А потом я выбрал
другую жизнь, здешняя меня не очень-то тянет.
Гума поднялся наверх, уложив уже груз. Он сел напротив Родолфо.
- Жизнь и правда не легкая... Но что ж остается?
- Такиесть...Ушеля и с тех пор и качусь из одного места в
другое.
Он опустил голову:
- Ты ведь знаешь, что я уж понюхал тюрьмы... Так вот, недавно иду
ясебеспокойно,досталнемногоденьжонок-выгодноедельце
подвернулось с полковником Бонфином...Вот тут-то яинаткнулсяна
сестру...
- У тебя есть сестра?
- Даяисам не знал.Старик ни разу не обмолвился про дочку.
Велел только разыскать его жену, она, мол, знает, что у него сын есть,
и примет, и растить станет, как своего.
- И у нее была дочь...
- Втотдень,о котором я рассказываю,мы и встретились.Она
знала обо мне и разыскивала. С тех пор как мать умерла, - около года.
- А где ж она столько времени жила?
- У тетки, верней, у дальней родственницы какой-то.
- Родственницы старого Конкордиа?
- Нет, видно, матери. Не разберешь толком.
Гума никакнемог понять:какое он-то имеет отношение ко всему
этому? Зачем Родолфо рассказывает ему эту историю?
- Так вот,друг.Девчонка меня разыскала. Говорила, что поможет
мне встать на верный путь,много чего говорила, умно так. И вот что я
тебескажу:клянусьбогом,лучшеэтойдевчонкиявжизнине
встречал...Она моложе меня,восемнадцать лет всего.Исправить меня
она, конечно, не исправит, я уж, верно, совесть-то совсем потерял. Кто
ступит на эту дорожку, тому с нее не сойти...
Он помолчал, зажег сигарету:
- Раз отвык работать, то уж не привыкнешь...
Гума тихонько принялся насвистывать. Ему было жаль Родолфо. О нем
плохо говорили в порту: что и на руку нечист, и ни на что не годен. Он
завяз в этой жизни, теперь ему не выбраться даже с помощью этой доброй
сестры.
- Онакакначнетменяраспекать,яобещаю все,жаль мне ее
становится. Говорит, что я плохо кончу. И права.
Он широко развел руками, словно чтоб развеять весь этот разговор,
и объяснил наконец:
- Так вот, сестра хочет, чтоб я привел тебя к ним...
- Меня привел? - Гума даже испугался.
- Ну да...Эти ее родственники ехали на "Канавиейрасе", когда ты
его спас. Ты тогда поступил как настоящий мужчина. А люди эти ездили в
Ильеусулаживатькакие-тодела.Ничегоонитамнеуладилии
возвращались назад.Они овощную лавку держат,на улице Руя Барбозы.*
Все в третьем классе ехали, она думала, что все погибли! Поблагодарить
тебя хочет...(* Имеется в виду Руй Барбоза,знаменитыйбразильский
государственныйдеятель,один из основателей Бразильской республики,
оратор и писатель, родившийся в 1849 г. в Баие.)
- Глупости.
..(* Имеется в виду Руй Барбоза,знаменитыйбразильский
государственныйдеятель,один из основателей Бразильской республики,
оратор и писатель, родившийся в 1849 г. в Баие.)
- Глупости.Всякийнамоем месте,сделал бы то же самое.Мне
просто повезло: буря не так сильна была...
- Она тебя видела. На празднике Иеманжи. Пришла, только чтоб тебя
увидеть. Она была на кандомбле старого Анселмо.
- Смуглая, с гладкими волосами?
- Да, да...
Гума словноонемел.Он в ужасном испуге смотрел на Родолфо,на
парус "Смелого",на море.Ему хотелосьпеть,кричать,прыгатьот
радости. Родолфо спросил:
- Да что на тебя вдруг нашло?
- Ничего. Я уже знаю, кто это...
- Вот и хорошо.Как отвезешь груз,так сразужесобирайся,и
пойдем. А я ей скажу, что ты обещал.
Гума с яростью смотрел на свой шлюпинатюкиткани,которые
подрядился отвезти. Ему хотелось идти немедля к сестре Родолфо.
- Ладно, договорились.
- Ну, прощай. Известишь тогда...
Родолфо прыгнул на берег,держа в рукахботинки.Гумакрикнул
вслед:
- Как ее имя?
- Ливия!
Гума поднялпаруса"Смелого",снялсяс якоря и пустил шлюп по
ветру.Шкипер Мануэл шел на "Вечном скитальце",ужезаволноломом.
Никтовтевремена не плавал так ходко,как шкипер Мануэл на своем
судне.Гума посмотрел на "Вечного скитальца":он шел быстро,паруса
надувалисьветром.Ночьопустилась уже густая.Гума разжег трубку,
зажег фонарь, и "Смелый" послушно заскользил по волнам.
Близ Итапарики он нагнал шхуну шкипера Мануэла:
- Побьемся об заклад, Мануэл?
- А тебе докуда?
- Сначала в Марагожипе, оттуда в Кашоэйру.
- Тогда состязаемся до Марагожипе.
- Ставлю пятерку...
- Иещедесятку,еслитыпроиграешь,- крикнул негр Антонио
Балдуино, гость на судне Мануэла.
- Согласен...
И парусники пошливместе,взрезаяспокойнуюводу.Напалубе
"Скитальца"МарияКларазапела.ВэтотмоментГумапонял,что
проиграет.Нет такого ветра,что противостоял быпесне,когдаона
хороша. А та, что поет Мария Клара, чудо хороша. Судно шкипера Мануэла
приближается к цели.А "Смелый" плывет словно нехотя, ибо и Гума весь
во власти песни. Огни Марагожипе уже видны за рекой. "Вечный скиталец"
проходит мимо "Смелого",чутьнезадевегобортом,Гумабросает
пятнадцать мильрейсов, шкипер Мануэл кричит ему:
- Счастливый путь!
Шкипер Мануэлдоволен,чтовыигралещеодносостязаниена
быстроту и что его слава на побережьеещеукрепится.