Лерка
золотухой обросла. И что мне свою судьбу тешить? Эти ж пусть пропадут? Так и
остался.Старухаблуднейменякличет,наместедействия,говорит,
захватила...
Может,тебеее, дочь мою бодливую, побить? Не до самой смерти -- чтоб
прочувствовала. Да как побьешь-то? Жалко. Баба. Мать дитя малого.
Ждуответа,как соловейлета! Приезжайтесо Светланкой, хотьпосле
Нового года, хоть когда.Мызавсегдавам радые. Короваотелится, молочко
свежеебудет -- это хорошо для здоровья. Вжись вашу я не хочу встревать и
старухе не даю, но так жалко всех вас -- изувеченный на охране опшэственного
порядка, залег ты в квартере, как в берлоге, --ни сварено, ни топлено, так
вот и слезы у меня на бороду..."
ВНовыйгод Маркел Тихонович наденетсиний костюм с давно и прочно к
нему прицепленными наградами, выпьетмедовушки, дружелюбноиблаженненько
улыбаясь,станетугощатьсоседей,потомподопретсярукойизапоет:
"Разбедным-то я бедна, плохо я одета, нихто замуж не берет деушку за это..."
Евстолия Сергеевна высокомерно махнет на него рукой: "Ну, была уволка одна
песня,итуперенял!"-- иударит вперешиб,звонко,непримиримо:"Мы
кузнецы, и дух нашмолод, куем мы к счастию ключи..." И старушонки радостно
и слаженно вторят: "Ключи! Ключи!Ключи!" Взгляд Чащихипосуровеет, сталью
засверкает, лобот висков бледностью прошибет. Воинственно глядя на растяпу
мужа, на убогих старушонок, звякнет хозяйка по столу кулаком: "И вся-то наша
жизнь есть борьба, борьба!"
Старушонки впривычныйподхалимаж: "Да ужнезря, конешно, эстолько
благодарствий и грамот тебе дадено, Толя, не зря! Борьба -- есть лизурьтат".
Чтобы не портитьпраздника,не ввязыватьсяв ор со старухой, которая
искренневерит,чтоонадля Родины и для родных полей сделала неизмеримо
больше, чем все эти землеройки, в том числе и ее муж-тугодум, сунется Маркел
Тихоновичвугол, где вместоикон стоит телевизор"Рекорд",-- понему
катаются фигуристки в одних трусиках дав тоненьких чулках, юбчонки до пупа
задираются.
"Страм-то, страм экий! Куда токородители смотрят?Даи власти тоже.
Худородныеж от простудыдевкисделаются,станут робят рожать, в солдаты
негодных,кто Родинузащищатьбудет?"--тревожится у телевизора Маркел
Тихонович. ЕвстолияСергеевна с визгом катит срамное: "Это он, девки, ждет,
ковдысфигуристок трусики спадут! Да не спадут,неспадут. Нонче знаешь
кака резинка?Синтетическа! Этоунас ране--веревочка лопнет... альбо
ухажеры порвут -- пляшешь со штанам в беремя..."
"Так-так, Толя! -- поддакивают подружки. -- Худа жись была.
Теперь што не жить? Бело стряпам. Здоровье бы токо было..."
Курица давно сварилась. По квартиреплавалзапахводорослейили тот
неотступный запах тугожилинского телятника, который не покидал Сошнина с тех
пор,как онбезсознаниябарахталсявнавозной жиже.
И крыса,какон
переутомитсяилиперенервничает,мучает еговосне,бьется,ползет по
угреватому асфальту, а ее с криком добивают, клюют в голову вороны.
Вяло, безо всякого аппетита ободрал Леонид зубами лапу склизкой, словно
в мыле сваренной курицы. Попил чаю.Попробовал пристроитьсякстолу, стол
шатался,скрипел,вечерами отчего-токрякал даже, и вечерами, внепогоду
сильнее болела нога,жгло плечо.Сегодня болят онисовсемневыносимо--
сшевелил суставы, потревожил раны,лупцуяизо всей дурацкой силы подонков,
которые и без его помощи сопьются и подохнут.
Из отделения не звонили, значит, битыеим молодцы никудане заявляли,
перевязались,отсморкались,выпили"микстуры"испятгде-нибудьсном
провальным, пьяным, и ничто-то их не мучает, нетревожит, и сердце у них ни
о чем и ни об ком не болит.
Лежа на диване, Сошнин протянул руку к телефону и, не зажигая света, на
ощупь набрал номер. Ответили вопросом: "Кого надо?"Он сказал кого.Слышно
было, как стучали из коридора в стену.
-- Привет медицине! У вас телефон сегодня, как часы.
-- Не успели трубку оторвать. Как жизнь?
-- Восхитительна.
-- Что-то случилось?
-- Почему ты так решила?
-- Иначе бы ты непозвонил. Тебе снованужно моеутешение? Защита от
врагов?
-- Да нет. Врагов я уже сокрушил.
-- А-а, вот это уже серьезно. Где? Кого? Сколько?
-- Дома. Под лестницей. Троих.
-- Медицинскую помощь оказали?
-- Не потребовалась.
-- Дождешься, мент удалой! Достукаешься! Всадят тебе нож в спину...
В ответ на "мента"он хотел сказать-- "примадонна",но сдержалсяи
похвалил себя: "Во, молодец! Вымуштровали!.."
-- Чего жрешь-то?
-- Курицу варил. Отец письмо мне прислал.
-- Мне тоже. И еще мяса. Свинью они закололи... к Новому году.
Сошнинпочувствовал,как онаспоткнулась,чуть не сказав"к нашему
приезду".Емубыподдержать"зазвучавшуюструну",навстречучеловеку
двинуться, но онже остряк-самоучка, гордый,современный, ловкийна слово
человек.
-- Тебе лучше, -- сказал и добавил: -- Между прочим, отец советует тебя
побить.
-- Это он вычиталв любимой газете "Сельская жизнь", в серии "Полезные
советы". Только подожди, стирку закончу, приберусь, приготовлюсь. Да вот еще
остановка -- бить-то сделалось нечего. -- Лерка перебарывала слезы.
Оба замолкли.
--Еслиу тебяничегосрочного... Я,правда, стираю. Светкавозле
машины.
-- Да-да, -- спохватился он.
-- Чтобы разогнатьмерехлюндию, возьми на выходныеСветку.Онатебя
развлечет.Первоклассницасмышленаяисовременная.