Но тот ни на что не реагировал.
Нельзя сказать, что такая жизнь удовлетворяла Станислава или наоборот, – нет, просто он потерял само чувство удовлетворения вообще, а следовательно, и его антипода.
Он стал серьезен, как мертвая рыба.
А кругом – голоса и голоса, и шум города за окном, и стон о помощи – где‑то за пределами видимого мира.
– Пора, пора начинать новую жизнь, – услышал он раз слова Петра Петровича.
Несколько раз Станислав выходил из квартиры то в булочную, то за газетой, хотя все это не имело к нему никакого отношения, тем более газеты. Он их и не читал, да он и не понимал, может ли он вообще сейчас читать. «Ведь я же не здесь», – думалось ему. Под «здесь» он имел в виду весь мир и все прошлое. Но странная квартира притягивала Станислава, словно стала его новым домом.
Однажды он вышел из этого логова (как всегда, никто не задерживал его) с намерением быстро возвратиться. Да куда еще ему было возвращаться? Внезапно наступил страшный провал, не похожий на прежние. Из сознания все стерлось, кроме небытия. И кроме той сферы, которая ему не принадлежала и о существовании которой он никогда ничего не знал. В последний момент перед этим ему показалось, что его член выпал из его тела…
Когда он очнулся, то обнаружил: он просто стоит у подъезда своего нежданного дома и мочится в углу. Хорошо, что вокруг никого не было.
…Наконец Станислав, в обычном своем псевдооцепенении, прошел вперед, по улице, влекомый желанием пройтись в никуда. И, похолодев, скоро вернулся обратно в свою комнатку, хотя она ему казалась какой‑то непонятной.
И в несколько ином, чем прежде, ошалении прошло три дня. К нему подходили, о чем‑то говорили с ним, ему казалось, что его осматривали.
На четвертый день все исчезли, квартира опустела, никто не приходил. Небывалая ясность ненадолго вошла в его ум. Он вспомнил, что у него должны быть в кармане пиджака документы. Но ничего там не было, кроме денег.
Вскоре туман опять заволок сознание, погрузив его в странные сновидения наяву.
Вдруг в комнату его постучали. На пороге оказалась женщина лет тридцати пяти, с распущенными волосами, в полудикой смятой одежде.
– Вы здесь, – сказала она. – И я здесь. Нас оставили пока. Они вернутся. Квартира заперта. Но всякой пищи полно…
Станислав оглядел ее. Она вошла.
– Меня звали Ритой.
Теперь она пристально, как из могилы, смотрела на Станислава. Тот обрадовался такому взгляду и глухо спросил:
– Кто я? Где я? В каком городе мы живем?
– В Москве.
– В какой Москве? Москву я знаю хорошо. Я вижу ее в сновидениях, вижу Аллу, – четкая речь вернулась к нему, так бывало. – А этот город и эта комната – чужие, чужие, кто живет тут, они все далекие, иные… Я их не знаю.
По губам Риты пробежала нежно‑пугающая улыбка.
– Так сладко не знать, кто ты и где ты… Разве тебе не надоело знать, что ты человек, или кто ты?
– Ладно, ладно… Все чуждо, как на луне… Мы, наверное, на луне, правда?
– Мы хуже.
– Хуже? Почему?
Рита приблизилась к нему. Вид у нее был такой, как будто ее мысли блуждали по всему земному шару.
– Потому что…
Рита нервно, как будто охваченная дальним ледяным огнем, стала ходить по комнате.
– Слушай меня, – проговорила она:
Мы были, но мы отошли,
И помню я звук похорон,
Как гроб мой тяжелый несли,
Как падали комья земли…
Это о нас с тобой, мой любимый. О нас с тобой!.. Как тебя звать?
– Станислав… Почему любимый?
– Потому что нас хоронили… Тебя и меня… Анютин мне шепнул об этом…
Станислав вспомнил о человеке, который в его уме назывался Анютины Глазки.
