Потом бережно поставил стакан на стол, тщательно прицеливаясь, будто стакану полагалось стоять на каком-то строго определенном месте.
— В бандитов надо стрелять, — сказал он.
— Даже так? В кого же?
Могиканин показал скрюченным пальцем на газету Харри. Харри повернул ее к себе. На первой странице была большая фотография наголо побритого шведского неонациста.
— Всех их к стенке! — Могиканин хлопнул ладонью по столу, кто-то обернулся на них.
Харри успокаивающе махнул рукой.
— Это просто пацаны, Оснес. Успокойся. Новый год на носу.
— Пацаны? А знаешь, кем были мы? Немцам было все равно. Кьеллю было девятнадцать. А Оскару — двадцать два. Надо перестрелять их, пока их не стало больше. Это болезнь, ты должен прибить ее в зародыше.
Он ткнул указательным пальцем в Харри.
— Сидел тут один из них — где ты щас. Ни черта — такие не подыхают! Ты как полицейский, ты должен их всех переловить!
— А откуда ты знаешь, что я из полиции? — удивился Харри.
— Я ж читаю газеты. Ты пристрелил тут одного типа за городом. Это хорошо, но и тут надо кокнуть парочку.
— Что-то ты разболтался сегодня, Оснес.
Могиканин захлопнул рот, еще раз недовольно посмотрел на Харри, повернулся к стене и принялся рассматривать пейжаз в рамке — вид Юнгсторгет. Харри понял, что разговор окончен, кивнул Майе, чтобы та принесла кофе, и взглянул на часы. Новое тысячелетие вот-вот должно было наступить. В четыре «Скрёдер» закрылся на «новогодние мероприятия», как гласила табличка, которую повесили на входной двери. Харри посмотрел на знакомые лица вокруг себя. Как видно, все гости уже собрались.
— Тсс, ты разбудишь остальных, Урия. Я читала приказ. Боюсь, с этим ничего не поделаешь.
— Но это же какая-то ошибка. Это…
Он уронил книгу с одеяла, и та со стуком упала на пол. Хелена наклонилась и подняла ее. На обложке, ниже названия «Приключения Гекльберри Финна», был нарисован оборванный мальчик на деревянном плоту. Было ясно, что Урия раздражен.
— Это не моя война, — сказал он, стиснув зубы.
— Это не моя война, — сказал он, стиснув зубы.
— И это я знаю, — прошептала она и положила книгу в его сумку под стулом.
— Что ты там делаешь? — спросил он.
— Слушай меня, Урия, у нас мало времени.
— Времени?
— Дежурные будут делать обход через полчаса. Тебе нужно успеть до этого времени.
Он снял с ночника абажур, чтобы лучше видеть ее в темноте.
— Что происходит, Хелена?
Она сглотнула.
— И почему ты сегодня не в халате?
Этого она боялась больше всего. Не того, что соврала матери, будто на пару дней уезжает к сестре в Зальцбург. Не того, что подговорила сына лесничего довезти ее до госпиталя и теперь он ждал ее у ворот. И даже не того, что решила бросить все свои вещи, свою церковь и спокойную жизнь в Венском лесу, только бы рассказать ему обо всем: как она его любит, как она готова пожертвовать ради него своей жизнью, своим будущим. Она боялась ошибиться. Нет, не в его чувствах — в них она была уверена. Но в его характере. Хватит ли у него смелости и решимости, чтобы пойти на то, что она собирается предложить? Во всяком случае, он уже понял, что эта война, которую они ведут с Красной Армией там, на юге, — не его война.
— Нам, конечно, следовало бы узнать друг друга получше, — сказала она и положила свою руку на его, и он крепко схватил ее. — Но у нас нет такой роскоши, как время. — Она сжала его руку. — Через час уходит поезд до Парижа. Я купила два билета. Там живет мой учитель.
— Твой учитель?
— Это длинная и запутанная история, но он нас приютит.
— Как это «приютит»?
— Мы сможем жить у него. Он живет один. И, как я знаю, у него, в общем-то, нет друзей. У тебя паспорт при себе?
— Что? Я…
У него был вид, будто он с луны свалился, будто он думал, что задремал за книгой об этом оборванце и теперь видит сон.
— Да, он у меня при себе.
— Хорошо. Мы доедем за два дня, места уже заказаны, и еды у нас будет предостаточно.
Он глубоко вдохнул:
— Но почему Париж?
— Это большой город, в нем можно укрыться. Послушай, в машине лежит кое-что из одежды моего отца, так что ты сможешь переодеться в гражданское. Его размер обуви…
— Нет. — Он поднял руку, и ее тихая, но горячая речь прервалась на полуслове. Она, затаив дыхание, вглядывалась в задумчивое лицо. — Нет, — повторил он шепотом. — Это просто глупо.
— Но… — У нее вдруг будто ком подкатил к горлу.
— Лучше поехать в военной форме, — продолжал он. — Молодой человек в гражданском вызовет больше подозрений.
От радости она не могла найти слов и лишь крепче стиснула его руку. Ее сердце стучало так дико и громко, что захотелось на него шикнуть.
— И еще кое-что, — сказал он, тихо спуская ноги с кровати.
— Что?
— Ты меня любишь?
— Да.
— Хорошо, — сказал он и надел куртку.
Эпизод 26
СБП, полицейский участок, 21 февраля 2000 года
Харри осмотрелся. Он поглядел на опрятные полочки, где стройными рядами в хронологическом порядке стояли папки. На стены, где висели дипломы и награды за неизменно успешную карьеру. На черно-белую фотографию Курта Мейрика в форме майора Сухопутных войск, приветствующего короля Олафа, — карточка висела над столом, чтобы каждый, кто входит, обратил на нее внимание. Оглядев кабинет, Харри сел и повернулся к двери.
— Э, извините, что заставил ждать, Холе.