- протянул второй мужчина.
- Это Сосулька, - сказал первый. - Ребята, это...
- Напоминает нам о том, что мы должны быть настороже, - признал второй мужчина. - Как бы мы ни устали, поджидая их, эти подонки все-таки показались.
- И не только это, - сказала женщина. - Дни за днями мы ждали и ждали. И вот теперь мы получили сразу двоих, они вместе, но пытаются изобразить, что путешествуют раздельно.
- Или, может быть, каждый из них не подозревает о присутствии второго, произнес второй мужчина.
- Ой, ради Бога, - сказала женщина. - Эти ребята - мастера высшего класса.
- Хорошо, ладно, допускаю.
- В связи с этим возникают вопросы, - сказал первый. - Они знали заранее, что летят вместе, или узнали об этом уже на борту самолета?
- Откуда этот рейс? - спросила женщина.
- Торонто, - ответил первый мужчина. - Что-нибудь произошло в Торонто?
- В последнее время, насколько нам известно, - ничего. Нет даже никаких слухов, - сказала женщина.
- Итак, если они там не работали...
- Значит, они там встретились, их послали оттуда.
- Если только они не случайно оказались на одном самолете, - настаивал второй мужчина.
- С этими ребятами случайно ничего не происходит.
- Может, они работают на разные стороны, - предположил второй. - Нет, это не проходит. Непохоже, чтобы они нервничали.
- Естественно. Они - профессионалы, - сказала женщина. - Не то, что некоторые из нас, - она глянула на второго мужчину и повернулась к первому. Но у меня такое чувство...
- Если они путешествуют вместе, - сказал первый, - они должны быть осторожны, но они не пытаются маскироваться, их не волнует, заметили мы их или нет. Они подают нам сигнал - происходит что-то очень важное. Это не бизнес.
- Личное? - спросила женщина.
- Я думаю - чрезвычайно личное. Они говорят нам: "Мы здесь, мы играем в открытую, мы спокойны, ивы не дергайтесь, это вас не касается".
- Может быть, - сказала женщина. - И если ты прав... Господи, помоги тому, за кем они пришли.
5
Сент-Пол, Миннесота. Уильям Миллер нажал педаль акселератора "ауди", которая осталась после исчезновения его отца четыре месяца назад. Несмотря на затемненные стекла, солнце слепило глаза. В голове стучало, но не из-за солнца. Он свернул за угол, проехал вперед и остановился - так резко, что ремень безопасности врезался в грудь.
Миллер выбрался из машины, через лужайку от дома к нему бежала жена.
- Я должен был встретиться с главным инженером, - сказал он. - Когда я связался с секретарем... - голос его задрожал от злости. - Где это, черт возьми?
- В бассейне.
- Что?
- Когда я сегодня утром пила кофе в патио, я этого не видела. Кто бы это ни сделал, он должен был выждать, пока я уйду днем на корт.
Она продолжала говорить, а Миллер быстро шел вдоль цветочных клумб возле дома. Обойдя дом, он остановился около бассейна и посмотрел вниз.
Бассейн был пуст. Они планировали в этот уик-энд вызвать людей с его стройки, чтобы те заменили трубы перед тем, как заполнить на лето бассейн водой.
На стене кто-то черной краской от края до края нарисовал страшный ствол.
У Миллера запершило в горле. Он сглотнул и только тогда смог заговорить.
- Они хотели, чтобы прошло время, и мы решили, что они ушли, удовлетворившись тем, что забрали моего отца, - он посмотрел на огромный, черный, зловещий символ, и у него перехватило дыхание.
Череп. "Мертвая голова".
- Какого черта им надо? - сказала его жена. Он ответил вопросом на вопрос:
- И что, черт возьми, нам теперь делать?
ШОУ ТЕНЕЙ
1
Вена. Снова шел дождь, хотя по сравнению со вчерашним ливнем он был совершенно безобидным. Сол сунул руки в карманы пальто, напомнив себе, что сейчас июнь, а не март, и пошел дальше по тротуару вдоль Дуная.
Привыкнув к жаре израильской пустыни, признал он про себя, очень легко замерзнуть в такую погоду.
