Рука ее взметнулась.
Не один вьетконговец подкрадывался ко мне подобным образом. Это было для меня слишком привычно. Я выждал, пока она не приблизится, затем
рухнул на четвереньки, и нож в ее руке бесполезно скользнул в воздухе. Ее колени наткнулись на мое плечо, и она повалилась ничком, с шумом
ударившись о землю.
Насев на нее, я отобрал нож.
- Бет, у тебя есть характер, - сказал я, и это не был комплимент. - Но тебе до моего уровня далеко. Возвращайся к своему трусливому копу и
расскажи ему, какая ты храбрая.
С ее ножом и пистолетом я двинулся по дорожке, оставив Бет лежать на месте.
***
Утром миссис Броуди принесла мне завтрак и сказала, что должна будет весь день провести у своей больной соседки.
- Ее нужно как-то подбодрить, мистер Лукас, а мне это хорошо удается. Я оставила вам в холодильнике холодного цыпленка и ветчину, а вечером
я приготовлю горячий ужин.
Я сказал ей, что не стоит беспокоиться. Всю первую половину дня я буду занят, и холодный цыпленок вполне меня устроит.
Миссис Броуди ушла вскоре после девяти часов. Теперь весь дом оказался в моем распоряжении.
Сегодня истекал срок.
Бет осуществила свою попытку и потерпела поражение. Теперь была моя очередь. Плати, а не то!.. За завтраком я думал про Бет и Росса,
прикидывая, что они могли сказать друг другу. Лелеяла ли Бет новый план, как избавиться от меня? Но ее время вышло. Теперь я был уверен, что она
заплатит.
После завтрака я сел за стол и напечатал на машинке инструкцию для Бет, как выплачивать мне деньги. Пятьсот тысяч - сумма крупная, и я
предпочитал распределить деньги, чтобы избежать нескромных вопросов. Сотня тысяч должна отправиться в филиал “Чейз нэшнл”, где у меня уже открыт
счет. Еще одну сотню можно перекинуть в Викстед. Остальное пустим в “Американ фиделити” в Лос-Анджелесе, там у меня тоже когда-то был счет.
Около десяти часов я позвонил Бет.
Когда она подошла к телефону, я сказал:
- Бет, сегодня истекает срок. Что ты ответишь - “да” или “нет”?
Последовала пауза, потом Бет сказала холодным, безразличным тоном:
- Я хочу поговорить с тобой.
- О чем тут говорить? Либо “да”, либо “нет”. В чем дело?
- Бернстайн сказал, что утверждение завещания затягивается. Я не получу деньги в течение по крайней мере месяца.
- Хватит вилять! Ты можешь получить кредит. Скажи Бернстайну, что тебе нужно пятьсот тысяч к концу недели. Он сумеет это устроить.
Последовала еще одна долгая пауза, затем Бет сказала:
- Он захочет узнать, зачем это. Что я ему отвечу?
Меня волной затопило чувство триумфа.
- Значит, твой ответ - “да”?
- Я должна увидеться с тобой. Это не телефонный разговор.
- Так “да” или “нет”? - рявкнул я.
- Я сейчас приду к тебе. - И Бет повесила трубку.
Еще одна хитрость?
Я подошел к окну и навел бинокль на “Яблони”. Показалась Бет. Она шла в тесно облегающем платье и без сумки в руках. Видно было, что ее
руки пусты.
Она могла бы нести нож или пистолет. Я оставил входную дверь открытой и вернулся в свою комнату. Доверял я ей не больше, чем
гремучей змее. Не убирая маузера, я ждал.
Через некоторое время я услышал, что она пришла.
- Заходи, Бет, - позвал я.
Мгновением позже она появилась в коридоре, руки прижаты к груди, в черных глазах отчуждение, на лице безжизненная маска.
Я отступил назад, рукой поманил ее в свою комнату. Бет вошла, и я захлопнул дверь.
Она вела себя как настоящая Снежная Королева. Подойдя к стулу, уселась, скрестила ноги и положила руки на колени. Ее черные блестящие глаза
изучали меня.
Я подошел к другому стулу, подальше от нее, и сел, держа маузер так, чтобы он был на виду.
- Хватит вилять, Бет... “да” или “нет”? Ее бесстрастная отчужденность меня раздражала.
- Сначала мне необходимо кое-что сказать тебе, - ответила Бет.
- Вот как? Ладно, только давай покороче. Что же ты хочешь мне сказать?
Я стремился не ослаблять свой нажим на нее, но видел, что она решила выиграть время. Бет откинулась назад, сохраняя полное спокойствие, и
улыбнулась мне насмешливой, легкой улыбкой, которую я успел возненавидеть.
- Я хочу поблагодарить тебя за самое большое одолжение, которое для меня когда-либо делали. Я замер, глядя на нее:
- Одолжение? Ты о чем?
- Сейчас объясню. Много лет мужчины и секс были единственным, о чем я могла думать. Для меня мужчины были моей едой и питьем. Когда мне
подвернулся Росс, безжалостный, молодой, несравненный в постели, я начала сходить по нему с ума. Он был моим идеалом мужчины: суровый,
безжалостный, сексуально неотразимый. Вся моя жизнь сосредоточилась на нем одном. Кроме него, я ни о ком не могла думать. Когда его не было
рядом со мной, я страдала.
Я неловко пошевелился:
- Мне что, придется выслушивать твои сентиментальные признания? Мне это неинтересно, я...
- Выслушай сначала! - Тон ее голоса заставил меня замолчать. - Росс был честолюбив. Ему требовались деньги. Я вышла за Фрэнка, зная, что он
станет богатым, только ради Росса. Я сказала себе, что сделаю что угодно, лишь бы у него появились деньги, даже позволю кретинам вроде тебя
заниматься со мной любовью.., пойду даже на убийство, потому что я верила, что Росс - настоящий мужчина. - Она вскинула руки жестом отчаяния и
бессильно уронила их на колени. - А что такое настоящий мужчина? Не ты, со всеми твоими разговорами о том, как ты разбираешься в финансах!
Фрэнк, хоть и пьяница, понимал больше тебя. У меня теперь было бы три миллиона, а не один, если бы ты дал ему провести эту сделку со сталью, но
ты ведь считал, что ты умнее всех. К тому же ты оказался шантажистом. Настоящий мужчина? Посмотри на себя. Тебе нечего сказать.
- Не придавай так много значения тому разговору, Бет. Это все быльем поросло, - сказал я, ненавидя ее. - Каждый может ошибиться...
Она продолжала, словно не слыша меня.
- Четыре года я идеализировала Росса, и что я сейчас вижу вместо моего божества? - Она подалась вперед, сверкая черными глазами и
выплевывая слова:
- Бесхребетный, дрожащий, трусливый подлец! Он так напуган, что стал импотентом! Вошь, которая прячется в темной комнате, потому что боится
тебя.