Я вам понятно объясняю?
- Понятно, - кивнул Валера.
- А тебе, Штраух?
- И мне понятно.
- Вот и хорошо. Так что давайте, разворачивайтесь, и заходите сюда с улыбками. Давай, идите, благословясь.
Штраух и Валера потащились с бачком в коридор. Выждав необходимую паузу, они снова открыли дверь.
- Приятного аппетита! - на лице Валеры лучезарно сияла неотразимая улыбка.
- Спасибо!
- Заткнитесь! - взорвался сержант. Он повернулся к кочегарам и набросился на них. - Так и будете орать все время, пока эти олухи не научатся, что ли? Вы что, в самом деле?! Разорались тут… Так, - обратился он снова к входящим, - давайте по новой. А вы - молчите, до тех пор, пока я вам не скажу.
Шурик и Юрка уткнулись в бачки с кашей. Шурик с удивлением отметил, что каша в его бачке кончается, а он даже не заметил, как это произошло.
- Приятного аппетита! - в дверях столовой вырос сияющий Валера Мишин с раскрытым ртом, призванным символизировать крайнюю степень радости.
- Приятного аппетита! - эхом вторил ему Штраух, страдальчески растягивая губы в улыбку, что моментально вызвало в сержанте бурю негодования:
- Штраух, стой. Это что же ты, скот? Это как же ты улыбаешься, подлец? Нет, так не пойдет. Вот Валера, тот правильно улыбается. А ну, Валера, улыбнись Штрауху.
Валера повернулся к Штрауху лицом и ослепил его счастливым оскалом. От увиденного, и без того поднятые брови Штрауха, попросту сложились домиком.
- Запомнил, Штраух? - спросил сержант. - Вот, как надо улыбаться. Надо, чтобы улыбалось все лицо. Рот, глаза, губы! Нужно чтобы и нос и уши тоже улыбались! А то у тебя - вроде бы ты улыбку состроил, а на лбу - горестные морщины. И не старайся ты, дурень, рот себе улыбкой разорвать! Я, когда говорил "от уха до уха", то имел в виду, что улыбка должна быть от правого уха до левого уха. А не от правого уха, вокруг головы, и снова до правого уха. Душу вкладывай в улыбку, Штраух, а не губешки свои рви. Ну, давайте, вываливайте из столовой со своим бачком, и попробуем еще раз.
Незадачливые Валера и Штраух беспрекословно вышли из столовой, таща за собою злополучный бачок. Через положенную паузу дверь распахнулась.
- Приятного ап-петита!
- Приятного Ап-Петита!
Валера и Штраух стояли в дверях и от усердия раскрыв рты и прищурив глаза, блистали улыбками американского образца. Оба имели вид[Image: Валера и Штраух.jpg (26076 bytes)] законченных идиотов. Валера, в довершение всего, вложил в улыбку столько усердия, что Шурик мог поклясться, что видит, как в Валериных глазах вспыхивают и гаснут счастливые искорки.
Сержант молчал, чего-то выжидая. Валера и Штраух не двигались с места, продолжая все так же лучезарно улыбаться. Шурик молча доедал кашу. Юрка не отставал от него. Молчание затянулось. Наконец, сержант, как ни в чем не бывало, вымолвил:
- Ну, чего стоите? Ах да, вам же никто не говорит "Спасибо"! Вы что, зажрались и позабыли про все на свете? - обратился он к Шурику и Юрке. - Вон, смотрите, ребята пришли, "приятного аппетита" вам говорят. А вы жрете втихую, и им в ответ ни бум-бум! Нут-ка, хорош жрать, давай-ка…
- Спасибо! - взревели Шурик и Юрка.
- Так, это - Васе. А теперь, то же самое - Штрауху.
- Спасибо!
- Вот! - тихо и спокойно кивнул сержант, удовлетворенно откидываясь на стуле. - Проходите, пожалуйста.
Взмыленные Валера и Штраух протащили бачок на кухню, где им досталось в свою очередь от повара, не желавшего понять причин их задержки.
Шурик и Юрка доели кашу и потянулись из-за стола.
- Наелись? - встрепенулся сержант. - А то - давай еще?
