Мне это польстило, но и несколько смутило, поскольку прежде всего им следовало бы спросить Сюзан Клейбоун; а когда через минуту я внезапно подняла глаза и встретила взгляд Марка Ротлэнда, то поняла, что за всем этим стоит он и что пригласили меня сюда тоже по его инициативе.
Я задавала вопросы, выслушивала ответы и вскоре обнаружила, что в правлении были две противоположные точки зрения. Потом изложила свою, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя всегда была за тех, кто против прогресса, - ведь чем больше машин, тем труднее жульничать.
Хотя Донна Уитерби меня предупреждала, меня просто поразила та вежливая враждебность, которая царила среди членов правления. По-видимому, Марк Ротлэнд выступил против Холбруков и Сэма Уорда, Рекс Ньютон-Смит занимал примиренческую позицию, а остальные старались не встревать.
Как только все закончилось, прозвучал звонок на обед и по лестнице затопали спешащие в столовую. Я решила пойти через типографию, пусть толпа немного рассосется. Почти у самых дверей меня перехватил Терри Холбрук.
- Поздравляю, миссис Тейлор.
- С чем?
- Неужели такой умнице, как вы, нужно объяснять?
- Вам следовало пригласить Сюзан Клейбоун, - сказала я. Это её обидит.
- Так хотели сделать, - ответил Терри. - Но я был решительно против. Я сказал, что у вас ножки лучше.
Я покосилась на него, как оборачиваются на того, кто нарочно наваливается на тебя в автобусе.
- Через год ты станешь главным кассиром, - продолжал он - А ещё через год-страшно представить! Тебе, моя милая, нужны темные очки, чтобы спокойно смотреть на свое блестящее будущее в фирме Ротлэндов.
Мы шли мимо литографических машин, где задержалось несколько рабочих. Теперь я знала почти всех в лицо, а кое-кого и по именам.
- Привет, Джун, - фамильярно бросил Терри одной из девушек. - На той неделе потанцуем?
Джун с другими девушками работала на фальцевочной машине, стеклянная загородка вокруг её высокого стула была сплошь заклеена цветными плакатами с Пэтом Буном, Клифом Ричардом, Элвисом Пресли, Томом Джонсом и Джонни Холидеем.
- Умеешь танцевать? - спросил Терри Холбрук, заметив, на что я смотрю.
- Приходилось, - кивнула я. - Но очень давно.
- Ах, нам так все надоело! - передразнил он. - Том, привет! На кого ставил в субботу?
- Да так, на одну лошадку, - отозвался парень, стирая желтую краску с рук. - Но победил Игл-Стар, поэтому я ничего не взял.
Я вспомнила Игл-Стара. Крупный гнедой жеребец с пятном на морде. Он был в Манчестере, участвовал в ноябрьском стипль - чезе.
Меня привлекали машины, печатающие афиши и плакаты. Краски яркие, каждый цвет наносится отдельно, накладываясь один за другим, пока не заполнится все пространство афиши целиком...
- Интересно? - Терри Холбрук все не отставал. - Это итальянская машина, мы купили её несколько лет назад. "Аурелия". Она работает лучше любой другой.
Думал он совсем о другом и просто пожирал меня взглядом. Цех почти опустел. Видно, платье оказалось недостаточно бесформенным, - подумала я.
- Почему итальянская?
- А почему нет? Нам предложили десять разных вариантов на выбор. Следующая - немецкая. Скоро мы её заменим. Марк и другие директора просто помешались на новой технике... Тебе не скучно?
- Что?.
- Смотреть на машины.
- Нет, почему?
- Как правило девушек машины не интересуют.
Я краем глаза взглянула на него и впервые заметила на шее довольно крупное родимое пятно. Вот, наверное, почему он отпустил длинные волосы. Хотя все равно, с этой выпяченной нижней губой... В нем чувствовались какое-то озорное коварство.
- Надо было зайти с другой стороны, - сказал Терри. - Там наборный цех, оттуда все начинается.
- Неважно, - отмазнулась я. - Все равно мне пора на обед.
- Что ты думаешь о нашей фирме, дорогая? Я говорю не о работе, а о людях.
