А он убьет ее, в этом Афина не сомневалась ни на секунду. Но сначала станет играть с
ней в свои игры. Будет мучить ее, изуродует, полагая, что она вновь будет принадлежать ему. Афина чувствовала, как в груди закипает гнев, как
холодный ветер швыряет в лицо соленые брызги. Нет, нет и нет!
Затем она подумала о киностудии. Там придут в бешенство, станут ей угрожать. Но их заботит не она, а одни только деньги. Афина подумала о
подруге Клавдии, для которой этот фильм был шансом выбиться наверх, и опечалилась. Она думала и о многих других, но сейчас сострадание для нее -
недопустимая роскошь. Боз сумасшедший, но люди, еще не лишившиеся рассудка, попытаются его вразумить. У него хватит ума убедить их, что они
добились своего, что он угомонился, но она-то знает Боза лучше! Испытывать судьбу просто нельзя. Она не имеет права позволить себе подобный
риск...
К тому времени, когда Афина добежала до огромных черных валунов, отмечавших северную границу пляжа, она окончательно запыхалась и села,
чтобы отдышаться. Услышав над головой крики чаек, подняла голову к небу и увидела, как птицы мечутся и пикируют к воде. Глаза ее наполнились
слезами, но Афина тут же взяла себя в руки. Сглотнула ком, застрявший в горле. И впервые пожалела, что родители так далеко от нее. На какое-то
мгновение Афина снова почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, ощутив почти непреодолимое желание кинуться домой, чтобы большие руки
обняли ее и, баюкая, избавили от всех страхов. И застенчиво усмехнулась, вспомнив, что когда-то верила, будто такое возможно. Сейчас ее любят
все вокруг, обожают и восхищаются... ну и что? В душе у нее такое отчаянное одиночество, такая пустота, которые, казалось бы, не в состоянии
испытывать ни одно человеческое существо. Иногда, встречаясь с какой-нибудь женщиной, которая живет обычной жизнью со своим мужем и детьми, она
испытывала укол зависти. "Стоп! - велела она себе. - Думай! Тут уж дело за тобой. Придумай какой-нибудь план и осуществи его. От тебя зависит не
только твоя собственная жизнь..."
Вернулась домой она только поздно утром. Вошла в дом, гордо вскинув голову и глядя прямо перед собой. Теперь она знала, что делать.
***
Боза Сканнета продержали в полицейском участке всю ночь. Как только его выпустили, адвокат организовал пресс-конференцию. Сканнет рассказал
репортерам, что был женат на Афине Аквитане, но не видел ее уже десять лет, а сейчас просто разыграл ее. В бутылке была обычная вода. Боз
предсказал, что Афина не станет выдвигать против него обвинений, и намекнул, что знает о ней какой-то страшный секрет. В одном он оказался прав:
она действительно не стала подавать в суд.
***
В тот же день Афина довела до сведения руководства "ЛоддСтоун" - киностудии, снимавшей самый дорогостоящий во всей истории кинематографа
фильм, - что не вернется к работе в картине, опасаясь после нападения за свою жизнь.
Без ее участия картину - историческое эпическое полотно под названием "Мессалина" - просто не закончить. Значит, пятьдесят миллионов
долларов, уже вложенные в производство, - чистейший убыток. Кроме того, это означало, что ни одна более-менее крупная киностудия больше никогда
не предложит Афине работу.
Киностудия "ЛоддСтоун" сделала официальное заявление, что кинозвезда крайне переутомилась, но через месяц оправится, и съемки возобновятся.
Глава 2
Киностудия "ЛоддСтоун" являлась самой могущественной в Голливуде, но вероломное решение Афины Аквитаны отказаться от дальнейшего участия в
съемках даже для нее стало болезненным и дорогостоящим ударом.
Глава 2
Киностудия "ЛоддСтоун" являлась самой могущественной в Голливуде, но вероломное решение Афины Аквитаны отказаться от дальнейшего участия в
съемках даже для нее стало болезненным и дорогостоящим ударом. Обычно "талант" почти не способен причинить студии столь ощутимый ущерб, но
"Мессалина" должна была стать рождественским "локомотивом" - грандиозной картиной, которая даст деньги на все работы студии во время долгой,
суровой зимы.
Случилось так, что на следующее воскресенье был назначен ежегодный благотворительный фестиваль Братства киноактеров, который планировалось
провести в Беверли-Хиллз в поместье Элая Марриона - владельца большей части акций и председателя совета директоров киностудии "ЛоддСтоун".
Огромный, двадцатикомнатный особняк Элая Марриона, расположенный в районе каньонов, выше Беверли-Хиллз, являл собой весьма внушительное
зрелище, но его главная странность заключалась в том, что спальня в нем была всего одна. Элай Маррион терпеть не мог, чтобы в его доме
оставались на ночь. Конечно, рядом с особняком построили несколько просторных бунгало для гостей, а также два теннисных корта и большой
плавательный бассейн. Шесть больших комнат в особняке были полностью отведены под обширную коллекцию живописных полотен.
На благотворительный вечер были приглашены пять сотен самых известных в Голливуде людей, причем входная плата составляла тысячу долларов.
На лужайке перед особняком были расставлены тенты, а под ними развернуты бары, буфеты и танцевальные площадки. Предусмотрели и площадку для
оркестра. Учитывая гигантскую территорию поместья, тут же были расставлены и переносные туалеты в весело и остроумно украшенных палатках.
Гостевые бунгало, теннисные корты и плавательный бассейн были отгорожены от места, где разворачивалось празднество, веревочным заграждением
и цепью из сотрудников службы безопасности, но никто из гостей не был этим обижен. Элай Маррион слишком величествен, чтобы обижаться на него.
Пока гости слонялись по лужайке, сплетничали и танцевали, отбывая три часа этой великосветской повинности, сам Маррион находился в огромном
зале для заседаний, уединившись с группой людей, кровно заинтересованных в завершении съемок "Мессалины".
Председательствовал на собрании Элай Маррион. Его телу уже исполнилось восемьдесят лет, но оно было так ловко замаскировано, что с виду
казалось шестидесятилетним. Его седые волосы были тщательно подстрижены и выкрашены в стальной цвет, темный костюм делал его фигуру шире и
массивнее, скрывая исхудавшие ноги. На земле его удерживали сияющие туфли цвета красного дерева. Розовый галстук, рассекавший белизну рубашки
надвое, придавал его землистому лицу румянца. И все же власть Марриона над киностудией "ЛоддСтоун" бывала абсолютной лишь в тех случаях, когда
он хотел этого сам. Порой куда благоразумнее предоставить свободу действия простым смертным.
Отказ Афины Аквитаны от дальнейшей работы в наполовину отснятом фильме представлял собой достаточно серьезный повод, чтобы этой проблеме
уделил внимание сам Элай Маррион. "Мессалина", стомиллионный локомотив, тянущий за собой всю киностудию, вместе с видео, телепремьерами,
кабельными и иностранными правами, превратилась в сокровище, готовое вот-вот затонуть, словно старинный испанский галеон.
А сама Афина? Великая кинозвезда в тридцать лет, уже подписавшая с "ЛоддСтоун" контракт на съемки очередного бестселлера.