-- Марк, хочешь я тебе отдамся?-- спросила она шутливо.
Я кивнул и спросил:
-- А потом что?
-- Ах, милый, потом я буду вся в твоей власти.
-- Черт побери, ты же знаешь, о чем я спрашиваю. Чем закончилась ваша вечеринка?
Она опять смотрела на мой рот, ее сжатые губы мягко двигались, как будто Энн слегка покусывала внутреннюю мякоть втянутых щек. Губы скользили взад и вперед, раз за разом повторяя массирующее движение. Кончики тонких пальцев сжали мою ногу, и она провела ладонью по моему бедру. Прикосновение обожгло, словно она касалась моей кожи.
Тон ее голоса стал новым, более высоким.
-- Да забудь ты эту вечеринку, Марк. Поговорим о нашем свидании. О нашем вечере.
С минуту я колебался. У Энн было как бы два разных лица. Она становилась то нежной и мягкой, что, вероятно, приходилось на ее нормальное состояние, то вдруг казалась какой-то искусственной, почти огорченной, удивляя своей странностью или, может быть, страстью. Я просто не понимал ее. Еще не понимал.
-- Слушай, Энн, милая,-- произнес я.-- Это не свидание. Понятно? Просто дружеский разговор, и мне нужна информация. Так что выкладывай.
Она вздохнула и улыбнулась.
-- Ладно. Я согласна. Командуй ты.
В ее голосе ничего не изменилось. Но рука на моем бедре немного дрогнула, и я почувствовал это где-то в своем позвоночнике.
-- Борден заставлял их делать всякие вещи. Но попугаев не было. Он сказал Глэдис, что после пробуждения, каждый раз, когда он коснется своего носа, она будет вставать, прочищать горло и снова садиться. И она делала это. Когда Борден спросил, почему она так поступает, Глэдис ответила, что у нее ноет спина и она пытается ее расслабить. Разве не смешно, что они всегда придумывают причину для своих действий после внушения?
-- Знаешь, иногда не смешно. Но попугая не было?
-- Ни одного.
-- Джей встречался с Борденом один на один?
-- Сейчас вспомню... Один раз, кажется. Помню, они пошли в спальную отца, чтобы выпить. Это было в самом конце, и они пробыли там очень недолго. А что?
-- Просто любопытно, Энн. Я ни в чем пока не уверен. Может быть, ты расскажешь что-нибудь еще?
-- Да вроде бы нечего, я так думаю. Ну теперь все?
Она усмехнулась.
-- Нет. Кто составлял список приглашенных?
Какое-то время она молчала, затем выражение ее лица вновь изменилось. Зеленые глаза сузились, и язык слегка пощелкивал по губам.
-- Может, мне убрать руку?-- спросила она задумчиво.-- Ты, кажется, даже не замечаешь, что она там, Марк.
Меня удивила натянутость моего голоса.
-- Я замечаю.
Она улыбнулась, ее зубы сжались, ладонь нежно и медленно погладила мое бедро. Энн потянулась за сумкой, вытащила ручку и обрывок бумаги. Во рту у меня появился привкус ваты. Она взглянула на меня из-под длинных ресниц и тихо сказала:
-- Вот-вот! Я догадывалась, что ты ее замечаешь.
А потом нежно добавила:
-- Теперь смотри. Здесь сидели папа, Глэдис и я, здесь был Артур в длинном нижнем белье. Тут -- мистер Ганнибал, папин адвокат и друг нашей семьи. Рядом был мисс Стюарт. Здесь находились Питер Саулт и Эйла Вайчек. Он художник, а она его модель. Боюсь, тебе она понравится.
Не переставая говорить, Энн быстро рисовала на бумаге схему.
-- А почему она мне понравится?
-- Потому что она просто прелесть. Разве тебе не нравятся прелестные дамы?
-- Нравятся, но...
-- Я тоже прелесть, однако она подходит тебе больше. Думаю, ты назовешь ее сексуальной. Такая, знаешь, сластолюбивая -- еще больше, чем я.
Она помолчала и добавила:
-- Хотя она немного глупа.
-- О-о, тогда я уверен, что она мне понравится. Но, возможно, я не придусь ей по душе.
Энн придвинула рисунок ко мне.
-- Если это произойдет, ты тут же все узнаешь.
Она усмехнулась.
-- Если ты ей понравишься, то тоже узнаешь об этом. Правда, Эйле не хватает уравновешенности.
