И все же племянник,покидаяконтору,
ничем не выразил своей досады. В дверях он задержался, чтобыпринестисвои
поздравления клерку, которыйхотяиокоченелотхолода,темнеменее
оказался теплее Скруджа и сердечно отвечал на приветствие.
- Вот еще один умалишенный! - пробормоталСкрудж,подслушавшийответ
клерка. - Какой-тожалкийписец,сжалованиемвпятнадцатьшиллингов,
обремененный женой и детьми, а туда же - толкует о веселых святках! От таких
впору хоть в Бедлам сбежать!
А бедный умалишенный тем временем, выпустив племянника Скруджа, впустил
новых посетителей. Это были два дородных джентльмена приятной наружности,в
руках они держали какие-то папкиибумаги.Снявшляпы,онивступилив
контору и поклонились Скруджу.
- Скрудж и Марли, если не ошибаюсь? - спросил один из них, сверившись с
каким-то списком. - Имею я удовольствие разговариватьсмистеромСкруджем
или мистером Марли?
- Мистер Марли уже семь лет как покоится на кладбище, - отвечал Скрудж.
- Он умер в сочельник, ровно семь лет назад.
- В таком случае, мы несомневаемся,чтощедростьиширотанатуры
покойного в равной мере свойственна и пережившему его компаньону, - произнес
один из джентльменов, предъявляя свои документы.
И он не ошибся, ибо они стоили друг друга,этидостойныекомпаньоны,
эти родственные души. Услыхав зловещее слово "щедрость", Скруджнахмурился,
покачал головой и возвратил посетителю его бумаги.
- В эти праздничные дни, мистер Скрудж, - продолжал посетитель, беряс
конторки перо, - более чем когда-либо подобает нампомересилпроявлять
заботу о сирых и обездоленных, кои особенно страждут втакуюсуровуюпору
года. Тысячи бедняков терпят нужду в самом необходимом. Сотни тысяч не имеют
крыши над головой.
- Разве у нас нет острогов? - спросил Скрудж.
- Острогов? Сколько угодно, - отвечал посетитель, кладя обратно перо.
- А работные дома? - продолжал Скрудж. - Они действуют по-прежнему?
- К сожалению, по-прежнему. Хотя, - заметил посетитель, - я был бырад
сообщить, что их прикрыли.
- Значит, и принудительные работы существуют и закон о бедныхостается
в силе?
- Ни то, ни другое не отменено.
- А выбылонапугалименя,господа.Извашихсловяготовбыл
заключить, что вся эта благая деятельность по каким-то причинамсвеласьна
нет. Рад слышать, что я ошибся.
- Будучи убежден в том, что все эти законы и учреждения ничего недают
ни душе,нителу,-возразилпосетитель,-мырешилипровестисбор
пожертвований в пользу бедняков, чтобы купить им некую толику еды,питьяи
теплой одежды. Мы избрали для этой цели сочельник именно потому, чтовэти
дни нужда ощущается особенно остро, а изобилие дает особенно многорадости.
Какую сумму позволите записать от вашего имени?
- Никакой.
- Вы хотите жертвовать, не открывая своего имени?
- Я хочу, чтобы меня оставили в покое, - отрезалСкрудж.
-Поскольку
вы, джентльмены, пожелали узнать, чего я хочу, - вот ваммойответ.Яне
балую себянапраздникахинеимеюсредствбаловатьбездельников.Я
поддерживаю упомянутые учреждения, и это обходится мне недешево. Нуждающиеся
могут обращаться туда.
- Не все это могут, а иные и не хотят - скорее умрут.
- Если они предпочитают умирать, тем лучше,-сказалСкрудж.-Это
сократит излишек населения. А кроме того, извините, меня это не интересует.
- Это должно бы вас интересовать.
- Меня все это совершенно не касается, - сказал Скрудж. - Пустькаждый
занимается своим делом. У меня, во всяком случае, своихделпогорло.До
свидания, джентльмены!
Видя, что настаивать бесполезно, джентльмены удалились, а Скрудж, очень
довольный собой, вернулся к своим прерванным занятиям в необычно веселом для
него настроении.
Меж тем за окном туман имракнастолькосгустились,чтонаулицах
появились факельщики, предлагавшие свои услуги - бежать впередиэкипажейи
освещать дорогу. Старинная церковная колокольня, чей древний осипший колокол
целыми днями иронически косился на Скруджа изстрельчатогооконца,совсем
скрылась из глаз, и колокол отзванивал часы ичетвертигде-товоблаках,
сопровождая каждый удар таким жалобным дребезжащим тремоло,словноунего
зуб на зуб не попадалотхолода.Аморозвсекрепчал.Вуглудвора,
примыкавшем к главной улице, рабочие чинили газовые трубы и развелибольшой
огонь в жаровне, вокруг которой собралась толпа оборванцев и мальчишек.Они
грели руки над жаровней и не сводили с пылающих углейзачарованноговзора.
Из водопроводного крана на улицесочиласьвода,ион,позабытыйвсеми,
понемногу обрастал льдом в тоскливомодиночестве,поканепревратилсяв
унылую скользкую глыбу. Газовые лампыяркогореливвитринахмагазинов,
бросая красноватый отблеск на бледныелицапрохожих,аветочкииягоды
остролиста, украшавшие витрины, потрескивали от жары.Зеленныеикурятные
лавкибылиукрашенытакнарядноипышно,чтопревратилисьвнечто
диковинное, сказочное, и невозможно было поверить, будто они имеюткакое-то
касательство к таким обыденным вещам, как купля-продажа.Лорд-мэрвсвоей
величественной резиденции уже наказывал пяти десяткам поваров и дворецких не
ударить в грязь лицом, дабы он мог встретить праздник как подобает,идаже
маленький портняжка, которого он обложил накануне штрафомзапоявлениена
улице в нетрезвом виде и кровожадные намерения, ужеразмешивалусебяна
чердаке свой праздничный пудинг, в то времякакеготощаяженастощим
сынишкой побежала покупать говядину.
Все гуще туман, все крепче мороз! Лютый, пронизывающий холод!Еслибы
святой Дунстан * вместо раскаленныхщипцовхватилсатанузаносэтаким
морозцем, вот бы тот взвыл от столь основательного щипка!
Некий юный обладатель довольно ничтожного носа, к тому же порядкомуже
искусанного прожорливым морозом,которыйвцепилсявнего,какголодная
собакавкость,прильнулкзамочнойскважинеконторыСкруджа,желая
прославить рождество, но при первых же звуках святочного гимна:
Да пошлет вам радость бог.