Не исключено, что хозяин попал сюда из Марселя, по пути задержавшись
на Монмартре. Он низко поклонился седовласой мадам Денизе в безупречном туалете от Диора, которую сопровождал ее друг, бывший автомобильный
гонщик, а теперь шикарный представитель фирмы, торгующей особо дорогими машинами. Друг мадам Денизы был элегантен элегантностью техника и
спортсмена — загоревший, сухой, поджарый. Его белая машина с откидным верхом была настоящим чудом, особенно для людей понимающих. Мадам Дениза
захватила с собой Жинетту и ее маленького сына Ришара, удивительно белокурого, с толстым задиком. Жинетта, одетая в пастельные тона, казалось,
вся состояла из рисовой пудры, крема и духов. В глубине темного зала солнце, как ножом, вырезало ослепительный четырехугольник двери, ведущей в
сад.
Там был накрыт стол. Гравий скрипел под ногами гостей. Солнце палило, сад, совсем молодой, всего несколько лип с подпорками, их светлые
блестящие листики на коротеньких ветках не давали даже намека на тень. Кое-где на цементных подставках большие глиняные горшки с геранью, а
посреди всей этой пустыни каменный колодец— чисто декоративный предмет, поскольку воды в нем не было, зато розовый куст, обвив края колодца,
щедро покрывал их множеством маленьких пышных розочек. Чтобы создать хоть какую-то тень, круглые столики под зонтами были сдвинуты, но между
ними образовались щели в форме буквы X, и общего стола не получилось.
Мама Донзер про себя подумала, что хуже Мартина не могла бы и выбрать; молодые всегда думают, что они умнее всех, а на самом-то деле —
разве это не настоящая катастрофа?! А впрочем, желтые зонтики, красные с белым плетеные кресла — все это в конце концов выглядит на солнце
довольно весело!
И завтрак был вкусный, даже больше того — превосходный и обильный. Мадам Донзер вынуждена была признать, что действительно за уплаченную
цену—это просто невероятно! И вина, и ликеры... Ведь приглашенных было человек сорок... Ну и жара! Мадам Донзер незаметно сняла под столом
туфли. Дети Доминики, освободившись от накрахмаленных рубашек и белых замшевых туфель, голые до пояса, с наслаждением разминали пальцы, бегая
босиком по саду. Молодежь сбежала в прохладный зал, не дожидаясь мороженого и фруктов — им подадут туда. Они тотчас же запустили проигрыватель
на полную мощность. Тень от дома покрывала теперь треть сада; три официанта, прислуживавшие за столом, с неизменной улыбкой, как это и
полагается на свадьбе, поставили в тень шезлонги и столы, чтобы можно было отдохнуть после еды в относительной прохладе, попивая кофе и ликеры.
Мадам Дениза была очень довольна проведенным днем, она правильно поступила, осчастливив своим присутствием обыкновенную маникюршу, но она
никак не ожидала, что у нее на свадьбе встретит такого достойного человека, как мсье Донель. И сестра жениха, эта высокая дылда, тоже ничего —
вполне приличная дама. А о еде и говорить нечего! Даниель, несомненно, хорошо воспитан, но есть в нем нечто такое, что смущало мадам Денизу... и
все же он вполне привлекателен.
— У вас прекрасная профессия, мсье Донель, — сказала она отцу Даниеля, смакуя вкусный кофе.
— Эта профессия у нас в крови, мадам, Даниель и его двоюродные братья — четвертое поколение Донелей-садоводов, — мсье Донель посмотрел на
мадам Денизу, и во взгляде его, как и у его сына, сквозило невинное простодушие самой природы, — а внуки, которые тут бегают, если они не
изменят традиции, станут пятым поколением.
Пятое поколение занималось в этот момент тем, что дразнило через забор индюшек: Поло — двенадцатилетний мальчик, круглоголовый, с волосами
щеткой, такой, каким был Даниель в его возрасте, и его сестричка Софи, похожая на мать, но обещающая восполнить то, чего не удалось достигнуть
матери... Смуглая, как мать, с такими же густыми, темными волосами и до того застенчивая, что посторонний взгляд приковывал ее к месту, и тогда
глаза у нее от страха заволакивались восхитительной дымкой.
— Этот мальчик, — продолжал мсье Донель, — уже умеет прививать розы и не отходит от садовников. Родился он в 1940 году, а мой дед,
который, насколько мне известно, первый в нашем роду занялся розами, родился в 1837 году. Он был младшим в многодетной семье, и мой прадед отдал
его в пятнадцатилетнем возрасте в соседний замок, где он стал помощником садовника.
— Так же поступают с младшими сыновьями в больших аристократических английских семьях: им не полагается наследства, и они уходят из дому
искать счастья, — мечтательно вставила мадам Дениза.
— Да, если хотите... хотя обычная многодетная семья — это не совсем то же, что большая аристократическая! Владелец замка, граф Р., был
любителем цветов и держал первоклассного садовника. Мой же дед проявил редкостные способности к садоводству... женился он на дочери садовника!
Все засмеялись, и мсье Донель продолжал:
— Их первый ребенок родился в 1860 году, и тогда дедушка решил вернуться на родную ферму и стать садоводом; ему нелегко было убедить своих
родственников испробовать новую культуру, вы ведь знаете, крестьяне — народ медлительный, упрямый, недоверчивый. В конце концов для него
выделили землю, которая должна была ему достаться по наследству, — настоящая победа! У нас землю дробить не принято!.. Тогда дедушка начал
разводить цветы, главным образом розы. Продавать их ездили в Париж, на рынки Сите и Мадлен. Нельзя сказать, чтобы это приносило крупные доходы,
но все-таки давало больше, чем земледелие, и мало-помалу он, можно сказать, отвоевал землю под розы. Но только его сын окончательно забросил
земледелие и стал заниматься одними цветами. Старая ферма и все ее земли отошли под плантации роз. Постепенно розы вытеснили все другое. Мой
отец, Даниель Донель, был великий специалист по розам. Я назвал сына в его честь. Надеюсь, он не посрамит имени.
— Но, по-моему, в Бри-Конт-Робер тоже есть плантации роз «Донель»? — спросил с интересом представитель автомобильной фирмы, друг мадам
Денизы, на которого размах дел мсье Донеля произвел впечатление. — Я проезжал недавно и обратил внимание на вывеску...
— Там мой брат, Марк Донель. Мы купили землю и построили теплицы для роз, идущих на срезку. У нас есть плантации роз в округе Сены-и-
Марны, в Приморских Альпах, в Воклюзе, на Луаре, в Буш-дю-Рон... Донели — большая семья, мсье, и всегда находится двоюродный брат или зять,
чтобы работать на новых плантациях или в оранжереях. Редко случается, что Донели женятся вне садоводческого круга, если так можно выразиться.
Даниель — исключение в этом смысле. Хотя Мартина — все-таки деревенская жительница.
— Гименей, — мечтательно сказал мсье Жорж, — бог новобрачных... В Афинах, на празднествах в честь Гименея молодые люди танцевали,
увенчанные розами в ознаменование первородной невинности.