Самолет-то ведь забит до отказа...
- Знаю, но почему и что мне решать, объясните?
- Потому что у вас единственный свободный билет. Вы купили купе для новобрачных, а там два места. Умоляю, продайте мне одно из них.
Она засмеялась.
- Мервин, что вы такое говорите? Я не могу спать в одной комнате с мужчиной. Я вдова, почтенная женщина, а не какая-то там девчонка с улицы.
- Нет, вы должны, я ведь тоже оказал вам услугу.
- Я вам должна что угодно, кроме своей репутации.
- Перестаньте. Вы что-то не больно задумывались о репутации, когда сели ко мне в кабину, так торопились лететь через Ирландское море.
- В кабину, Мервин, именно в кабину, а здесь нужно будет спать в одном маленьком тесном помещении. - Ей искренне хотелось помочь ему, но это уж слишком, ведь она почтенная леди. Что скажут окружающие? - Ради бога, извините, но я не могу, в моем возрасте, оказаться замешанной в публичном скандале.
- Послушайте, я специально узнавал насчет этого чертового купе. Оно ненамного отличается от остальных в самолете. Там две койки. И если мы приоткроем на ночь дверь, то, в сущности, ничем не будем отличаться от остальных пассажиров, которые тоже ночуют в общих отсеках.
- А что скажут люди?
- Что вы так уж волнуетесь? У вас нет мужа, который посчитал бы это безнравственным, родители уже умерли. Кого интересует, что вы делаете и как поступаете?
"Нет, я больше не могу выносить его грубостей, - подумала Нэнси. - Вот уж, действительно, если упрется, то не сдвинешь с места, просто танк".
- У меня двое сыновей, каждому уже за двадцать.
- Уверен, они бы расхохотались, узнав, из чего вы делаете проблему.
"Да, скорее всего, так", - подумала она.
- Может быть. Но я знаю нрав нашего общества: как только слухи дойдут до Бостона - а в том, что они дойдут, я нисколько не сомневаюсь, - меня просто сожрут.
- Вспомните. Вспомните, какой несчастной вы были, когда заявились ко мне на летное поле. Что я тогда сделал? Правильно, помог. Теперь ваша очередь, я прошу вас об одолжении, понимаете?
- Понимаю.
- Я в беде. Разве это не ясно? У меня последний шанс спасти семью. Вы, только вы, можете мне помочь. Вам это почти ничего не стоит. Подумайте, Нэнси. Репутация? К черту репутацию, это вопрос жизни в смерти.
Она задумалась. Действительно, какой уж там скандал, когда ей сорок. Да и репутацию ее уже ничем не подмочишь. Если бостонские матроны подумают, что она "не растерялась", "весело погуляла в Европе", пусть, какое это имеет значение. Все равно будут завидовать. А о репутации лучше заботиться девственницам.
Она взглянула на его упрямое лицо. Ему плохо, это точно. Надо ему помочь. Ведь в конечном счете, если бы не он, она бы не успела никуда добраться.
- Вы поможете мне, Нэнси? - спросил он тихим, усталым голосом.
Нэнси Линеан перевела дыхание.
- Какого черта вы медлите, пойдемте скорее, - ответила она в его же манере.
Глава 13
Последнее, что заметил Гарри Маркс на исчезающей за окном европейской земле, был белый маяк, гордо стоящий на северном берегу в устье реки Шеннон. Внизу океанские волны лизали скалы. Через несколько минут земля исчезла из глаз. Кругом только бескрайние равнины моря.
"Когда я приеду в Америку, то буду уже богатым", - подумал он.
От близкого присутствия "Делийского комплекта" его лихорадило, он чувствовал себя сексуальным маньяком, учуявшим запах обнаженного женского тела. Сокровища рядом, осталось только протянуть руку. Пальцы ныли, сжимаясь и разжимаясь от возбуждения.
Если удачно продать драгоценности, можно выручить кругленькую сумму. Он сможет купить квартиру, машину или домик за городом с теннисным кортом. А может, стоит вложить денежки в дело и жить на проценты? Подумать только, у него будет свой счет в банке.
