князь Ливен, посол в Лондоне, писал Нессельроду, что не выходит на улицу: дюк Веллингтон не желает с ним знаться, и только некоторые неудачи русских войск его умилостивят.А лорд Абердин начал странным образом симпатизировать Меттерниху. Это уже было не brouhaha, a нечто похуже. Меттерних...Но здесь открывалась старая рана - венский учитель отрекся от петербургского ученика, он ругал его на всех языках Дантоном и идиотом.Карл-Роберт Нессельрод должен был при всем том управлять, управлять, управлять.Днем и ночью, не разгибая спины, радоваться.И его не хватило.Управление он сдал своей жене, себе оставил - радость. Это была трудная задача. Он знал, что в Петербурге его прозвали печеной рожей и один писака сочинил про него ужасный площадной пасквиль: что он peteur(1), a не министр Европы.Карл-Роберт Нессельрод, сын пруссака и еврейки, родился на английском корабле, подплывавшем к Лисабону.Равновесие и параллельная дружба качались теперь, как английский корабль, и это он, он, Карл-Роберт Нессельрод, кричал, как его мать в тот момент, когда она рожала его на корабле.Впрочем, его крик наружно выражался в другом: он улыбался.Он хотел сбавить немного цены этому странному курьеру, нащупать, что он такое за человек, но вместо того, кажется, просто выразил недовольство миром и тем показал, что мир устроился без него, без Нессельрода. Этот молодой человек тоже, кажется, из этих... из умников. Впрочем, он родственник Паскевичу. Нессельрод обернулся к коллежскому советнику, представлявшему собою смесь русской неучтивости и азиатского коварства, и весело улыбнулся:- Мы еще поговорим, дорогой господин Грибоедов. Теперь пора. Надо спешить. Ждет император.- --------------------------------------(1) Вонючка (фр.).
2
Меня позвали в Главный Штаб И потянули к Иисусу.Грибоедов
В мягких штофных каретах сидело дипломатическое сословие. Нессельрод усадил Грибоедова рядом с собой. В карете было душно и неприятно, карлик забыл дома приятную улыбку. Он снова найдет ее во дворце. В карете же он сидит страшный, без всякого выражения на сером личике и в странном, почти шутовском наряде.На нем мундир темно-зеленого сукна, с красным суконным воротником и с красными обшлагами. На воротнике, обшлагах, карманных клапанах, под ними, на полах, по швам и фалдам - золото. По борту на грудке вьются у него шитые брандебуры. На новеньких пуговицах сияют птичьи головки государственный герб.Когда же карлик кутает ноги, - переливает темно-зеленый шелк подкладки.На нем придворный мундир. На шляпе его плюмаж.Они катят во дворец.Все было заранее известно, и все же оба волновались. Они вступали в царство абсолютного порядка, непреложных истин: был предуказан цвет подкладки и форма прически, была предустановлена гармония. Нессельрод с тревогой оглядел Грибоедова. Он помнил указ об усах, кои присвоены только военным, и о неношении бород в виде жидовских.
Коллежский советник, видимо, тоже знал указ и был причесан прилично.Подкатили не к главным воротам дворца, а к боковым. Караульные солдаты вытянулись в струнку, и офицер отдал салют.Как только карлик, а за ним Грибоедов выскочили из кареты, вытянулось перед ним широкое незнакомое лицо. Звание лица было: Придворный Скороход. Походкой гордой и мягкой, как бы всходя на амвон, Придворный Скороход повел их в тяжелую дверную пристройку и предводительствовал ими, идя все тем же задумчивым шагом по лестнице. На голове его развевались два громадных страусовых пера: черное и белое. У входа в апартаменты Скороход остановился, поклонился и, оставив прибывших, стал медленно сходить по лестнице. Так он по тройке начал вводить дипломатическое сословие.Грибоедов был желт, как лимон.Скороход и Гоф-Фурьер шествовали молча впереди. Оба были упитанны, чисто выбриты и спокойны.Дипломаты были введены в Комнату Ожидания.Здесь их встретил Чиновник Церемониальных Дел. Он присоединился к Скороходу и Гоф-Фурьеру.Сначала впереди шли: Гоф-Фурьер и Скороход.Потом: Чиновник Церемониальных Дел, Гоф-Фурьер и Скороход.Церемониймейстер, Чиновник этих Дел, Гоф-Фурьер и Скороход.Обер-Церемониймейстер, просто Церемониймейстер, Чиновник названных уже Дел, Гоф-Фурьер и Скороход.Их встречали в каждой новой зале, присоединялись молчаливо и, не глядя друг на друга, шагали, кто по бокам, кто впереди - вероятно, по правилам.Тихая детская игра, в которую играли расшитые золотом старики, разрасталась.Как только присоединялся новый чин в каждом новом зале, Грибоедов испытывал детский страх: так терпеливо они поджидали их, так незаметно отделялись от пестрой стены и сосредоточенно соразмеряли свой шаг с остальными.Это напоминало дурной сон. В Зале Аудиенции Обер-Церемониймейстер застрял, по правилам, перед дверью, а встретил их Гофмаршал и Обер-Гофмаршал.Нессельрод быстро посапывал от моциона и удовольствия. Серое личико стало розовым - их встречали с необычайным почетом.И вот известный лик, с подбирающим шею воротником, с тупеем, под которым ранняя лысина, с лосинами ног, почти съедобными, такой они были белизны. У него было розовое лицо.Он сказал что-то и улыбнулся подбородком: большой подбородок осел книзу. Он взял у карлика из рук пакет и дернул головой и взглядом вбок, в сторону Обер-Гофмаршала. Старик в золоте засуетился, стоя на месте. Не сходя с места, он весь суетился, лицом и телом. Это был очень тревожный бег на месте.Грибоедов догадался, в чем дело, когда ухнул первый выстрел.Механизм был устроен так: нитка шла от известного лица через Гофмаршала к петропавловским пушкам. Лицо сделало жест, но пушка запоздала - и вот оно сердилось.Так начали двухчасовой бой пушки.Николай говорил с Нессельродом, держа его за брандебур. Потом он перешел к Грибоедову и спросил:- Как здоровье моего командира?Наследником он служил под командой Паскевича и с тех пор называл его командиром и отцом-командиром.- Я, помнится, года три тому назад встречал вас у него.- У вашего величества превосходная память.Пушки били, как часы.Стоило трястись месяц в жар и холод, чтобы сказать плоский комплимент.Карлик расцветал, как серая роза.Он считал выстрелы.Он знал, что с каждым выстрелом что-то меняется в его формуляре.Вот он мало-помалу становится графом, вице-канцлером.Вот аренды, ренты, имения.- Поздравляю вас, господа!Грибоедов знал заранее, с чем.Орден святыя Анны второй степени с алмазами был обещан ему Паскевичем. Он обеспокоился: неужели Паскевич забыл о деньгах - он просил четыре тысячи червонцев. Откуп от маменьки.Карлик считал с просветленным лицом.Он стоял золотою рыбкой в аквариуме.