Внезапно тихонько отворилась дверь, и в кабинет доктора шагнул старшина части - Папа Камский. Папа Камский уставился на Шурика длинным немигающим змеиным взглядом. Шурик сконцентрировался и выдержал этот взгляд. Старшина перевел взгляд на стол, увидел таблички и шагнул вперед. Взяв в руку пару табличек, старшина долго молча изучал их, потом положил назад на стол и спросил у доктора:
- С чем он у тебя лежит?
- С отравлением, товарищ старший прапорщик.
- А, это тот, из котельной, - припомнил старшина, глядя на Шурика. - Так ты значит, еще и писать умеешь?
- Умею..
- Это хорошо. Долго ли он будет у тебя тут валяться, доктор?
Доктор развел руками:
- Пока не поправится. Ему уже получше, а когда совсем поправится, я не знаю.
- Угу. Ну, а неделю он у тебя еще пролежит?
- Я не знаю…
- А я знаю. Пролежит, - Папа Камский шагнул к столу, за которым сидел Шурик. - Завтра к тебе принесут бумагу, тушь, и список наименований с эскизом. Напишешь мне таблички для дверей всех помещений казармы, понял?
- Понял, - огорошено ответил Шурик.
- Вот и хорошо, - кивнул старшина, и, заложив руки за спину, не спеша, вышел из кабинета доктора.
Назавтра Шурик приступил к исполнению заказа старшины. Ему ужасно не хотелось ударить в грязь лицом перед Папой. Таблички получались как из типографии - четкие и аккуратные. Старшина после обеда зашел в медпункт и, увидав первые две сделанные таблички, расплылся в улыбке. Вертя таблички в руках, Папа с уважением поглядывал на Шурика:
- Отличная работа. Молодец. Знаешь, я чувствую - ты здорово умеешь это делать. Доктор, лечи его тщательней.
Старшина ушел, и через пятнадцать минут вернулся вместе с замполитом.
Замполит в части был заметной фигурой и в прямом и в переносном смысле. Замполит был огромный, здоровенный и высоченный детина. По росту он превосходил и Шурика и многих других. В довершение ко всей своей неординарной внешности замполит был еще и огненно рыжий. Рыжие кудрявые волосы, казалось, росли у него по всему его конопатому телу. Они пробивались на щеках, на шее, на горле, вылезали из ушей. Росли они также и на руках замполита, и были особенно заметны на его огромных кулаках и пальцах. У замполита были жесткие прокуренные усы, такого лихого фасона, что сразу становилось понятно, что перед вами военный. Голос у замполита был хриплый, громкий и пронзительный. Когда он говорил, то казалось, что он рычит. А когда он повышал голос, то тембр его можно было бы сравнивать с тембром рева тигра или с отдаленными громовыми раскатами. Чаще всего говорил он выпучивая глаза, надрывно выталкивая слова из своей глотки. Все солдаты части дружно его боялись.
Старшина с гордой улыбкой подал замполиту уже написанные таблички. Замполит схватил их и, шевеля усами, уткнулся в них носом. Таблички были безупречны.
- Вот! - старшину распирало от удовольствия.
- Вижу, вижу, - процедил замполит, поглядывая то на таблички, то на Шурика.
- Надо и мне ему подкинуть работы.
- Не спеши, - осадил его Папа Камский. - Я и так загрузил его работой на все время пребывания в лазарете.
- Значит, продлим время пребывания, - замполит был невозмутим. - Ведь так, доктор? Этого больного нельзя выписывать, пока я сам об этом не скажу. Понял меня?
- Есть, товарищ капитан, - озадаченно откликнулся доктор.
- Молодец, - похвалил его капитан, и снова обратился к Шурику, - Ну, ладно.
Значит, напишешь заказ старшины, и будешь выполнять мое задание. Понятно?
Шурик безразлично пожал плечами:
- Как скажете, товарищ капитан.
- Вот так и скажем.
- А прапорщик Живулько?
Замполит сделал круглые глаза и ощетинил свои рыжие усы:
- Запихни своего Живульку знаешь куда? Я тебе даю задание - ты его исполняешь. Остальное тебя не касается. Понял?
