-- Как ты узнал об их встрече?
-- Перехватил звонок.
-- Где прослушка?
-- В прихожей, в электрощитке. Трубач вышел и через минуту вернулся с черной плоской коробочкой в руках.
-- ТСМ 0321, -- сообщил он. -- Мы видели такие в Никосии. Шедевр микроэлектроники. Бесконтактное подключение. Транслирует обоих абонентов. Дальность передачи -- полтора километра.
-- Разбей, -- сказал я. -- Она ему больше не понадобится.
Резидент побледнел:
-- Вы хотите меня убить?
-- Наоборот, спасти. А для этого тебе нужно держаться подальше от наших дел. Когда здесь появился Вологдин?
-- Дней десять назад. Мне было приказано информировать его об обстановке на вилле. Как и вас.
-- Когда ты ему передал наводку на Пана?
-- За два дня до вашего приезда.
-- Он сам ее запросил?
-- Да. Он приказал мне передать в Москву: "Пафос сгорел, срочно дайте другой контакт". В Пафосе была база Хруста, за день до этого его арестовал Интерпол.
-- Что ты сообщал Вологдину о нас?
-- Клянусь, ничего! Он сам знал о вас все. А я знал только ваше имя, день приезда и телефон для связи.
-- А потом нашел по телефону адрес и поставил нам два "жучка". .Зачем? Резидент пожал плечами:
-- На всякий случай. Информация никогда не бывает лишней.
-- Бывает, -- возразил я. -- Не просто лишней, а опасной для жизни. Как ты связываешься с Москвой?
-- По системе "Интернет" с шифром.
-- Врет, -- вмешался Трубач. -- У его "Пентиума" нет выхода в "Интернет".
-- Этот компьютер связан с терминалом в моем офисе в Никосии. Через него я и вхожу в "Интернет".
-- Войди, -- приказал я. -- Запроси данные на Губермана.
-- Я передал вам всю информацию о нем, -- напомнил резидент.
-- Я хочу в этом убедиться.
-- Пожалуйста...
Он пошелестел клавиатурой, через пару минут на экране появился текст. Он был аналогичен тому, что резидент передал мне по телефону, но с точными датами пребывания объекта за границей. Я отметил: в Гамбурге Губерман был с 12 по 26 июня. После похорон Александра Назарова. Похоже, Док был прав: проводил самостоятельное расследование взрыва яхты.
-- Убедились? -- спросил резидент.
-- Затребуй дополнительные данные. На мониторе появилась надпись на английском: "В допуске отказано".
-- Набери шифр.
-- Я его не знаю.
-- Послушай, Леон! Ты, похоже, решил, что уже выкрутился из этой ситуации. Нет, не выкрутился. И не выкрутишься, если еще хоть раз попытаешься вильнуть передо мной задом!
-- Но я не знаю шифра, клянусь! У меня есть дополнительные данные на Губермана. Но я получил их из другого места.
-- Откуда?
-- Из ФСБ. От моего старого друга, он каждый год приезжает ко мне в отпуск. Они в файлах моего никосийского терминала.
-- Вызывай.
На мониторе замелькали таблицы. Наконец, появился файл "ГУБ". И текст: "Негласный сотрудник КГБ. Завербован в августе 1987 г. В 1988 г. прошел спецподготовку в центре "Альфа". Присвоено звание младший лейтенант КГБ. В 1990 г. -- лейтенант КГБ. В 1994 г. -- ст. лейтенант ФСБ".
Вон оно как.
-- Запроси центральную базу данных: Пастухов Сергей Сергеевич.
На экране появилось: "Данных нет".
-- Перегудов Иван Георгиевич. "Данных нет".
-- Ухов Николай Иванович. "Данных нет".
-- Назаров Аркадий Назарович. "В допуске отказано". Резидент объяснил:
-- Это означает, что объект либо негласный сотрудник, либо находится в оперативной разработке.
-- Розовский Борис Семенович. "В допуске отказано".
-- Ельцин Борис Николаевич. "В допуске отказано".
-- Можешь выключить. Последний вопрос, Леон. Отнесись к нему очень серьезно. Тебе было приказано обеспечивать мне и Вологдину информационную поддержку. А ты лезешь во все дырки. Зачем?
-- Я хотел продать эту информацию Назарову.
-- Почему же не продал?
-- Я не могу встретиться с ним один на один. Все его контакты контролирует Розовский.
-- Чем тебе мешает Розовский?
Резидент помедлил с ответом.