– Я не помню, что я умер, – ответил Станислав, задумавшись.
– Мы были покойники, но не умерли. Это родство между нами, вот что!!! Пойми, это родство, раз нас хоронили… Потому ты любимый. – Рита начала тихо танцевать. – Но мы танцем вышли из могил… Давай теперь жить вместе.
– Я живу только в сновидении, с Аллой… А здесь я не живу…
Рита села на кровать и поманила его. Станислав покорно подсел.
Рита заплакала и сквозь слезы проговорила:
Как странен мой траурный бред, То бред одичалой души, Ты – Свет мой, Единственный Свет.
– Кто твой свет? – осторожно спросил Станислав.
– Могила. Она дала мне новую жизнь.
– Могила – это яма?
– Это лжебездна. Так сказал Анютин…
– У него ужасные глаза. Словно цветы ожили. Это бывает только во сне.
– Давай во сне будем мужем и женой.
– Нет. Три дня назад я понял, что у меня есть жена – Алла, так ее зовут. Я не знаю, кто она. Но она красивая и любит меня. Она ищет меня. Хотя чего меня искать? Вот он я.
– Да, да. Ты здесь, мой любимый. Как хорошо, что нас хоронили, мы стали брат и сестра.
Станислав встал. В уме мелькнуло большое, черноватое зеркало. Чьи‑то лица. Он вспомнил и сказал:
– Рита, ты сошла с ума. Так говорят, когда ум видит не то. Нас не хоронили, тебе все показалось.
– Может быть. Но с нами что‑то делали. Поэтому мы все равно брат и сестра. А брат и сестра должны срастись.
– Рита, кто ты? Мы – люди или мы где‑то там?.. – Станислав устало махнул рукой.
– Мы люди, но были где‑то там. И сейчас мы там. Давай я тебя поцелую.
И она поцеловала, искренне и холодно. Этот холод понравился Станиславу. Неожиданно желание проснулось в нем, но он не знал, что с ним делать. И Рита не знала тоже. Она только целовала его как безумная, шепча:
– Я твоя сестра… Мы были, но мы отошли… Мы вернулись… Я была, но пришла к тебе… К тебе… К тебе… Вот он, ряд гробовых ступеней… И меж нас никого… Мы вдвоем…
Станислав попытался собраться, понять, что происходит. Разве он был в могиле?.. Это сомнение убило желание. Он запутался: сновидения (Алла, Москва) и чуждый реальный мир вокруг переплелись, спутались, как волосы Риты.
Он вскочил.
– Нет, Рита, ты ошибаешься, нас не хоронили! – вскричал он. – Ты спутала жизнь и смерть!
– Нет, не спутала! Нас хоронили, хоронили! Мы лежали вдвоем, обнявшись, в могиле. Мои волосы закрывали твои глаза, чтобы ты не видел тьму. Любимый, родной, иди ко мне! Вдвоем не страшно!
– Рита, Рита, пойми, мы на луне. Какая могила, какие похороны? На луне этого ничего нет. Ты бредишь землей… – внезапно, словно окунувшись в лунный свет, пробормотал Станислав, и лицо его побелело.
– Ты думаешь, мы на луне? Напрасно! – Рита нежно подошла к окну. – Посмотри. Это город. Там живут люди.
– Но это чужой город.
Станислав подошел к ней и заглянул в лицо. Рита отпрянула.
– Мне страшно, – вдруг сказала она. – Ты не мой брат. Ты – другой… – Она вдруг разрыдалась. – После могилы у меня никого не стало. Где я?
Станислав хотел ее утешить, подошел, но она опять отпрянула и в истерике выбежала.
А на следующий день к этому дому подъехала легковая машина, в квартиру вошли трое и увезли Станислава в неизвестном направлении. Рита осталась одна.
Глава 7
Данила углубился на несколько дней в лес (к тому же лето было теплое).