Она опубликовала блестящие статьи в «Комментари» и «Паблик афферс». В прошлом году я читал ее книгу о политике восточноевропейских государств и должен признаться, что именно оттуда я почерпнул некоторые идеи.
— Ну хорошо. Она согласна с твоими теориями. Но ведь этого недостаточно, чтобы назначить ее…
— Стэн, она пошла дальше, нежели я. Она предлагает блестящий план. Она хочет совместить четыре основных мировых экономических пакта.
— Неужели?..
— Для этого понадобится время, но это осуществимо. Ты знаешь, что в 1949 году страны восточного блока создали экономический союз — СЭВ, в а 1958 году западноевропейские страны ЕЭС — «Общий рынок».
— Правильно.
— У нас есть Организация экономического сотрудничества и развития, куда входят США, некоторые западные страны и Югославия. И не забывай, что страны третьего мира участвуют в движении неприсоединения, куда нам вход запрещен. — Голос президента звенел от эмоций. — Подумай, какие открываются возможности, если из всего этого мы сделаем единый мировой рынок. Господи, это будет просто невероятно! Это будет действительно мировая торговля. И это приведет нас к миру.
Стэнтон Роджерс сказал осторожно:
— Заманчивая идея, но претворить ее в жизнь будет нелегко.
— Ты ведь знаешь старую китайскую пословицу: «Путешествие в тысячу ли начинается с первого шага».
— Она не профессионал, Пол.
— Многие наши прославленные дипломаты тоже не были профессионалами. Анна Армстронг, наш бывший посол в Великобритании, не имела никакого политического опыта. Перл Места была послом в Люксембурге, Клэр Бут Люс — в Италии. Актер Джон Гэвин был послом в Мексике. Треть всех наших послов сейчас, как ты говоришь, не профессионалы.
— Но ты ничего не знаешь об этой женщине.
— Кроме того, что она права и мыслит так же, как и я. Мне надо, чтобы ты все о ней узнал. — Он взял со стола номер «Форин афферс». — Ее зовут Мэри Эшли.
Спустя два дня президент Эллисон и Стэнтон Роджерс завтракали в Белом доме.
— Я собрал информацию, которую ты просил.
Стэнтон Роджерс вытащил из кармана листок бумаги.
— Мэри Элизабет Эшли. Канзас, Джанкшн-Сити, Олд Милфорд-роуд, 27. Возраст — почти 35 лет, замужем за доктором Эдвардом Эшли. Двое детей. Бет двенадцать и Тиму — десять. Председатель женского клуба в Джанкшн-Сити. Старший преподаватель, ведет курс «Политические науки Восточной Европы» в университете Канзаса. Ее дед родом из Румынии. — Он поднял глаза. — Должен признать, звучит довольно обнадеживающе.
— Я тоже так думаю. Пусть ее подвергнут полной проверке.
— Я прослежу за этим.
4
— Я не согласен с вами, профессор Эшли, — сказал Барри Дилан, самый молодой и талантливый ученик группы Мэри Эшли, с вызовом глядя на нее. — Александру Ионеску гораздо хуже Чаушеску.
— Чем ты можешь доказать это? — спросила Мэри Эшли.
В семинаре по политологии принимали участие двенадцать студентов выпускного курса Канзасского университета. Студенты сидели полукругом лицом к Мэри. Очередь на запись к ней в группу была гораздо длиннее, чем к другим преподавателям. Она была замечательным специалистом, обладала чувством юмора и обаянием, поэтому находиться рядом с ней было удовольствием. Ее овальной формы лицо изменялось от привлекательного к прекрасному, в зависимости от ее настроения. У нее были миндалевидные карие глаза и густые черные волосы. Ее фигура вызывала зависть у студенток и фантазии у студентов мужского пола, хотя сама она не замечала своей красоты.
«Интересно, счастлива ли она со своим мужем?» — подумал Барри. Он нехотя переключил свое внимание на заданный вопрос.
— Ну, когда Ионеску захватил власть в Румынии, он уничтожил всех сторонников Грозы и вернулся к прежней жесткой просоветской политике. По сравнению с ним Чаушеску был не так уж и плох.
Один из студентов задал вопрос:
— Почему же тогда президент Эллисон так стремится восстановить с ним дипломатические отношения?
— Потому что мы хотим вовлечь его в западный лагерь.
— Вспомните, — сказала Мэри, — Николае Чаушеску смотрел не только на Восток, но и на Запад. В каком году это началось?
— В 1963 году, — ответил Барри. — Когда возникли разногласия между Россией и Китаем, Румыния резко изменила свою позицию, чтобы показать свою независимость в международных делах.
— Что можно сказать о нынешних взаимоотношениях Румынии с другими странами Варшавского пакта, в особенности с Советским Союзом? — спросила Мэри Эшли.
— Я бы сказал, что они стали крепче.
— А я не согласен, — заявил другой студент. — Румыния подвергла критике СССР за его вторжение в Афганистан, за подписание договора с ЕЭС. К тому же…
Прозвенел звонок. Занятие закончилось.
Мэри сказала:
— В понедельник мы поговорим об основных факторах, влияющих на отношения Советского Союза со странами Восточной Европы. Мы также обсудим возможные последствия плана президента Эллисона разрушить «железный занавес». Желаю хорошо провести выходные.
— И вам тоже, профессор.
Мэри смотрела, как студенты направлялись к выходу. Ей нравилась непринужденная атмосфера, царившая на семинаре. История и география оживали в жарких спорах студентов. Иностранные имена и города становились реальными, а исторические события, казалось, происходят прямо здесь. Она преподавала в Канзасском университете уже пятый год, и ей до сих пор это приносило удовлетворение. В год она вела пять групп по изучению политических наук, не считая семинаров со студентами выпускных курсов, где речь шла всегда о Советском Союзе и других социалистических странах. Иногда она чувствовала себя обманщицей. «Я никогда не была в странах, про которые я рассказываю», — думала она. — «И вообще никогда не покидала Соединенных Штатов».
Мэри Эшли, как и ее родители, родилась в Джанкшн-Сити. Единственный член их семьи, который видел Европу, был ее дед, родившийся в маленькой румынской деревне Воронет.
Мэри планировала отправиться в путешествие за границу после получения ученой степени, но в то лето она познакомилась с Эдвардом, и европейское путешествие превратилось в трехдневный медовый месяц в Уотервилле, в пятидесяти милях от Джанкшн-Сити, где Эдвард занимался больным в критическом состоянии.
— В следующем году поедем обязательно, — сказала Мэри Эдварду вскоре после свадьбы. — Мне так хочется посмотреть Париж, Рим, побывать в Румынии.
— Мне тоже. Поедем обязательно. Следующим летом.
Но следующим летом родилась Бет, а Эдвард был занят работой в больнице графства Джери. Через два года родился Тим, Мэри получила звание доктора философии, снова стала преподавать в Канзасском университете, и годы незаметно пролетели. Если не считать коротких поездок в Чикаго, Атланту и Денвер, Мэри ни разу не выезжала на пределы штата Канзас.
«Как-нибудь в другой раз», — обещала она сама себе.
Мэри собрала свои записи и посмотрела в окно. За стеклом с морозными узорами снова пошел снег. Надев пальто и красный шерстяной шарф, она направилась на Ваттиер-стрит, где припарковала свою машину.
Университетский городок был огромным: 315 акров, где среди деревьев и клумб расположились восемьдесят семь корпусов, включая лаборатории, театры, церковь.