Энн улыбалась и говорила так, словно хотела подействовать на мое воображение.
-- Впрочем, возможно, увидя ее без одежды, ты не согласишься со мной. И, наверное, тебе это понравится.
Я не знал, что сказать.
-- Ты никогда не встречал Эйлу,-- продолжала она.-- Тебе трудно представить, как она выглядит обнаженной.
Энн приумолкла, а затем прошептала:
-- Но ты можешь представить меня, правда, Марк?
В этом и состояла вся проблема. Я уже видел ее голой.
-- Ну, попытайся, Марк,-- просила она.-- Посмотри на меня и представь себе это.
Она отодвинулась от меня и прислонилась к стене кабинки.
-- Прямо сейчас, Марк.
Я взглянул на нее, на мягкие выпуклости и изгибы тела под шерстяной тканью. И тут я вспомнил о Глэдис и Джее, с трудом заставил отвести взгляд и виновато признался:
-- Ради Христа, Энн, дай парню шанс. Притормози и скажи, почему ты думаешь, что я буду встречаться с Эйлой? Или с кем-то еще?
Она вздохнула, пожала плечами и выпрямилась.
-- Да просто так,-- наконец ответила она, и ее голос немного поскучнел.-- Ты расспрашивал Глэдис о папе и вечеринке. Ты изводишь вопросами меня. Теперь этот папин попугай. Когда ты расстанешься со мной, то, конечно, пойдешь к тем, кто был у нас в тот вечер -- возможно, чтобы выяснить, кто из нас лжет, Глэдис или я. Разве не так? Ты же детектив.
-- Да, но...
-- Я с удовольствием тебе помогу. Хочешь кое-что интересное?
-- Ну...
-- Когда ты встретишься с Питером Саултом, представься ему как художник. Не исключено, что он продемонстрирует тебе свои картины.
Энн указала на список.
-- Тут имена и все адреса, которые я знаю.
-- А его картины... Они хорошие?
-- Они просто умора. Он предпочитает обнаженные тела.
Обнаженные? Ну что же, мне тоже нравятся обнаженные тела.
-- Знаешь,-- сказал я,-- мне когда приходилось заниматься живописью в свободное время.
Она допила остатки напитка.
-- Давай еще?
-- Нет. Мне надо поговорить с гипнотизером.
-- Да ладно тебе, Марк,-- произнесла она серьезно.-- Мне хочется выпить. И я не хочу, чтобы ты уходил. Ну, пожалуйста.
В ее голосе угадывалась небольшая фальшь. Я с любопытством взглянул на нее.
-- Что происходит, Энн? Ты знаешь, что мне надо работать и мы не можем остаться здесь на весь вечер.
Я усмехнулся и осмотрелся.
-- И уж точно не в этом месте. По-моему, мы из него уже выросли, а?
Она не ответила на улыбку и равнодушно сказала:
-- Это хороший бар. Я чувствую себя здесь, как дома.
-- Ты? Но неужели...
Она перебила меня.
-- Не в этом смысле, нет.
Секунду Энн колебалась, потом придвинулась ко мне, и ее бедро прижалось к моему. Она скрестила руки на коленях и бросила на меня быстрый взгляд. Еще до того, как она заговорила, я знал, что Энн начнет рассказывать о себе, и мне вдруг не захотелось слушать ее. Но она смотрела прямо в мой рот и торопливо продолжала.
-- Тут все немного сумасшедшие -- вот почему здесь я чувствую себя, как дома. Видишь того небольшого мужчину в кабинке напротив?
Я даже не взглянул. Этого парня я и так отметил. Пока мы с Энн потягивали свою порцию, официант сделал к его столику три подхода.
-- Он очень странный, и это ему не по душе. Возможно, он ощущает себя виноватым. Но, кроме всего прочего, он буйный алкоголик. С ним хорошо до первой рюмки, а потом, увы, все меняется. Но он мне нравится. И я ему тоже нравлюсь.
Я нахмурился, по-прежнему не понимая ее, и она, прижавшись ко мне еще ближе, пояснила смысл своих слов прикосновением ладоней и движениями тела.
-- Давай еще по одной. Только для меня что-нибудь послабее. А себе покрепче.
Она была немного навеселе, но ее действия казались настолько странными, что девочка почти пугала меня. Эта жаркая настойчивость ее слов и движения, которые говорили сами за себя...