– Не думаю.
– Почему?
– Потому что графиню и Арлетту убил вовсе не маньяк, а человек, который прекрасно знает что делает.
– Личность установили?
– Пожалуй, да.
– Вы намерены арестовать его сегодня?
– Сначала надо выяснить, где он обитает, а у меня ни малейшего представления. Скорее всего, на Монмартре. Следующая жертва возможна только в одном случае.
– В каком же?
– Если Арлетта слишком откровенничала, например с кем то из подружек в «Пикреттс», с Бетти или Таней.
– Вы их допрашивали?
– Обе молчат. Фред, хозяин, молчит. Кузнечик молчит. И этот грязный педераст Филипп тоже молчит, хотя с ним бьются с самого утра. А он что то знает, руку дам на
отсечение. Филипп часто встречался с графиней. Она давала ему морфий.
– А сама где брала?
– У врача.
– Его арестовали?
– Пока нет. Пусть этим занимается отдел по борьбе с наркотиками. Меня же волнует другое – рискнуть или нет.
– В каком смысле?
– В смысле нового преступления. И здесь я хотел бы посоветоваться с вами. Не сомневаюсь, что, продолжая следствие обычными методами, мы в конце концов выйдем на так
называемого Бонвуазена, который почти наверняка является убийцей обеих женщин. Но на это могут уйти дни, даже недели. Более того, здесь дело случая. Оскар же, если я не
ошибаюсь, человек хитрый. И прежде чем мы наденем на него наручники, он уберет еще одного, а то и несколько человек, которые много знают.
– На какой же риск вы хотите пойти?
– Я не сказал, что хочу. Шеф улыбнулся.
– Поясните.
– Поскольку – а я в этом убежден – Филипп что то знает, Оскар сейчас весьма встревожен. Хорошо бы сообщить в газетах, что после длительного безрезультатного допроса
Филиппа отпустили.
– Кажется, начинаю понимать.
– Первая версия: Филипп сразу же мчится к Оскару – маловероятно. Если, конечно, у него нет другой возможности раздобыть наркотики, которые ему крайне необходимы.
– А другая версия? Шеф уже догадался.
– Вы и сами поняли. Нельзя доверяться наркоману. Филипп пока еще ничего не сказал, но где гарантия, что он и дальше будет молчать? Оскар это знает.
– И постарается его убрать.
– Вот именно! Я не хотел рисковать, не поговорив с вами.
– Вы сможете предотвратить преступление?
– Приму все меры предосторожности. У Бонвуазена нет револьвера: много шуму, его он, по моему, не любит.
– Когда вы собираетесь отпустить свидетеля?
– Вечером, как стемнеет. Легче установить скрытое наблюдение. Я пошлю за ним столько людей, сколько потребуется. В конце концов, если случится несчастье, – невелика
потеря.
– Хотелось бы обойтись без этого.
– Мне тоже. Они помолчали.
– Решайте сами, Мегрэ, – вздохнул начальник уголовной полиции. – Желаю удачи.
– Вы оказались правы, шеф.
– Докладывай.
Лапуэнту так нравилось играть значительную роль в расследовании, что он почти забыл о смерти Арлетты.
– Ответ пришел моментально. Оскар Бонвуазен – уроженец Мон Дора. Его отец – портье гостиницы, мать – горничная. Карьеру начал рассыльным. Потом уехал и вернулся лет
десять назад, купив шале, но не в самом Мои Доре, а рядышком, в Ла Бурбуле.
– Он там живет постоянно?
– Нет. Только летом, иногда несколько дней зимой.
– Женат?
– Холостяк. У него еще мать жива.
– Она живет с сыном в шале?
– Нет. У нее своя квартирка в городе, но он, кажется, ей помогает. И вообще, Оскар создает впечатление человека состоятельного, у которого солидное дело в Париже.
И вообще, Оскар создает впечатление человека состоятельного, у которого солидное дело в Париже.
– Приметы?
– Совпадают.
– Не возьмешься за одно серьезное поручение?
– О чем вы говорите, шеф!
– Даже если задание опасное и чрезвычайно ответственное?
Охваченный, видимо, порывом горячей любви к Арлетте, Лапуэнт с пафосом произнес:
– Мне безразлично, убьют меня или нет.
– Не об этом речь. Важно не допустить убийства кое кого другого. Поэтому крайне необходимо не выдать, что ты – полицейский.
– Думаете, я сумею?
– Сходи в гардеробную. Подбери что нибудь из одежды профессионального безработного, который ищет работу в надежде ее не найти. Надень кепи, а не шляпу. Пивное, ничего
лишнего.
Вернулся Жанвье, и комиссар проинструктировал его примерно так же.
– Оденься под служащего, возвращающегося домой.
Он отобрал еще двоих инспекторов, которых Филипп раньше не видел, а потом, собрав всех четверых в своем кабинете перед планом Монмартра, объяснил им задачу.
День быстро подходил к концу. На Набережной и на бульваре Сен Мишель зажглись огни.
Мегрэ хотел дождаться темноты, но на пустынных улицах преследование Филиппа усложнилось бы, рискуя вызвать у парня подозрения и – главное – вспугнуть Бонвуазена.
– Торранс, на минутку.
Тот взорвался:
– Все, хватит! Меня тошнит от него. Пусть им занимается кто нибудь другой, кому нравится, но я…
– Минут через пять заканчивай.
– Что, отпускаем?
– Как только выйдут вечерние газеты.
– А какая связь между ним и газетами?
– Они сообщат, что его безрезультатно допрашивали несколько часов подряд.
– Понял.
– Потряси его еще немного, а потом верни манатки и гони в три шеи да накажи вести себя хорошо.
– Иглу тоже отдать?
– И иглу, и деньги.
Торранс взглянул на присутствующих.
– Уж не потому ли они вырядились как на карнавал?
Один из инспекторов взял такси и устроился в нем неподалеку от входа в уголовную полицию. Другие заняли свои места в стратегических пунктах.
Мегрэ в это время успел связаться с отделом по борьбе с наркотиками и с комиссариатом на улице Ларошфуко.
Из комнатушки, дверь которой оставалась приоткрытой, доносился громовой голос Торранса – тот с наслаждением бросал в лицо Филиппу все, что о нем думал.
– Я тебя даже пальцем не трону, чтобы не доводить до экстаза, понял? После тебя кабинет придется дезинфицировать. Давай одевайся.
– Вы меня отпускаете?
– Ты нам всем глаза намозолил. Надоел до ужаса. Собирай причиндалы и катись отсюда, дерьмо!
– А зачем толкаться то?
– Я тебя не толкаю.
– И что толку кричать?
– Пошел вон!
– Ухожу, ухожу… Благодарю вас.
Дверь распахнулась и с грохотом закрылась снова. Коридор уголовной полиции был пуст. Только в плохо освещенной приемной ожидали два три человека.
Фигура Филиппа, словно насекомое в поисках выхода, вырисовывалась в длинном пыльном коридоре.
Сквозь узенькую щель в дверях Мегрэ наблюдал за парнем до тех пор, пока тот не вышел на лестничную площадку.
И все таки душа у комиссара была не на месте. Он закрыл дверь, повернулся к Торрансу, который расслаблялся, словно актер после спектакля. Торранс заметил, что комиссар
озабочен, взволнован.
– Думаете, клюнет?
– Надеюсь, хотя кто его знает.
– Первым делом он бросится доставать морфий.
– Разумеется.
– Вы знаете куда?
– К доктору Блоку.
– И тот даст?
– Я запретил доктору давать Филиппу наркотики, вряд ли он посмеет не подчиниться.