Бобылка спит, наевшись киселю.
Пусть снится ей, что я ее люблю.
А мне – охота.
ЗАПИСКА IV
Точильщик (разговор с критиком)
Не спи на земле, занедужишь,
Не станешь и ног волочить.
Оставь, назоил мой досужий,
Мне снится, что храбрый хорунжий
Холодное выдал оружье,
И надо его наточить.
Люблю ли я эту погоду,
Когда разгуляется вдруг
И узрят простые народы
Явленье того ли Удода,
О вялотекущей свободе
Кремнистый крутящего круг?
Еще бы. Скажи, а на что же
Звучанье удодовых дел
В сей час препогожий похоже?
Похоже, что кто‑либо гложет
Куриную косточку, может,
Которую ты не успел?
Забросив бразды просвещенья,
В халате, чалме, аксакал,
Над самым глубоким ущельем,
Точенье с журчащим теченьем
Сравнить поскорей, весь движенье,
Народный акын проскакал.
Какая промозглая осень!
Удоду теперь не дает
Покою не то, что не носят
Ему инструменты и косы,
А то, что никто не попросит:
Надень мою шаль и капот.
Об эту‑то пору точильщик,
Точило, мурло,обормот,
Горюя, что он не могильщик,
Равно не фонарщик, не пильщик,
Не бакенщик и не лудильщик,
О родине что‑то поет.
Се жизнь: к инвалидному дому,
Пред коим зимою – каток,
Удод подошел и хромому,
Точней, одноногому гному,
Горбатому, слепонемому,
Единственный точит конек.
Взгляни – и ступай себе мимо,
Чужая беда – не беда,
Тем паче, что неутолимы
Печали фортуной гонимых,
И если уж солнцем палимы,
Им ливень – как с гуся вода.
Темнеет; судьбою не рада,
Голодной Горгоной вослед
Глаголов угодливых стаду
Глухая пора листопада
Глядит – и ни складу ни ладу,
Ни собственно стада уж нет.
ЗАПИСКА V
Октябрь
Неужели октябрь? Такая теплынь.
Ведь когда бы не мышь листопада,
Можно было бы просто забыть обо всем
И часами глядеть в никудали.
И нюхать полынь.
Но приходится действовать, надобно жить,
О наличьи лучины заботиться,
И приходится ичиги беличьи шить,
Запасаться грибом и охотиться.
Потому что зима неизбежна.
Небрежно белея лицом,
Вот он я, мне бы только удода наслушаться.
Потрещи, покукуй, потатуйка моя,
Берендейка, пустошка, пустышечка.
Непонятно, куда и зачем
Некто с бубном бредет перелесками;
Бурусклень, бересклет,бересдрень,
Бересква, бредовник, будьдерево.
Козьих ножек свеченьем,
Фрагментами бранных фраз,
Частью речи, известной под именем кашель,
И уключин кряхтеньем,
Похожим на кряквы зов,
Приближается шобла волшебных стрелков.
Начинается.
ЗАПИСКА VI
Падэспанец
(воспоминанье о городе)
Музыка Моцарта звучала
Однажды в саду городском,
Там дама беспечно скучала
Пока не известно по ком.
Среди молодых оркестрантов
Крутился проезжий корнет,
Ее он в буфет ресторанта
Пригласил посидеть tetе‑a‑tetе.
Падэспанец хорошенький танец,
Его очень легко танцевать:
Два шага вперед, два шага назад,
Первернуться и снова начать.
А вечером после тех танцев
Он стал ей как преданный друг,
Он ей показался испанцем,
И лицо ее вспыхнуло вдруг.
А утром оркестр до причала
Дама проводила пешком,
Музыка с тех пор не звучала
Моцарта в саду городском.
ЗАПИСКА VII
Почтовые хлопоты в ноябре месяце
Все отлетело: и листья, и птицы.
Эти – от веток, а те – на юг.
Скоро потребуются рукавицы,
Чтобы рукам создавали уют.
Правда, порош и морозов скорее
Сизым прелюдом к сиротской зиме
Близится час, обреченный хорее,
Брат ненаглядный суме да тюрьме.
Надо в связи с этим вязанку писем,
Или же пуще того – телеграмм
Связку отправить. Два слова: аз есмь.
Без промедленья. По всем адресам.
Надо отправить, пока не вечер,
Пока телеграфные зришь провода:
Аз есмь, пока не затеплились свечи,
Пока не заперли врат города.
Надо отправить. Но где чернила?
Сумерки, что ли, впитали их?
Аз есмь! А если китайцам, в Манилу:
Есмь аз? – прося консультаций, – Bin Ich?
Надо отправить их с грифом срочно ,
То ли с гриффоном, то ль с клячей Блед,
То ль, оперируя термином почты,
Просто отбить их, как пару котлет.
Принял решенье и, мучим астмой,
Что‑нибудь выпить сошел в подвал,
А когда вылез – уже, ушастый,
Первый кожан во дворе мелькал.
ЗАПИСКА VIII
Бессонница
Нету сна ни в одном глазу
(Прав провизор, увы, – года),
На кой леший она сдалась,
С лентой плисовой вкруг тульи,
Эдак несколько набекрень,
А на первый взгляд – решето.
Вижу все, как будто теперь:
Сумрак в пущу мою вошел,
Это – тут приголубил, там – то,
И откуда бы ни возьмись
Шляпа выплыла набекрень,
Ухарский такой шапокляк.
Тонкий выкрался из ручья туман,
Полоз в таволгу спать уполз,
Иволга перешивала вечер на ночь.
Я прикинул: а вот кому решето!
Только, думаю, к чему набекрень?
И стоял журавль в камышах.