- Понял, - быстро ответил Шурик.
Внутреннее чувство самосохранения подсказало ему прекратить разговор. Шурик замолчал.
Замполит еще секунд десять стоял, ощетинившись, потом он дернул плечами и повернул шеей так, как будто воротничок его военной рубашки стал ему безнадежно тесен. Он повернулся на каблуках и вышел из медпункта. Старшина, ухмыляясь, последовал за ним. Доктор проводил их взглядом, и, когда захлопнулась дверь, усмехнувшись, обратился к Шурику:
- Теперь они раскусили - какой ты мастер. Смотри, завалят работой с головой.
- А, - махнул рукой Шурик, - разве это работа - буквы писать. Это отдых.
Если сравнивать мазут на носилках и писанину, то тут, знаешь, у мазута очень невыгодная позиция. Но меня волнует, как Живулько к этому отнесется?
- Как? Плохо отнесется. Он у меня уже много раз спрашивал, когда ты выйдешь отсюда.
- И что же ты ему сказал?
- А так и сказал, что не скоро.
- Ты так считаешь? Но мне уже вовсе не так плохо. Я себя вроде уже лучше чувствую.
- Шура. Я же ему ответил, что ты выйдешь отсюда не скоро. Ведь он же так спросил? Ведь он же не спрашивал у меня, когда ты поправишься, а спросил: когда, мол, выйдет? То, что ты уже практически поправился, я уже ясно вижу. И так же ясно вижу, что выйдешь ты отсюда не скоро.
- Да-а, - протянул Шурик, откидываясь на стуле, - однако, ситуация.
- Плюнь, - доктор махнул рукой. - Того места, где ты работал, жалеть нечего. То, что там ребята нормальные подобрались - хорошо. Только все равно всю работу и за себя, и за них, пришлось бы делать тебе. А тут - сиди себе и пиши. Сам по себе. Не пыльно, не грязно. Тепло и сухо. Сиди и радуйся дню. Карпе диум. Это так по латыни.
- А и впрямь, чего я расстраиваюсь, - согласился Шурик. - Все равно раньше мая будущего года не уволят, что мазут таскай, что таблички пиши.
***
Прошла неделя и другая. Шурик выполнил уже три задания старшины и два крупных заказа замполита. И старшина, и замполит были довольны до ужаса и составили настоящий заговор с целью отобрать Шурика от Живулько. Шурик уже поправился, но продолжал находиться в изоляторе санчасти, так как Папа Камский и замполит запретили его выписывать.
Но все тайное становится явным. И в один из обычных дней в изолятор вошел прапорщик Живулько.
- Саня, скажи мне, - обратился он к доктору, показывая пальцем на Шурика, - вот он - здоров?
Доктор замялся. Врать он не мог органически.
- Ну, почти здоров…
Живулько кивнул. Этого ему было вполне достаточно.
- Шура, одевайся, и, шагом марш в кочегарку.
- Есть.
Шурик натянул сапоги, и, держа в руках ремень и шапку, двинулся к дверям. Вдруг дверь распахнулась, едва не ударив Шурика по носу. Шурик отскочил и правильно сделал: в двери изолятора впрыгнул замполит, рыча как тигр. Увидав Шурика, замполит вырвал у него из рук шапку и ремень и зашвырнул их в угол изолятора.
- Куда это ты направляешься?!
Шурик растерянно перевел взгляд с замполита на Живулько. Живулько выпятил свою щуплую грудь:
- Он направляется в котельную.
- За каким таким дьяволом?!
- Он там работает. Он специалист, и он там работает по специальности.
- Хрена он там работает по специальности! Знаю я, какая там у вас специальность! Он, да еще один специалист с высшим образованием у тебя там носилки с мазутом таскают! Да по ночам еще дежурят до выпуча глаз! Ты его там отравил? Он чуть не помер! Он все унитазы перецеловал после твоей кочегарки. А ты его снова хочешь к себе, в это пекло? До смерти его довести хочешь?
- До сих пор у меня еще никто не умер, - твердо процедил сквозь зубы Живулько. Видно было, что его поколачивает нервная дрожь.
- Так ты хочешь, чтоб он был первым? - загремел замполит.