Я медленно прошел через прихожую - Нэнси нигде не было видно, ее не оказалось и на веранде, а я-то надеялся, что она меня там ждет. Она ведь сказала - да, попозже увидимся, нам надо о многом поговорить, и я, конечно, решил, что это значит - попозже сегодня же вечером. А может, она совсем этого не думала. Может, она думала - как- нибудь в другой раз. Или, может, она меня ждала, а потом ей надоело. Я ведь и правда очень засиделся у ее отца.В безоблачном небе взошла луна, в тиши - ни ветерка. Исполинские дубы стояли недвижно, как изваяния, летнюю ночь пронизывали сверкающие нити лунного света. Я спустился с крыльца и замер, будто очутился в каком-то заколдованном круге. Эти великаны- дубы, словно призрачные угрюмые стражи, и все насквозь пронизавший лунный свет, и необъятная тишина, полная затаенным ожиданием чего-то, и слабый, какой-то потусторонний аромат, незримой пеленой стелющийся над податливой чернотой под ногами,- да разве это мой знакомый, привычный мир, моя Земля?А потом колдовство рассеялось, сверканье померкло - меня вновь окружал тот прежний мир, который я знал с детства.В летней ночи меня пробирала дрожь. Быть может, то был холод разочарования оттого, что меня выгнали из волшебной страны, от сознания: она существует, эта страна, но у меня нет надежды там остаться. Я ощутил под ногами асфальт дорожки и ясно видел теперь, что тенистые дубы - всетаки просто дубы, а никакие не изваяния.Я встряхнулся, точно пес, вылезший из воды, окончательно овладел собой и зашагал по дорожке. Вот и моя машина; я обошел ее, нашарил в кармане ключи и распахнул дверцу.Только усаживаясь за баранку, я увидел, что рядом сидит Нэнси.- Я думала, ты уже никогда не придешь,- сказала она.- О чем это вы с отцом так долго рассуждали?- Да так, о разном. Все пустяки, ничего интересного.- Ты часто у него бываешь?- Нет, не очень.Почему-то мне не хотелось объяснять ей, что до этого вечера я ни разу с Шервудом и двух слов не сказал.В темноте я на ощупь вставил ключ.- Прокатимся? - предложил я.- Может, заедем куда-нибудь, выпьем по стаканчику?- Нет, не стоит. Лучше просто посидим и поговорим.Я откинулся на спинку сиденья.- Славный вечер,- сказала Нэнси.- Тихо, спокойно. По-настоящему тихое место теперь такая редкость.- Тут у вас есть совсем заколдованное местечко,- сказал я.- Как раз перед крыльцом. Я нечаянно ступил на него, да только колдовство быстро пропало. Все заливает луна, и так странно пахнет...- Это те цветы...- Какие?- На клумбе, что у поворота дорожки. Она вся засажена чудесными цветами, их еще давно отыскал где-то в лесу твой отец.- Значит, и у вас они растут,- сказал я.- Наверно, в Милвиле в каждом саду есть такая клумба.- Твой отец был необыкновенно славный, я таких людей больше не встречала. Когда я была маленькая, он всегда мне дарил цветы. Бывало, иду мимо, а он непременно сорвет хоть один цветок и даст мне.Да, правда, отец был, что называется, очень славный. Славный и сильный, и при этим странный и, однако, несмотря на свою силу и на все свои странности, удивительно мягкий. Цветы, плодовые деревья и все, что растет на земле, он знал, как свои пять пальцев. Помню, кусты томатов у него поднимались высокие, крепкие, листья у них были какого- то особенно густого темно-зеленого света, и по весне весь Милвил приходил к нему за рассадой.И вот однажды отец понес вдове Хиклин томатную и капустную рассаду и корзину многолетних растений - и возвратился с какими-то странными лиловыми цветами: он наткнулся на них по дороге, в Темной Лощине, осторожно выкопал с полдюжины, заботливо окутал корни куском холстины и принес домой.Никогда еще отец не видывал таких цветов; оказалось, и никто другой их прежде не видел.
