Например, к слову есть - ели б тебя черви! Пить - выпили бы тебя пиявки! Кричать-кричать тебе от зубов! Шить-сшить бы вам саван! Пойти-пошел бы ты в преисподню! Стоять-стоять тебе столбом! Сидеть-сидеть бы вам в ранах и болячках! Лежать-лежать бы вам в земле! Говорить-говорить бы вам в бреду! Молчать-замолчать бы вам навеки! Сказать-сказать бы о тебе все худшее! Иметь - иметь бы тебе все язвы! Не иметь-не иметь тебе в жизни добра! Носить-носил бы тебя черт на плечах! Вносить-вносить бы тебя больного! Выносить-выносить бы тебя мертвого! Уносить-унесли б тебя на кладбище! Или взять, к примеру, такое невинное слово, как "писать". Так вот вам-чтоб тебе рецепты писали! Записать-чтоб тебя в мертвецы записали! Вписать-сумасшедшего выписать-тебя вписать! Когда она бывала в ударе, слова, которые попадали ей на язык, вертелись, вились и текли, как масло,-без остановки, одним дыханием: "Чтоб тебя схватило, творец небесный, чтоб тебе и болячки, и колики, и ломота, и сухота, и чесотка, чтоб тебя кусало, и чесало, и трясло, и растрясло, и вытрясло, и перетрясло, боже милостивый, отец небесный, святой и милосердный!
Герой этой биографии должен признаться, что немалое количество проклятий и острых словечек в своих произведениях он позаимствовал из лексикона мачехи. Но еще в юные годы, когда он и понятия не имел, что значит сочинять, и ему даже не снилось, что когда-либо он станет писателем, ему вздумалось шутки ради записать все ругательства, которых он наслышался от мачехи, собрать их воедино и составить нечто вроде словаря. Он не поленился и стал собирать эти слова, а когда их собралось немалое количество, рассортировал их по алфавиту; попотев две ночи подряд, Шолом составил довольно любопытный словарь, который он здесь восстанавливает по памяти. Вот он:
А.-Аман, Асмодей.
Б.-Банда, банная шайка, банщик, бездельник, богадельня, богоотступник, болван, босяк, бревно.
В.- Веник, вонючка, вор, врун, выкрест, въедливая тварь.
Г.- Глотатель картошки, глупая морда, голодранец, грязное животное, гультяй, гусак в ермолке, гундосый.
Д.-Девка, деркач, дикарь, доносчик, дурень, дылда, дьявол.
Ж. - Жадюга, жулик.
3.-Зазнайка, заика, затяжная болезнь, злодей, злосчастье, змея.
И. - Идиот, идол, изверг, извозчик.
К. - Калека несчастный, карманник, картежник, каторжник, кислица, кишка бездонная, клоп, красавчик, крещеная голова, кусок сала.
Л.-Лабазник, лакомка, лгун, лежебока, лентяй, лепешка, лоботряс, лодырь, лошадиная морда.
М. -Медвежий поводырь, меламед, мешок половы, морской кот, мудрец во полуночи, мясо для сиденья.
Н. - Надутый пузырь, нахал, негодяй, несчастье, неудачник, никудышный, ничтожество, нищий, нудник,
О.-Обжора, обезьяна, обманщик, объедало, осел, отъявленный дурак, отщепенец.
П.- Паршивец, паскудний, пипернотер, пискун, побирушка, подхалим, попрошайка, портач, приблудный пес, припадочный, приставала, притворщик, пролаза, проповедник, пугало, пупок, пустоголовый, пятно.
Р.-Разбойник, редька, рыжий.
С. - Сапожник, свинья, свистун, сволочь, скрытый праведник, слепая курица, собака из собак, собачник, сопляк, сорванец, сплетник, стрелок по фонарям, сын дятла, святоша.
Т.-Торба, трефная кишка, трубочист, тряпье, турецкий перец.
У.-Упрямец, урод.
Ф. - Фальшивый человек, Фляскодрига.
X.-Холера, хромой портняжка.
Ц.-Царская морда.
Ч. - Червивый, череп пробитый, чесотка, чешуя.
Ш. - Шарлатан, шепелявый, шлепанец, шляхтич.
Это было, можно сказать, первое произведение, которое сочинил будущий Шолом-Алейхем, и назвал он его "Лексикон мачехи". С этим произведением получилась история, которая могла бы кончиться весьма печально.