На его смуглом бабьем лице со вздыбленными черными усами отражалась напряженная работа мысли.
-- Вы поймете. Сами. Чуть позже, -- проговорил он. -- Если позволите, у меня два вопроса. Вы сказали, что вас чуть не перестреляли на вилле "Креон". Вы случайно проговорились? Или?..
-- Или, -- подтвердил я.
-- Значит ли это, что вы хотите, чтобы я сообщил об этом в Москву?
-- Значит.
Трубач обеспокоенно взглянул на меня.
-- Пусть знают, -- сказал я.
-- От меня потребуют доказательств. Я вытащил из кармана паспорт Вологдина и передал резиденту.
-- Перешли в Москву. Есть у тебя канал?
-- В экстренных случаях могу воспользоваться дипломатической почтой. У меня есть выход на посольство.
-- Вот и воспользуйся.
Он раскрыл паспорт, некоторое время удивленно рассматривал сквозную дыру в ржаво-красном обводе, потом вдруг побледнел так, что лицо его из смуглого превратилось в серое.
-- Доказательство? -- спросил я. Он закивал:
-- Да... да!.. Боже милостивый! Конечно, да!..
-- У тебя был еще вопрос, -- напомнил я.
-- Был... Извините... Скажите, Серж, я могу рассчитывать, что обо всем этом -- обо всем, что здесь произошло, -- не станет известно в Москве?
Я пожал плечами:
-- Это будет зависеть от того, насколько откровенным ты был с нами. И если выяснится, что не очень...
-- Я буду с вами откровенным. Совершенно откровенным. Вы спасли мне жизнь. Поверьте, я умею быть благодарным. Я дам вам информацию, за которую вам заплатят очень большие деньги.
-- Кто?
-- Назаров. Если вы сумеете встретиться с ним наедине.
Резидент подошел к простенку между окнами, вынул из плетеного кашпо горшок с какими-то незнакомыми мне крупными розовыми цветами, приподнял цветы за стебли и извлек из-под земляного кома завернутую в полиэтилен коробочку с аудиокассетой.
-- Возьмите. Прослушайте до самого конца. Запись не очень чистая, но все поймете.
-- Вы не очень похожи на человека, который легко отказывается от больших денег, -- заметил я, разглядывая кассету и пряча ее в карман.
Резидент взглянул на меня глазами быка, которого тащат на бойню.
-- А на человека, который сам сует голову в петлю, я похож? -- негромко спросил он.
-- Нам пора, -- напомнил Трубач. -- Очухаются эти, начнут шуметь.
-- Сейчас идем. Вот что, Леон. Завтра же уезжайте в Никосию. И носа сюда не показывайте. А еще лучше -- ложитесь в больницу. На какую-нибудь операцию. Вам аппендицит вырезали?
-- Вырезали.
-- Ну, пусть еще раз вырежут. Или что-нибудь другое. Вам нужно начисто выйти из игры. На неделю примерно. Это для вас будет самое лучшее. И кончайте с привычкой хранить оперативные данные на бумажках.
-- Я просто не успел ее сжечь.
-- Это "просто" могло вам дорого обойтись. Не провожайте нас, мы сами найдем дорогу.
-- Ну что, вроде неплохо вышло, -- заметил Трубач, когда мы спускались по лестнице. -- Даже лучше, чем ожидали.
Я согласился:
-- Намного лучше.
Мы пересекли дворик и обомлели: фургончика не было.
II
"...Меня слышит... Всем, кто меня слышит... Пастух, Боцман, Док... всем, кто слышит... Я Муха, выйти на прием не могу... Фургон идет вверх к трассе Ларнака -- Лимасол, Артист и Боцман в фургоне... Всем, кто слышит. Я Муха... на связи... Держусь за запаску, сильно трясет, выйти на прием не могу, руки заняты... Подъезжаем к трассе... Всем, кто меня слышит... Угонщик один... Вышли на трассу, свернули налево, к Лимасолу... скорость около сорока... Я Муха. Всем, кто меня слышит..."
Едва прошли первые секунды обалдения после того, как я догадался включить рацию, мы с Трубачом, не сговариваясь, рванули вниз, к набережной, в надежде перехватить какую-нибудь машину. Но не пробежали и ста метров, как в глаза нам резанул свет фар и рядом осел на тормозах белый "кадиллак" хозяина "Трех олив". Док высунулся:
-- Быстро!
И дал по газам, не дожидаясь, когда мы захлопнем дверцы.