Мы остались одни, все здание, казалось, вдруг затихло. У меня возникло ощущение, что Терри что-то затевает, может, хочет обнять меня; поэтому я на всякий случай отошла подальше стала внимательно разглядывать очередную машину.
- Одна большая дружная семья, как любит повторять отец? не унимался Терри.
- Те, с кем я успела познакомиться, мне понравились.
- Важно выбрать хорошую компанию. Интересно, какую компанию ты предпочитаешь?
Своих намерений он явно не скрывал.
- Прошло всего несколько месяцев, как я потеряла мужа, осадила я его.
Он притих, взгляд его погас, но я не могла понять, о чем он думает. Потом мне опять попалось на глаза родимое пятно на шее Терри, и неизвестно почему я вдруг почувствовала к нему жалость. нет, без сочувствие к людям я вполне могла бы прожить. До сих пор, насколько я помню, никто не пролил обо мне ни слезинки, так с какой стати мне кого-то жалеть?
Но Терри был не в счет. Наверно, немало пришлось ему вытерпеть насмешек в школе из-за этого пятна, когда мальчишки издевались, а девочки хихикали, и, может, из-за него он обозлился и тоже пошел не по той дорожке.
Я подошла к дверям в наборный цех. Пожалуй, потому Терри так и одевается: желтый вязаный жилет, коричневые брюки и так далее. Интересно, каков он в душе и что он думает обо мне сейчас, вот здесь, в наборном цехе, и что бы он сказал и сделал, будь я доступнее? Но я такой не была и потому решительно заявила:
- Мне нужно идти, мистер Холбрук.
Когда отдел розничной торговли заканчивал работу, деньги, поученные за день, переносили через улицу в главную контору и запирали там на ночь - в магазине не было подходящего сейфа. Эти деньги никогда не отправляли в банк, так как каждую пятницу двенадцать или тринадцать сотен фунтов требовались на заработную плату, и на это как раз шла выручка от розничной торговли. Правда, она бывала разной: иногда выходило и по сто фунтов наличными в день, а иногда четыре - пять - все зависело от покупателя и его щедрости.
Если выручки было мало, в четверг в конце дня двое служащих получали чек на недостающую сумму и отправлялись в банк за деньгами. Тем временем Сюзен Клейбоун и ещё одна девушка готовили конверты на каждого. Сейф находился в комнате кассира, но у девушек, конечно, не было от него ключа. Ключи хранились у мистера Уорда и Марка Ротлэнда. Третий ключ хранил директор-распорядитель Кристофер Холбрук.
Однажды Марк Ротлэнд застал меня в кабинете мистера Холбрука, когда я нюхала розы на его столе. На самом деле я просто успела вовремя отскочить в сторону. Я покраснела и сказала, что принесла мистеру Холбруку чек на подпись и отвлеклась на запах роз.
- Первые в нынешнем сезоне, - кивнул он. - Отец был мастер их выращивать. Его это интересовала куда больше, чем полиграфия.
Я облизнула губы.
- У нас была когда-то вьющаяся роза - розовая с белой серединой. Обычно она оплетала всю калитку нашего дома в... в Норидже. А эта как называется?
- Похожа на "Звезду Голландии", - он тоже понюхал розу. - Да. По-моему, она пока остается лучшей из красных сортов... Вам приходилось бывать на Национальной выставке роз?
- Нет.
- Она откроется в следующем месяце. Стоит посмотреть, если интересуетесь.
- Спасибо. Постараюсь не пропустить.
Когда я шла к выходу, Марк Ротлэнд вдруг сказал:
- Миссис Тейлор, на ту пятницу намечен наш ежегодный вечер с танцами. Обычно на него приходят все, особенно новички. Но если траура вы пойти не захотите, сообщите мне заранее, ладно? Я постараюсь объяснить это дяде.
- Спасибо, мистер Ротлэнд. - Я скромно опустила глаза - ну просто настоящая вдова, и только. - Я скажу.
3
Полагаю, я не из тех детишек, которых в можно поставить в пример. В семь-восемь лет я обнаружила, что соображаю лучше многих. И если случалось влипнуть, всегда умела отвертеться от наказания. Поэтому к девятнадцати у меня сложилось довольно высокое мнение о себе.
Дважды меня ловили. Первый раз в десять лет, когда другая девочка вдруг струсила и все выболтала.