Отец высадил их на отдельную клумбу, холил за ними, как за малыми детьми, и цветы благодарно отозвались на добрую заботу. И теперь едва ли найдешь в Милвиле клумбу, где не росло бы хоть несколько лиловых цветов - цветов, открытых моим отцом.- Странные они, эти его цветы,- сказала Нэнси.- А удалось ему определить, к какому виду они относятся?- Нет,- сказал я,-так и не удалось.- Надо было послать образчик в какой- нибудь университет хотя бы. Кто-нибудь объяснил бы ему, что же это такое.- Да он сколько раз об этом заговаривал. Но так и не собрался. Всегда работы по горло. Ни минуты передышки. С этими теплицами вечно крутишься, как белка в колесе.- Ты сильно не любил теплицы, Брэд?- Не то чтобы уж очень не любил. Я с детства к ним привык, умел кое-как управляться. Но у отца был особый дар, сноровка, а у меня - нет. Вся эта зелень у меня просто не желала расти.Нэнси потянулась так, что руками, сжатыми в кулаки, коснулась верха машины.- А приятно вернуться домой! Пожалуй, я тут поживу. Мне кажется, папе плохо одному.- Он говорил, ты хочешь стать писательницей.- Так и сказал?- Да. По-моему, он не считал, что это секрет.- Ну, пусть. Но вообще об этом как-то не говорят заранее, надо сначала написать хотя бы половину. Может быть, ничего и не выйдет, тут столько подводных камней... Есть такие мнимые литераторы - либо он вечно что- то пишет и никак не допишет, либо вечно рассуждает о своей будущей книге и никак за нее не сядет, а я так не хочу!- А о чем ты собираешься писать?- Вот об этом. О нашем городе.- О Милвиле?- Ну да, чем плохо? Наш городок и его жители.- Да тут же не о чем писать!Нэнси засмеялась и мимолетно коснулась моего плеча.- Очень даже есть о чем! Сколько знаменитостей! Какие своеобразные характеры!- У нас - знаменитости? - изумился я.- Конечно! Билл Симпсон Ноуэлз - известная романистка, Бен Джексон - прославленный адвокат по уголовным делам, Джон Хартфорд стоит во главе исторического факультета в...- Но ведь они уже не живут в Милвиле,- перебил я.- Здесь им нечего было делать. Они уехали куда-то и там прославились - и глаз не кажут в Милвил, погостить и то не приедут.- Но первые-то шаги они сделали тут, у нас,- возразила Нэнси.- Талант у них был, когда они еще не выезжали из Милвила. И ты меня перебил, я не всех назвала. Из Милвила вышло еще много выдающихся людей. Маленький, глупый, захолустный городишко, а породил столько прославленных деятелей, и мужчин и женщин, что больше ни один такой городок с ним не сравнится.- Ты уверена?Она говорила с таким жаром, что меня разбирал смех, но засмеяться я все же не посмел.- Придется еще проверить,- сказала она,- но незаурядных людей из Милвила вышло очень много.- А насчет своеобразных характеров ты, пожалуй, права. Чудаков в Милвиле хватает. Шкалик Грант, Флойд Колдуэлл, мэр Хигги...- Это все не то. Они своеобразные не в том смысле. Я бы даже не сказала, что они - характеры. Просто они личности. Они росли привольно, в непринужденной обстановке. Никто не подавлял их, не связывал всякими строгостями и ограничениями, и они остались самими собой. Наверно, в наше время только в таких захолустных городках и можно еще найти подлинно свободную индивидуальность.Сроду я не слыхал ничего подобного. В жизни мне никто не говорил, что Хигги Моррис - личность. Да и какая он личность! Просто самодовольное ничтожество. И Хайрам Мартин тоже никакая не личность. Уж я-то знаю. В школьные годы он был драчун и нахал, и вырос в безмозглого фараона.- Ты со мной не согласен? - спросила Нэнси.- Не знаю. Никогда об этом не думал.А про себя подумал: ох, уж эта образованность. Сколько лет Нэнси училась в университете, потом увлеклась общественной деятельностью, работала в Нью-Йорке по улучшению быта населения, потом год путешествовала по Европе - вот оно все и сказывается.