Он вспомнил оросительную систему, над которой так долго трудился. Эти два дождливых австрийских дня превратили бы его скудную, сухую землю в оазис. Сол представил это чудо, и ему мучительно захотелось домой, но он подумал, есть ли у него шанс вернуться туда.
В тумане дождя по реке тащились баржи. Сол прошел под мокрыми деревьями, вошел в парк и приблизился к унылой эстраде. Он шел по ней, и дощатый пол глухо грохотал у него под ногами.
На перилах сидел рябой мужчина и курил сигарету. На нем был расстегнутый коричневый нейлоновой макинтош, а под ним темно-коричневый костюм. В профиль у него был сильно выступающий вперед подбородок. Курил он так, будто и не слышал шагов приближающегося к нему Сола.
Сол обратил внимание на человека в точно таком же макинтоше, который стоял неподалеку под каштаном и с необычайным интересом наблюдал за птичками, спрятавшимися в кроне дерева.
Сол оставался на безопасной дистанции от человека на перилах. Сквозь щели в крыше над эстрадой капал дождь.
- Итак, Ромул, - сказал рябой и повернулся. - Как поживаешь?
- Очевидно, вход запрещен.
- Без шуток. Тебя засекли еще в аэропорту. С тех пор мы не спускали с тебя глаз.
- Я не пытался просочиться. Первое, что я сделал, - позвонил в булочную. Не забывай, эта встреча - моя идея.
- И это, друг мой, единственная причина, по которой ты еще топчешь эту землю, - рябой отбросил сигарету в сторону. - У тебя дурная привычка нарушать правила.
- Это мой приемный брат нарушал правила.
- Да. Но ты помог ему бежать, вместо того чтобы повернуть его.
- Догадываюсь, у тебя нет брата.
- Три брата.
- На моем месте ты бы помог им или выступил бы против них? Рябой не отвечал.
- Кроме того, мой приемный брат был убит, - глухо сказал Сол. Даже по прошествии трех лет после смерти Криса воспоминания болью отзывались в сердце.
- Мы здесь, чтобы говорить о тебе, а не о нем.
- Признаю, я заключил с Лэнгли сделку. Ссылка. Я должен был оставаться в пустыне. Но случается всякое.
- Что именно?
- Напали на деревню, в которой я живу. Чуть не убили мою жену и сына.
- В Израиле, - мужчина пожал плечами, - такое часто случается.
- Но это другое! Мишенью были мы - мой сын, моя жена и я. Рябой прищурился.
- А за день до этого исчез отец моей жены! Здесь, в Вене! Поэтому я и уехал из Израиля! Чтобы выяснить...
- Хорошо, я тебя понял. Не волнуйся, - рябой успокаивающе махнул рукой своему партнеру под ближайшим каштаном, который, как только Сол начал кричать, пошел к эстраде.
- Ты хочешь сказать, - рябой изучающе посмотрел на Сола, - что твое возвращение не связано с делом? Ты не связана другой фирмой?
- Дело? Вы думаете, я здесь из-за этого? Дело? Да меня тошнит от него.
- Наглядно, Ромул, но уклончиво. Когда я буду докладывать, мое начальство захочет услышать более четкие формулировки.
- Ты уже докладываешь. Полагаю, передатчик у тебя с собой. В том синем фургоне, у входа в парк, записывают каждое мое слово. Я прав? Рябой не удосужился повернуться в сторону фургона.
- Хорошо, для записи, - сказал Сол, - я ни на кого не работаю. Это дело касается моей семьи. Я прошу освободить меня от обязательств, которые я на себя взял. Временно. Пока я не решу свои проблемы. Как только я все улажу, я тут же сяду в самолет и вернусь в Израиль.
Рябой что-то мысленно прикидывал в уме.
- Мое начальство захочет знать, почему оно должно освобождать тебя от обязательств.
- В порядке одолжения.
- О?
- Я, со своей стороны, тоже сделаю им одолжение. Мужчина медленно встал с перил.
- Давай внесем ясность. Одолжение? Ты хочешь свести все к формальности? Взываешь к профессиональной вежливости.
- Одолжение за одолжение. У меня нет другого выбора.
- Ты сделаешь все, о чем тебя попросят?
- С некоторыми ограничениями.