Так как слова в лексиконе должны были быть расположены строго по алфавиту, то автору пришлось немало попотеть, несколько раз переписать его. Отец, видно, заметил, что парнишка над чем-то усиленно трудится. Как-то ночью отец подошел к нему, заглянул через плечо и затем, взяв рукопись, перечитал ее всю, от первой до последней буквы; мало того, он еще показал ее мачехе. И произошло чудо. Трудно сказать, случилось ли это в хорошую минуту, когда мачеха была в добром расположении духа, или ей неловко было сердиться, но на нее неожиданно напал безудержный смех. Она так хохотала, так визжала, что казалось, будто с ней вот-вот случится удар. Больше всего ей понравились слова "пупок" и "каскетка".
"Пупком" у нее назывался не кто иной, как герой этого жизнеописания, а "каскеткой" она обозвала одного из старших ребят по случаю того, что он надел новую фуражку,
Кто же мог предвидеть этот смех? Разумеется, составитель лексикона в душе поблагодарил бога-избавителя за то, что все разрешилось так благополучно.
46
НА ЛАВОЧКЕ У ВОРОТ
Заезжий дом. - Зазывание постояльцев. - Снова мечты о кладе
Знаете ли вы, что такое "заезжий дом"? Заезжий дом это не постоялый двор и не гостиница, а нечто среднее между ними или то и другое вместе. Постоялый двор или тот род гостиницы, который содержал Нохум Рабинович в Переяславе и который служил для него источником существования, был заезжим домом в самом точном смысле этого слова. Обширный двор с огромными сараями для лошадей и телег, а в самом доме-большущие комнаты с кроватями для приезжих. В комнатах большей частью стояло по нескольку кроватей, и постоялец обычно снимал не комнату, а койку. Разве что заедет какая-нибудь важная персона, какой-нибудь расфуфыренный богач. Такие, впрочем, заезжали редко, и именовались они "жирными" гостями. Большинство же постояльцев были "коечники". Эти не требовали отдельных самоваров и особого обслуживания. В зал вносили огромный самовар; каждый из постояльцев имел свой чайник и свою щепотку чая-наливайте себе, сыны Израиля, и пейте, сколько душе угодно! Приятно было видеть, как по утрам и вечерам целая куча людей сидит за столом в заезжем доме Рабиновича, пьет чай и разговаривает-галдят все разом и курят так, что дым стоит, хоть ножом режь. А говорят они обо всем на свете. Один говорит о ярмарке-это ярмарочный торговец. Другой-о пшенице,-это перекупщик хлеба. Третий говорит о врачах-это человек больной, он кашляет. Вдруг кто-то заводит разговор о канторах-это любитель пения. Еще один забрался в уголок и, раскачиваясь, молится вслух бабьим голоском. Сам же хозяин, реб Нохум Рабинович, человек, как нам уже известно, слабого здоровья, в подбитом кошачьим мехом халате, с круглой ермолкой на голове и с толстой папиросой в зубах, сидит среди гостей во главе стола и слушает всех сразу, но только одним ухом, ибо другим ухом он невольно прислушивается к словоизвержению мачехи, которая натощак сводит счеты со своими пасынками, щедро наделяя каждого "благословениями" и угощая одного кулаком в бок, другого-подзатыльником, третьего-тычет ногой прямо в живот. Она требует, чтоб один качал ее ребенка, второй пошел с ней на рынок и помог нести к ор зинку, а третий-убрался бы просто к черту... И дети повинуются, делают все, что им велят, потому что времена плохие, доходы падают. В хедер мальчики ходят только на полдня, а во вторую половину дня помогают отцу чем могут-кто занят по дому, кто, сидя на лавочке у ворот, зазывает проезжих извозчиков: "Сюда заезжайте, сюда!"
Конечно, на лавочке у ворот куда приятней, чем в доме, в этом аду с мачехой, тягостной, как изгнание. Сидеть на лавочке у ворот даже и не работа. Это скорее забава, удовольствие, особенно летом, когда извозчики мчатся с гиком, свистом, щелкая кнутами. Они едут с пристани с пассажирами, стараясь обогнать друг друга, и поднимают такую пыль, что пассажиров в повозках даже не разглядишь в лицо. Но то, что они везут пассажиров, хорошо видно. Вот почему все мальчишки и слуги из заезжих домов с веселым криком бросаются навстречу извозчику: "Сюда, дядя! Сюда заезжайте!" А извозчик, щелкнув кнутом, мчится мимо и исчезает в густой пыли, оставляя с носом мальчишек и зазывал.
Но так бывает только летом, во время навигации на Днепре. Зимой, когда Днепр замерзает, заезжий дом живет иного рода постояльцами. Зимой в город въезжают большие бухты-крытые сани, груженные товаром, упакованным в рогожи, от которых несет таранью.