Шурику такое заочное общение со своими близкими очень облегчало армейскую жизнь. Но думать о том, что Шурик по ночам на дежурстве лишь писал письма, было бы наивно. На дежурстве приходилось прибираться и все время следить за приборами, поддерживая нужное давление пара в отопительной системе.
Юрка теперь тоже ходил по сменам, с Шуриком они стали встречаться реже, а что касается остальных товарищей по призыву, то их Шурик теперь видел только во время построений, а в строю, как известно, много не поговоришь. Сложившаяся ситуация не предполагала большого разнообразия, и Шурик стал привыкать к такой жизни, размеренной на дежурные и рабочие смены. Но вдруг произошло событие, которое резко изменило весь ход армейской жизни Шурика.
Электродвигатель огромного вытяжного вентилятора, стоявшего над воротами в углу дальней стены котельной, вышел из строя. Электрики поковырялись в нем, но починить не смогли и отложили это дело до завтра. Это, вроде бы рядовое, событие, произошло в тот день, когда Шурик должен был выйти со своей сменой на дежурство в ночь. До обеда они дежурили, после обеда отдыхали, и после ужина направились в котельную.
Но если днем в кочегарке отворялись и закрывались двери, способствуя проветриванию и обновлению воздуха в котельном зале, то во время ночной смены открывать двери было некому и незачем. Могила уже в полночь ушел спать в комнату дежурного персонала, оставив Шурика в одиночестве. Вентилятор не работал, и воздух в котельном зале стал таким спертым, что Шурик начал ощущать на языке соленый металлический привкус. Он все это время находился возле котлов, распределяя свое время между письмами, уборкой и контролем над приборами, и не сумел заметить изменений в воздухе, которым дышал. Кроме всего прочего, угарный газ в совокупности со многими другими продуктами горения попросту одурманили его, и к утру он уже соображал с большими усилиями. После ночи на дежурстве они сменились, позавтракали и улеглись отдыхать, как полагалось. В полдень Шурик встал из койки, ощущая все признаки отравления. На языке он чувствовал железный привкус, а в животе противную тянущую боль. Кроме того, его подташнивало. Обо всем этом Шурик старался не думать, так как любые признаки недомогания у "щеглов" и "молодых" трактовались как отлынивание от работы и несения службы. Ничего хорошего это не сулило, и поэтому Шурик даже не думал обратиться куда-то за медицинской помощью.
Но перед построением на обед доктор сам подошел к нему:
- Что с тобой, Шурик?
- Что? - не понял вопроса Шурик.
- Глаза у тебя воспаленные, а лицо желтое. Даже не желтое, а, пожалуй, зеленое. Ты себя как чувствуешь?
Шурик сглотнул, думая про себя о том, что противный привкус во рту не проходит, и что его по-прежнему мутит.
- Вообще-то, Сань, я себя не важнецки чувствую.
- Так заходи после обеда, может - помогу чем.
Шурик отрицательно помотал головой:
- Да нет, Сань, спасибо. Я сам поправлюсь как-нибудь. Сам знаешь, каково тут болеть по "молодости". Запишут в "сачки", в "мешки", в "шланги". Одним словом - себе дороже. Спасибо, Сань, еще раз, на добром слове.
Доктор понимающе грустно кивнул:
- Я тебя понимаю. Ну, смотри сам.
За обедом Шурик заталкивал в себя пищу если не по привычке, то по традиции, так как отказ от пищи означал нанесение оскорбление повару, что также было чревато далеко идущими последствиями. Но вот после обеда…
После обеда Шурик почувствовал, что больше не может. Он даже не стал убирать посуду, а выбежал из столовой, а потом и из казармы на свежий морозный воздух, едва прозвучала команда об окончании приема пищи. Шурик отбежал подальше от казармы, упал на колени и его жестоко вырвало. Казалось, что желудок попросту выворачивается. По лицу Шурика текли слезы, замерзая на щеках.
Рвотный спазм был настолько силен, что Шурик прикусил щеку и губу, отчего кровь запеклась у него на губах и образовала черную кайму.
