– Лет сто назад или даже больше. Мы тогда еще не знали, что проблемы снабжения жестко ограничивают количество кораблей, которые могут участвовать в битве. Шестьдесят наших столкнулись примерно с четырьмя десятками их кораблей по ту сторону нынешней границы, и противники оказались сильнее. А что?
– А вы помните, чем закончилась битва? – это спросила уже Мэри Гэллегер, подавшись вперед с удивившей его напряженностью.
Джим пожал плечами.
– Я же сказал – их корабли были лучше. Наши тогда уступали в скорости. Мы не должны были проектировать их только для охраны границы, лишаясь возможности стремительных атак. Нас основательно потрепали, а тех, кто уцелел, сумели сосредоточить в том месте, где взорвали сверхновую. – Он поглядел ей в глаза и продолжил преднамеренно неторопливо: – Корабли на краю зоны взрыва сгорели, как бумажные. Те, что были в центре, просто исчезли.
– Исчезли, – повторила Мэри Гэллегер. Описание взрыва ее, похоже, не взволновало. – Подходящее слово. Когда, вы сказали, все это было?
– Больше ста лет назад. – Джим повернулся к генералу Моллену и взглядом спросил его, что все это значит.
– Послушай, Джим, – сказал генерал, – мы хотим тебе кое‑что показать.
Он отодвинул лежавшие перед ним бумаги и коснулся кнопок панели управления на краю стола. Верхний свет померк. Столешница стала словно прозрачной, сквозь нее видны были звезды. Трое сидевших у стола людей могли заглянуть в звездное пространство, отстоящее от них на тысячи световых лет. «Для гражданских, – подумал Джим, – звезды – лабиринт». Для него же это была давно знакомая картина.
Моллен не снимал рук с кнопок. Показались две туманные сферы тусклого света, каждая диаметром примерно в сто пятьдесят световых лет. Достаточно яркие очертания сфер были хорошо различимы, но и отдельные звезды просматривались четко. Центром одной из сфер было земное Солнце, и один ее край пересекался с границей другой сферы.
– Это, Мэри, – прозвучал в полумраке голос Моллена, – наш район космоса и район лаагов. Они не дают нам распространяться в том направлении, а мы им – в этом. Звезды расположены здесь так, что ни нам, ни им не имеет смысла пытаться обойти друг друга. Видите участок границы?
– Да, вот здесь, где эти области сходятся, – отозвалась Мэри.
– Ну а Джим, – сказал Моллен, – командует эскадрильей на границе, и он хорошо знает эти места. Но до сих пор только нашим беспилотным кораблям удавалось зайти за границу, в глубь территории лаагов, и вернуться обратно. Верно, Джим?
– Верно, сэр. Соваться глубже чем на двадцать‑тридцать световых лет – это самоубийство.
– Возможно, – сказал Моллен. – Так я продолжу? Битва Шестидесяти Кораблей сто двенадцать лет назад проходила вот здесь. – На границе появилось яркое пятнышко света. – В ней участвовал в числе прочих одноместный корабль с полуодушевленной системой автоматического контроля; пилот назвал его «Охотник на бабочек»... Ты что‑то сказал, Джим?
Вырвавшееся у Джима восклицание было невольным. Глупо, конечно, но у него мороз пробежал по коже. Последний раз он слышал эту легенду много лет назад, еще ребенком.
– Это франко‑канадская легенда о привидениях, сэр, – ответил он. – Рассказывали, что путешественники, которые отправлялись из восточной Канады по маршрутам торговцев мехом и погибали в пути, могли вернуться домой раз в году, в новогоднюю ночь. Они приплывали в призрачных каноэ сквозь шторм и снег, чтобы повидать дома родных и поцеловать девушек, которых уже больше никогда не увидят. Легенда называлась «Охота на бабочек» – имелись в виду те бабочки, что вторгаются в ульи, чтобы стащить мед.
Легенда называлась «Охота на бабочек» – имелись в виду те бабочки, что вторгаются в ульи, чтобы стащить мед.
– Пилот этого корабля, канадец Рауль Пенар, – Моллен откашлялся, – был весьма привязан к своей родине. «Охотник на бабочек» оказался одним из кораблей в центре взрыва сверхновой, одним из тех, что исчезли. Тогда мы еще не понимали, что взрыв сверхновой – это просто другое применение принципа, используемого в приводе фазового перехода. Ты ведь слышал, Джим, что по статистике корабль, который попал во взрыв сверхновой строго определенным образом, может быть не уничтожен, а просто перенесен в пространстве?
– Не хотел бы я полагаться на это, сэр, – сказал Джим. – И вообще, какая разница? Невозможно рассчитать местоположение современного корабля или задержать его настолько, чтобы применить взрыв сверхновой. Лааги не делали этого лет восемьдесят, и мы тоже.
– Верно, – сказал Моллен. – Но речь и не идет о современных кораблях. Посмотри на схему, – Моллен показал на стол. – Сорок три часа назад один из наших дальних беспилотных кораблей вернулся с территории лаагов со снимками корабля. Посмотри.
Щелчок кнопки – и звезды сдвинулись, отъехали назад. На фоне незнакомого звездного неба плыл старомодный конус одноместного боевого корабля забытой модели, постройки восьмидесятилетней давности. Картинка приблизилась, и Джим разглядел название, стертое пылью и потускневшее, но все еще различимое на поверхности корпуса: «Охотник на бабочек». У него перехватило дыхание.
– Он так и дрейфовал на территории лаагов все это время? – прошептал в изумлении Джим. – Поверить не могу...
– Это еще не все, – перебил Моллен. – Корабль управляем, и он движется. – Новый щелчок кнопки, и снова появилась первая картинка. Яркая линия возникла на самом краю стола и поползла к территории лаагов, вошла в нее и двинулась насквозь. – Видите, – сказал в темноте Моллен, – корабль возвращается оттуда, куда его сто лет назад забросил взрыв сверхновой. Возвращается к Земле.
Джим уставился на линию как зачарованный.
– Нет, – не удержался он, – не может быть. Это штучки лаагов. На борту их пилот...
– Послушай сам, – отозвался Моллен. – Беспилотный корабль зафиксировал звуки голоса внутри корабля. Послушай.
Еще один мягкий щелчок кнопки. Зазвучал голос, хриплый человеческий голос, рассеянно напевающий себе под нос по‑французски. Он заполнил комнату и зазвенел в ушах у Джима.
...катят мой шар, катят –
катят мой шар, катят...
Песня оборвалась, и голос перешел на бормотание то на английском, то на французском, по‑прежнему себе под нос. Джим почти забыл те обрывки французского, которые в детстве усвоил в Квебеке, и с трудом разобрал, что владелец голоса комментировал свои хозяйственные дела на корабле, развлекая разговорами себя самого, как любой другой отшельник или просто одинокий человек.
– Ладно, – сказал Джим, сам не понимая, зачем он вообще возражает против таких убедительных доказательств, – но вы же сказали, что у них тогда уже появились первые полуодушевленные системы управления. Там же использовались специально выращенные ткани мозга, верно? Так это просто система управления повторяет услышанное, как попугай, и выполняет заданную программу возвращения корабля домой.
– Посмотри еще, – сказал Моллен. Картинка опять изменилась, показывая «Охотника на бабочек» вблизи. Джим пригляделся и увидел пробоины на покрытом пылью корпусе – его явно хлестнуло современным световым оружием, далеко ушедшим от древних лазерных пушек.