А деваться тварям некуда: живи, и все. А жить и по ошибке хочется, тоже тайна это. Тайна, она даже в маразме есть… Поняли?.. Ну, покедова, девочки, клопы и вообще любимые… Ты, Данила, заглядывай и Степана бери, он мне понравился по душе… Неплох, дурень.
Козел хотел было боднуть Степана, но Парфен остановил его за рога.
… Данила и Степан побрели себе переулочком к автобусной остановке. Ярко и непринужденно светило солнышко, теплынь нежила тела, лесок кругом, травка, покой. Красивенькие девчата шли за молоком.
Данила со Степаном присели у остановки, под раскидистым ясенем.
– Ну как, Вергилий, что скажешь? – мрачновато спросил Степан.
– Дорогой Данте, – резко ответил Данила. – Забудь о Вергилии, прежде всего. Вергилий, Данте – это для приготовишек, а вот «Рамаяна» – это гораздо покрепче. Слышал?
– Поэма. Раза два‑три у моих метафизических девчат, – ответил Степан и добавил удивленно: – А ты ученый, Данила. Вот уж не ожидал.
– Был ученым. В юности. А потом озверел. И стал человеком, пляшущим у черной бездны.
– Смотри как, – совсем уже развел руками Степан.
– Забудь. Все, что сказано родом людским, может быть, в свое время станет бредом.
– Не говори так, Данила. Не пугай. Даже бред никогда не забудется.
– Ладно. Не будем спорить. Я чувствую, ты немного посек, что там у Парфена… Потому скажу тебе прямо: у этого человека изменилось сознание, и он стал видеть всю нелепость этого мира. Такой у него дар появился. Он видит то, что не видят другие. Но ему трудно все это выразить, что видит, всю дурость и патологию мира сего. И выражает это по‑своему, по‑козлиному, в сумасшедших чертах. Поэтому у него все наоборот.
Степан во всю ширь разлегся на траве и улыбался в небо, видя там белую бездну.
– Но ведь все это не совсем так. Одна сторона только.
– Конечно. В чем‑то мир нормален и естественен, и не по ошибке. И так, и так. И да, и нет…
– Это ты из книг вычитал? «И да, и нет» сразу?
– Я вычитал это в своем уме, Степан. Я читаю свой ум, как книгу.
– Это по‑нашему. И не только ум читать внутри себя можно. А больше даже…
– Еще бы, – прервал Данила.
Но в этот момент подъехал автобус. Всю дорогу они молчали. А расставаясь, Степан сказал:
– Надо бы продолжить. У тебя ведь полный короб всяких людей, существ и чудес.
Данила обнял Степанушку и шепнул:
– Ты наш, наш… Мы продолжим.
Глава 12
Дядя Валя фундаментально запил. Это случилось после того, как Даша, совершенно обнаглев перед самой собой, предсказала ему, что он запьет. За что и была выгнана из дома Лены Дементьевой – и отправлена к родителям, которые уже подумывали о том, чтобы Дашу показать по телевидению. «Как бы не опоздать, таких все больше и больше становится, лучше Дашки еще», – волновалась мать.
А началось с того, что дядя Валя встретился с Андреем. «Я брата никогда не брошу, будь он хоть в могиле, – кричал Андрей. – Я не Каин какой‑нибудь».
И дядя Валя завелся искать с ним Станислава Семеновича. «Далеко он не уйдет, – кричал дядя Валя в тихой, интеллигентной пивной. – Россия огромная, а для нас места мало!»
Решили сначала позвонить Потаповым. Андрей, конечно, не знал, в чем там суть и что было, но телефон у Аллы стащил. «Экстрасенсы проклятые, ясновидящие – с них, чертей, и начнем!» – убеждал он дядю Валю.
На звонок подошел Миша, его уже давно не держали в чулане.
Андрей попросил ясновидящего.
Андрей попросил ясновидящего.
– Таких нету, – слабым голосом ответил Миша, но потом почти закричал:
– Я люблю вас, я люблю всех, я люблю вас, вас, вас, с вами ничего не будет!
Андрей обалдел, покраснел, а слов не находил. Крик перешел на какой‑то звериный рев:
– Я люблю вас!
Андрею показалось даже: «Я убью вас!», и он бросил трубку.
– Не трать силы, это бесполезно в случае Стасика. Так Лена сказала. Пусть она со своими и занимается тем, что вне ума, – дергал Андрея дядя Валя по телефону. – Нам надо по естеству искать. Так вернее.
Они встретились и заплакали. Но как искать?
– Андрюша, родной, – сказал дядя Валя, – надо в хвост смотреть. Ты говорил, что нашел его припрятанную телефонную книжку. Надо нижних обзванивать: малознакомых, тех, кого пока не опросили, – там искать.
Позвонили и пошли к старушке. (В записной книжке так и стояло: старушка Аня.) Зачем она нужна была Стасу – наверное, он и сам не знал, предположил Андрей.
Но когда он с дядей Валей вошел, то глаза стали не своими. Все стены комнатенки были увешаны фотографиями Станислава.
– Вы что? – отключно спросил он у старушки.
– Так это вы брат Станиславу?
– Я брат, – рассвирепел Андрей. – А что это значит? – он указал на фотографии. – Вы что, маньячка? Его нет, а вы маньячите?! Он пропал, исчез неизвестно куда!
– Ну и что?
– Как ну и что?!
– От Станислава Семеновича этого можно было ожидать. А вы не хамите, молодой человек, а то я вызову милицию! А почему ваш приятель все время молчит? Он убийца?
– Вы мне ответьте на вопрос: кто вы брату моему? У него жена и брат есть, а вы кто?
– Не вашего ума дело, молодой человек. Я вызываю милицию, хоть убейте!
– Пойдем, Андрюша, – печально произнес вдруг дядя Валя. – Она сумасшедшая, а может быть, еще похлеще. Ты посмотри, что на всех фотографиях написано, ослеп что ли?
Андрей стал всматриваться. На всех фотографиях черным по белому было написано: «Моя смерть».
– Это значит, Станислав – ее смерть, – надул губы Андрей.
– Пойдем, пойдем, дружок, ничего мы здесь не найдем, кроме смерти, – нетерпеливо сказал дядя Валя.
Глаза старушки засветились. И они вышли на улицу.
– Надо было б порасспрошать. Когда видела его, например? – бормотал Андрей. – Давай вернемся.
– Да ничего она не знает, Андрей. Плохой ты психолог. Посмотрел бы лучше в ее глаза пристально: там светится только смерть. Может быть, вечная, – прошептал дядя Валя. – Пойми только меня правильно.
– Всех правильно понимать – с ума сойдешь, – осерчал Андрей. – Я брата ищу, а не старушку.
– Надо в пивных порасспрошать, Андрюша. Правда, сейчас пивных‑то в старом понимании – нет. Тогда там собирались те, кто все знал, что творится в Москве и в подполье. А теперь что? Одна тупая буржуйская сволочь. Надо бы пройтись по сумасшедшим домам и снова – по моргам.
– Морги и так проверяли, не каждый же день их проверять. Человек каждый день не умирает. И больницы Алла проверяла. А вот сумасшедшие дома – нет!.. Правда, правда, Валентин! Брат нередко в транс впадал, может, его за безумного и приняли! Бежим!
Но бежать было некуда. Сначала нужно звонить, убеждать, выяснять.
Шли дни. В солидной психиатрической больнице издевательский старческий голос дежурного врача вывел Андрюшу из себя.
– Вы все ищете, молодой человек.