После того, как из желудка вылетело содержимое, Шурик побрел в казарму. В коридоре у дверей его остановил Завгар.
- Ты что это рыгаешь? Что с тобой, никак ты в санчасть собрался? А? Отвечай мне живо.
- Да нет, никуда я не собирался.
- А чего тогда рыгаешь на задворках? Нажрался что ли чего?
- Я думаю, я отравился.
- Где ты отравился? Чем?
- В котельной вытяжка ночью не работала. Угарный газ скопился, пока двери были закрыты. Вот, думаю, потому и отравился.
- У доктора был?
- Нет.
- К нему направляешься?
- Вообще-то, я не собирался.
- Ага. Умереть, значит, хочешь.
- Нет. Я думаю, само пройдет.
Завгар пытливо уставился на Шурика. Он внимательно всматривался в его лицо. Глаза у Шурика были воспалены, а на желто-зеленом бледном лице чернели размазанные пятна крови, подтекшие из уголков рта. Завгар вдруг решительно сказал:
- Ну-ка, на хрен! Иди-ка ты к доктору, пусть он тебя посмотрит. На "шланга" ты не похож, значит тебе и впрямь худо. Давай, давай, пойдем-ка на пару зайдем. А то еще помрешь, не ровен час, прямо в строю. Потом отвечай за тебя по всей полноте ответственности.
У доктора Завгар обратился к Петренко:
- Ну-ка, докторище, глянь, что с ним.
Сказано это было тоном хозяина, приведшего свою скотину на осмотр к ветеринару.
Доктор молча осмотрел Шурика. Завгар сидел, слушая, как доктор задает обязательные в таких случаях вопросы.
- Ну, и что ты скажешь? - обратился Завгар к доктору, когда тот закончил свой осмотр и расспросы.
- Я думаю, он отравился. Надо лечить. Надо, чтобы он ложился в санчасть.
Это серьезное отравление.
Завгар зло посмотрел на Шурика:
- Я так и думал! Что, закосил таки от работы?
Шурик молчал. Завгар вскочил и вышел, с треском захлопнув дверь. Шурик и доктор остались вдвоем.
- Ну что скажешь? Хреново тебе? - спросил доктор.
Шурик кивнул. Помолчав немного он спросил:
- Сань, а это серьезно?
Доктор пожал плечами:
- Ну не смертельно, конечно, но полечить надо.
- А долго?
- Не знаю. Как будешь поправляться. Да, надо сказать об этом, чтобы никто больше там не отравился. Скажу вашему Живульке, что я тебя к себе положил, и чтоб он принимал меры, а то еще кого отравит.
Шурик махнул рукой:
- Вытяжку должны починить, если уже не починили. Но напомнить надо.
Доктор улыбнулся:
- Да, раз ты у меня лежишь, значит - напишешь мне таблички для лекарств и картотеки?
- Какой разговор, конечно, напишу.
- А меня нарисуешь? Я хочу домой картинку послать.
- Нарисую.
- Очень хорошо! - доктор удовлетворенно потер ладони. - Ну, пойду скажу, что ты заболел, и что лечить тебя надо не меньше недели.
- Почему не меньше недели? - поднял брови Шурик.
- Чтобы не спеша успел все написать и нарисовать, - пояснил доктор и вышел.
Если бы Шурику действительно не было бы так плохо, то пребывание в теплом и уютном изоляторе можно было бы назвать настоящим отдыхом. Но каждый раз после еды Шурика выворачивало так жестоко, что он выходил из туалета совершенно разбитый. Доктор дважды промывал желудок Шурику, но облегчения это не приносило, а железный привкус на языке, так и не проходил. За два дня Шурик успел отоспаться, а на третий сам предложил доктору:
- Давай, Саня, я напишу тебе таблички, какие надо.
Опыт оформительской работы у Шурика был довольно богатый. В институте он был постоянным членом редколлегий, плюс к этому он обладал незаурядными художественными способностями. И сейчас его фантазия и твердая рука должны были в очередной раз сослужить ему службу.
Он уселся за стол доктора у него в кабинете и начал работу. Доктор тем временем раскладывал в шкафу медикаменты и прочую свою медицинскую утварь.