Но он забыл о малом - нужно найти "камешки", только и всего.
Леди Оксенфорд не надела своих драгоценностей, поэтому они могут быть только в двух местах: либо в личных вещах непосредственно в купе, либо в багажном отделении в грузовом отсеке. "Я бы на ее месте хранил их поближе, подумал Гарри. - Например, в сумочке, потому что опасно бросать такие ценности". Но сама она могла думать и по-другому.
И все же, сначала надо проверить ее сумку. Он уже видел ее под сиденьем - дорогая натуральная кожа с медной отделкой на уголках. Как туда залезть? Может быть, ночью, когда все уснут?
Ничего, он так или иначе найдет способ. Конечно, опасно, его могут схватить, но риск - благородное дело, до сих пор ему всегда удавалось выкручиваться, даже в самых немыслимых ситуациях. Вот и вчера - его взяли тепленького, с чужими запонками в кармане, и что? Провел ночь за решеткой, выпущен под залог и теперь летит себе в Нью-Йорк на американском клипере. Удача? Не то слово.
Он вспомнил слышанный однажды анекдот: человек случайно выпал из окна с десятого этажа. Когда он летел мимо пятого, жильцы услышали от него: "Пока живой, все хорошо". Вот так же и Гарри, никогда не унывает, только он ни при каких обстоятельствах не собирается "падать".
Стюард Никки принес ему меню ужина, предложил коктейль. Гарри не хотел ничего пить, но на всякий случай, чтобы не отставать от других, заказал себе бокал шампанского. Надо привыкать. Отдыхать, так отдыхать. Он летел через океан в фешенебельном самолете в компании знаменитостей, миллионеров, поэтому немного нервничал, но стоило ему выпить шампанского, и волнение как рукой сняло.
Удивительно, меню напечатано по-английски. Что это, неужели янки не знают, что такие вещи надо писать по-французски? Или в них сыграло чувство национальной гордости? Черт побери, эти ребята ему нравятся.
- В столовой умещается всего четырнадцать человек, поэтому ужинать придется в три смены, - объяснил стюард. - Вы когда хотели бы сесть за стол, мистер Ванденпост: в шесть, в семь тридцать или в девять?
Вот он, шанс, быстро сообразил Гарри. Если Оксенфорды будут есть раньше или позже него, он сможет остаться в купе один. Но как угадать? Гарри мысленно обругал стюарда за то, что тот начал именно с него. В Англии полагается задать вопрос сначала титулованным особам, но демократичным американцам, видимо, все равно, они придерживаются нумерации мест. Что ж, надо не оплошать.
- Одну минутку, сейчас соображу. - Он тянул время. Обычно богачи предпочитают ужинать поздно. Рабочий позавтракал бы в семь, пообедал в двенадцать и затем сел за стол в пять, а лорд завтракает в девять, обедает в два, ужинает в полдевятого. Оксенфорды, скорее всего, предпочтут третий заход, подумал Гарри и выбрал первую смену. - Что-то я проголодался, громко произнес он. - Пожалуй, начну в шесть.
Стюард повернулся к Оксенфордам. Гарри затаил дыхание.
- Думаю, в девять, - отозвался барон. Гарри мысленно улыбнулся.
Но тут неожиданно вмешалась жена барона.
- Нет, Олджернон, Перси так долго не выдержит. Давай пораньше.
"Черт побери, - подумал про себя Гарри. - Только не надо очень рано".
- Тогда в полвосьмого.
У Гарри отлегло от сердца. Казалось, он приблизился к "Делийскому комплекту" еще на шаг.
Теперь стюард повернулся к пассажиру, сидящему напротив Гарри, мужчине в вишневой жилетке, смахивающему на полицейского. Он говорил, что его зовут Клив Мембюри, так, кажется. Скажи семь тридцать, мысленно повторял Гарри, оставь меня одного в купе. Однако, к его разочарованию, Мембюри сказал, что не голоден, и выбрал девять часов.
Какая досада! Дурак легавый, будет торчать здесь, пока Оксенфорды будут в столовой. Правда, может быть, он выйдет на пару минут. Постоянно не сидит на месте, ходит куда-то.