Это не обещает ничего хорошего.
— Да. Уже достаточно противно то, что приходится поддерживать Сигеллу, но если сюда добавить и Гояса, то это все равно, что пить чай в компании гремучих змей.
— Это ты верно сказал, — ответил Мак-Фи.
Он помолчал, потом спросил:
— Скажи-ка, Лемми, ты помнишь то время, когда мы с тобой решили все бросить и заняться разведением кур в Миссури? Ты помнишь, это было именно тогда, когда Кримп ухитрился продырявить тебе ногу.
— О! Замолчи! — сказал я. — Разведение кур! Большое дело!
Но уже, спускаясь на лифте, я подумал, что Мак-Фи, может быть, не так уж и ошибается, и было бы гораздо лучше для здоровья заниматься разведением кур в Миссури, чем общаться с этими подонками.
Выйдя на улицу, я подозвал такси и попросил поскорее отвезти меня на Бейкер-стрит.
Из всего этого следует, что Гояс пронюхал про комбинацию Сигеллы и опередил его, похитив Миранду у него из-под носа. Это говорит о том, что Сигелла допустил промах. Я представляю, что он может сделать с этой бандой Гояса-Кастлина, когда поймет в чем дело!
А у Гояса все, кажется, получилось неплохо. Он, вероятно, следил за Мирандой и познакомился с ней каким-то образом. Надо сказать, что Гояс смуглый, приветливый парень и умеет обращаться с женщинами. Он, вероятно, рассказал Миранде о той крупной игре, которая ведется на борту его корабля, и она попалась на удочку, как собака на кусок мяса.
Не стоит удивляться, ибо азарт привлекает ее более всего, и она готова даже оставить на корабле все свои деньги. Нужно признать, что у девочки сильный характер.
На этом месте мои размышления были прерваны тем, что мы прибыли на Бейкер-стрит. Я расплатился с шофером и направился к тому месту, где должна была, как вы понимаете, находиться резиденция Гояса. Вскоре я разыскал нужный мне дом, из-за занавесок на окнах которого пробивался свет.
В одном из моих карманов находился маленький револьвер калибра «20», одна из тех игрушек, из которых хорошо стрелять по мухам.
Я захватил его на всякий случай, кроме своего основного «38», находящегося в заднем кармане брюк. Я вынул «20» из кармана и уложил его с помощью специального приспособления под подкладку моей шляпы. Это мой старый фокус, и он не раз выручал меня. Таким образом, револьвер оказался у меня на голове.
Я закурил сигарету, поднялся по ступенькам и постучал несколько раз в дверь.
Через несколько секунд дверь тихо открылась, и на пороге показался японец. Я невольно вздрогнул, хотя мне и известно, что у Гояса всегда служили японцы.
— Мистер Гояс дома? — спросил я. — Мне крайне необходимо срочно поговорить с ним.
Дверь открылась пошире.
— Вы подождать здесь. Я пойду узнаю.
Когда он вернулся, я выдал ему сзади, между ухом и основанием черепной коробки, очень красивый удар правой, и на лету поймал его, когда он уже падал. Потом посадил у стены, закрыл дверь и поднялся наверх. Там я открыл еще одну дверь и оказался в коридоре, куда выходило еще несколько дверей. Из-за одной двери доносились голоса, и слышался звон стаканов.
Я поспешно подошел, приоткрыл дверь, просунул голову, осмотрелся и вошел в комнату.
За столом сидели четыре парня, азартно играющие в покер. В углу комнаты Лотти Фрич, подруга Кастлина, положив ноги на стул, читала газету. У меня появилось ощущение, что адресом я не ошибся.
— Итак, парни, как дела?
Я достал из кармана свой «38» и держал его, чтобы они могли увидеть оружие. Они не шевелились, и руки у них находились на столе по хорошей американской привычке.
— Добрый вечер, Лотти. Как дела у Кастлина? Послушайте, храбрецы, бесполезно нервничать и петушиться, давайте действовать вместе. Я не хочу отнимать ваше время и напрасно терять свое. Дайте мне некоторую информацию и можете спокойно вернуться к своему приятному занятию. Итак, где Гояс?
Тип, сидевший против двери, крупный парень с жирными волосами, рассмеялся и сказал:
— Ну и ну! Ведь это Лемми Кошен, даю слово. Вот не ожидал увидеть тебя здесь и даже с пушкой! Скажи-ка, пожалуйста, не собираешься ли ты учинить стрельбу, а?
— Послушайте меня, пареньки, — сказал я им со сладкой улыбкой, — вы меня знаете достаточно хорошо, чтобы понять, что я поступаю так не в первый раз. Итак, достаточно болтовни. Где Гояс?
— Здесь его нет, не правда ли, парни? Если бы мы даже знали, где он, то постарались бы это забыть. Но скажи, пожалуйста, Лемми, я-то думал, что ты находишься в Миссури, занимаясь алкогольным бизнесом.
— Закрой свой рот, — ответил я ему, — довольно шутить. Если ты не скажешь, где Гояс, я прострелю твой нос!
Вмешалась девушка:
— Проклятье! Зачем темнить? Если он хочет знать, где Гояс, надо ему сказать, этому подонку! Гояс достаточно взрослый, чтобы заняться им самому. Что ты ищешь, Лемми? Хочешь сунуть свой длинный нос в какую-нибудь комбинацию, а? Так ты ошибся адресом!
— Довольно, Лотти! Я никогда не был так серьезен, как сейчас. Где Гояс?
Она встала.
— У меня есть его адрес. Он где-то за городом.
Она взяла со стола маленькую черную шелковую сумочку и открыла ее. Наверное, она хотела достать оттуда, кусок бумаги с адресом. Но тут я узнал еще кое-что. Я узнал, что меня легко обвести вокруг пальца, поскольку в сумочке этой дамы был пистолет, и она выстрелила, не вынимая его из сумки. Мне показалось, что в правую руку мне вонзили раскаленное железо. Мой пистолет выпал, и эти четверо подонков набросились на меня, как звери, и принялись обрабатывать. Когда они кончили свою работу, я невольно вспомнил демонстрацию коммунистов в Нью-Йорке, на которую набросились разъяренные полицейские. То, что сделали со мной эти типы, трудно рассказать. Под конец они спеленали меня при помощи веревки и положили около стены.
Парень с жирными волосами обшарил мои карманы, и я поздравил себя с тем, что те десять тысяч долларов оставил дома.