Шурик и Юрка замерли на месте с бачками в руках.
- Так что, - не унимался сержант, - как насчет добавочки?
- Да мы, в принципе не против, - сказал Шурик, с ужасом осознавая, что он говорит, - но вдруг еще кто придет, а ему каши не достанется?
Сержант хохотнул и хитро посмотрел на Шурика:
- А ты не простой! Ну ладно, валите отсюда.
Шурик и Юрка, едва сдерживаясь чтобы не побежать, двинулись к выходу из столовой.
- Спасибо, - бросил назад Шурик.
- Спасибо, - повторил вслед за ним Юрка.
Сержант кивнул:
- Пожалуйста, пожалуйста, на здоровьишко. Всегда вам рады. Заходите еще.
Дверь в столовую тихо и осторожно закрылась.
***
Работа в котельной была не столько тяжелой и сложной, сколько грязной. Если оператор котлов действительно сидел лишь за приборной доской и наблюдал за показанием приборов, да еще за нормальной работой форсунок, подающих мазут в котлы, то всю самую грязную и неблагодарную работу свалили на Шурика и Юрку. Они выполняли самую, что ни на есть черновую работу: вытаскивали грязь из-за котлов, залезали во всякие дремучие углы, куда уже не заглядывал никто в течение многих месяцев. Вполне объяснимо, что грязи там было невпроворот. Шурик и Юрка с утра переодевались в самые грязные "подменки" и черные как черти целый день приводили котельную в порядок. Зато после окончания работы они шли в душ и тут начинались самые приятные минуты. Шурик в душе с наслаждением мылся и брился. Горячая вода текла ему на голову, стекала по плечам, спине. Если закрыть глаза, то можно было представить, что ты вовсе не в семи с половиной тысячах километров от дома, а просто где-то в душевой после посещения спортзала института. Но эти сладкие минуты проходили, и приходилось вновь возвращаться к реальности. Шурик и Юрка вообще-то не ощущали в котельной давления дедовщины, которая пышным цветом процветала во всех остальных подразделениях части. Дело в том, что нынешние старослужащие - все как один - фазаны, в свое время хватанули этой самой дедовщины более чем через край. Впечатление оставшееся от нее было настолько сильным и таким отвратительным, что пришедшим Шурику и Юрке сразу было объявлено в официальном тоне о том, что дедовщины они здесь не застанут. Но наивно было бы предполагать, что можно было бы рассчитывать на дружеские, а уж тем более, панибратские отношения.
Невидимый барьер, возведенный строгими законами неуставных взаимоотношений, преодолеть было чрезвычайно сложно. Хотя квалификация Шурика как специалиста потихоньку начинала проделывать в этом барьере хоть и маленькие, но все более заметные бреши. Оборудование котельной было сложное, и в принципе рассчитывалось на работу в автоматическом режиме. Но, автоматика, конечно, выполнена не была, и все клапаны управлялись вручную. Шурик сразу же быстро понял принципиальную схему разводки труб и расположение оборудования в котельной, мало чем отличающееся от типового. Этим он сразу же заслужил уважительное к себе отношение, как со стороны прапорщика, так и со стороны остальных кочегаров. Потихоньку его стали все чаще направлять на ту работу, которая требовала квалифицированного подхода к решению проблемы. Но все же львиная доля самых грязных и самых неблагодарных работ продолжала лежать на плечах Юрки и Шурика.
Наконец, уже в середине февраля было принято решение распределить Шурика и Юрку для работы по сменам. Напарник Шурика по смене - Швецов, был унылым долговязым молчаливым человеком, казалось всегда ожидавшим от судьбы какой-нибудь пакости. Кличка "Могила" как нельзя лучше подходила к его характеру.
Шурик нормально и быстро вписался в коллектив. Теперь его жизнь стала исчисляться по сменам. Смены делились на дежурные и рабочие. Дежурить приходилось и по ночам. Ночи на дежурстве превращались для Шурика во время написания писем. Писем он писал много: жене, родителям, брату, друзьям по институту, которые сами теперь служили в различных местах, начиная с Мурманска и кончая Прибалтикой и Подмосковьем.