Они вышли из "Звездного маяка".Падал мелкий дождик...Он обнял
ее за талию и подумал,что она заслужила еще одну ночь любви - за все
добро, что для него сделала. Еще одну ночь. Прощальную, последнюю ночь
поднасупленнымнебом,надморемвмелкихзавиткахдождя.Они
направились к "Смелому".Он помог ей взойти на шлюп, растянулся рядом
с нею. Он пришел сюда для любовной встречи. Но Роза Палмейрао удержала
его (что сделает она сейчас,выхватит кинжализ-запазухиилинож
из-за пояса?) и сказала:
- Я ухожу отсюда, Гума...
Дождь падалтихий,медлительный,и с моря не слышалось никакой
музыки.
- Ты женишься в ближайшие дни,прибыла твоя невеста... Красивая,
как ты заслуживаешь... Но я хочу от тебя одну вещь на прощание...
- Какую?
- Я хотела ребенка, но я уж стара...
- Ну что ты...
Дождь падал теперь сильнее, толще.
- Я стара, твой сын не зародился во мне. Но ты женишься, и, когда
у тебя будет ребенок,я вернусь сюда.Я стара, волосы мои поседели -
разве не видно?Я очень стара,Гума, я клянусь тебе, что больше ни с
кем не затею ссоры, не поражу кинжалом никого.
Гума смотрел на нее удивленный:ее словно подменили, говорит так
умоляюще,морская глубь глаз устремлена наеголицо,иглазаэти
ласковые, материнские.
- Не затею больше ссор...Я хочу,чтоб ты нашел место дляэтой
старой женщины в доме твоей жены... Она ничего не должна знать про то,
что у нас с тобой было.И мне ничего больше не надо,ей нечего будет
со мною делить. Я хочу только помогать воспитывать твоего сына, словно
бы я когда-то сама родила тебя...Я по летам гожусь тебе вматери...
Ты позволишь?
Теперь на небе взошли звезды,лунатожепоказалась,инежная
музыкапонесласьс моря.Роза Палмейрао тихо гладила по лицу Гуму -
своего сына.Это быловночьпраздникаИеманжи,богиниспятью
именами.
КОРАБЛЬ БРОСАЕТ ЯКОРЬ
Большой корабльбросаетякорьупристани.Большойкорабль
отплывает... Роза Палмейрао отплыла на большом корабле.
Гума смотрелнаженщину,машущую ему платком с палубы третьего
класса.Она отправлялась на поиски последних своих приключений. Когда
вернется,найдет она дитя,о ком заботиться,кого-то, кто станет ей
внуком.Корабль плыл уже далеко-далеко, а она все махала платочком, и
люди с пристани махали ей в ответ. Кто-то сказал за спиной Гумы:
- Вот неугомонная... Все бы ей по свету рыскать...
Гума медленно пошел назад.Вечер сгущался понемногу,и дома его
ждал груз,который надо было отвезти в Кашоэйру.Но сегодняемуне
хотелось уходить с набережной,не хотелось переплывать бухту. Вот уже
несколько дней, с момента празднества в честь Иеманжи, он думал только
о том,чтоб встретить девушку,что глядела на него тогда.Ничего не
удалось ему узнать о ней,ибо той ночьюмассанародусобраласьна
праздникеотцаАнселмо,имногиепришли издалека,даже с дальних
плантаций Консейсан-да-Фейра.
Он исходил вдоль и попереквсеулицы,
близкие к порту, проверял дом за домом - и не нашел ее. Никто не знал,
кто она такая и где живет.Во всяком случае,здесь,в порту, она не
живет,здесьвседруг друга знают в лицо.Негр Руфино тоже не смог
ничего о ней узнать.Но Гума не терял надежды.Онбылуверен,что
найдет ее.
Сегодня его ждет груз товаров,который он должен отвезти.Когда
грузбудетсложеннаегошлюпе,он отплывет в Кашоэйру.Еще раз
поднимется вверх по реке.Жизнь моряка так полна опасностей,чтоуж
всеравно:внизли,вверхли по реке или через бухту...Это дело
обычное,каждодневное,никому не внушающее страха. Так что Гума и не
думает о предстоящем плавании. Он думает о другом: что многое бы отдал
за то,чтоб снова повстречать девушку,которуювиделнапразднике
Иеманжи.Теперь ведь Роза уехала,он свободен...Он идет по берегу,
тихонько насвистывая.Состоронырынкаслышитсяпенье.Этопоют
матросыигрузчики.Они собрались в круг,в центре которого пляшет
какой-то мулат, напевая задорно:
Я мулат, не отрекаюсь,
сам господь меня поймет:
даже если попытаюсь -
шевелюра выдает!
Остальные хлопают в ладоши.Губы распахнуты в улыбке, тела мерно
раскачиваются в такт мелодии.
Мулат поет:
Не смогу казаться белым,
Хоть лицо мне вымажь мелом, -
больно круты завитки...
Гума подошелк компании.Первый,кого он увидел и едва узнал в
щегольском темно-синем костюме,был Родолфо,о котором вот уж долгие
месяцы не было ни слуху ни духу. Родолфо сидел на перевернутом ящике и
улыбался певцу.Здесь былиещеШавьер,МанекаБезрукий,Жакеси
Севериано. Старый Франсиско сидел тут же и пыхтел трубкой.
Родолфо, едва увидев Гуму, замахал руками:
- Мне очень нужно сказать тебе пару слов...
- Ладно...
Мулат ужекончил песню и стоял посреди круга,улыбаясь друзьям.
Он задыхался после быстрой пляски,ногляделпобедителем.Этобыл
Жезуино,матрос с "Морской русалки" - большой баржи,плававшей между
Баией и Санто-Амаро. Он улыбнулся Гуме:
- Привет, старина...
Манека Безрукий услышал это ласковое приветствие и пошутил:
- ЛучшеинезаговаривайсГумой,Жезу...