..Или нижний? Пыль на подоконнике, а заокном,по-за стеклами идет,
бредет, бежит, живет, пляшет, веселится, плачет, ворует, жертвует фамильными
ценностями и собой, рождается и умирает всякийразный народ,много народу,
много земли, много лесу...
"Много лесу, много лесу, много вересиночек..." Он так и уснул, не успев
до концавспомнить частушку, слышанную в деревне Полевке. Хорошая, складная
частушка -- народное творчество.
Спал он сперваспокойно и крепко, но потом привязалсяиначал мучить
его кошмарный сон: по весеннему, рассосанному льду,замусоренному рыбаками,
испятнанному сверлами, приплясывая, ходила девочка в красной шапочке. Лед от
того и другого берега отсоединен заберегами, вот-вот тронется река, и никого
на льду,ни одной души, кроме девочки. Леонид смотрел, смотрел на девочку и
узнал Светку,хотел заорать,но в это время река тронулась, начало ломать,
разводить льдины. Сошнин бежал вдоль берега,точнее, пробовал бежать, да не
бежалось. Звал Светку -- воздуху на громкий крик в груди не хватало. И тогда
он бросился в реку, стал разбивать ледкулаками. Лед не разбивался. "Ты его
доской, доской", -- послышался голос Феди Лебеды, и откуда-то взялась доска.
Леонид крушил лед доской, рвался к Светке, больно натыкаясь грудью на острие
льдин, все глубже забредая в кипящую мутную воду. "Хорошо, хоть не холодная.
Сток. Горячий сток с шинного завода,вот и не холодная". Он пробился-таки к
девочке, протянул руку, но в этовремяльдина лопнула на несколько частей,
беспечно смеющуюся девочку закружило, понесло уже не на льдине, на тетрадном
листе,вуглукоторого стояла крупная красная двойка,понесло в небо, во
тьму, проколотуюзвездами. "Да это же тот свет!" -- догадался Леонид и, как
ему казалось, во все горло заорал: "А-а-а!" -- на самом же деле лишь замычал
и, подпрыгнув в постели, проснулся.
-- Ты че? -- прошептала невнятно Лерка.
-- Спи. Спи. Ничего. --С облегчением перевел он дух и прижалладонью
Лерку к постели и не отпускал дотех пор, пока не занемела от неподвижности
рука. Затем поднялсяпопроведать дочку. Слягав одеяло, уронив подушку, руки
иноги вразброс, девчушка доверчиво обняла бабыЛининстаринный сундучок,
сотворенныйвятскими умельцами и смалолетства обогретый ее телишком, а до
неесундучокэтотобживали,грели,храниливнем подвенечныеплатья,
нехитроедеревенскоеприданое,клубки,платки, узелкис серебрушкамии
леденчиками,половички, скатерти,кружевца дальние родст-венницы Светки,
которыхона никогда невидела, незнала и уж не увидит иничего о них не
узнает... "Чтоужтутболтатьо связивремен. Порвалисьони,воистину
порвались,изречениепересталобыть поэтической метафорой,обрелотакой
зловещий смысл, значение и глубину которогодано будет постичьнам лишь со
временем и, может быть, уже не нам, а Светке, ее поколению, наверное, самому
трагическому за все земные сроки..."
БережноподсунувСветке подголову подушку, прикрывееодеялишком,
Сошнин опустился на коленивозле сундука, осторожно прижался щекой к голове
дочки изабылсявкаком-тосладком горе,в воскрешающей,животворящей,
печали, и, когда очнулся,почувствовал на лице мокро, ине устыдился слез,
не запрезиралсебя заслабость,даженаобычноеерничествонадсвоей
чувствительностью его не повело.
Он вернулся в постель, закинув руки за голову, лежал, искоса поглядывая
на Лерку, закатившую голову ему под мышку.
Мужи жена.Мужчина и женщина.Сошлись. Живут. Хлебжуют.Нуждуи
болезни превозмогают. Детей, а нынче вотдитярастят. Одного, но с большой
натугой,покавырастят,себяи его замают.Плутавшиепоземле,среди
множества себеподобных,онионаобъединилисьпослучаюсудьбыили
всемогущемузакону жизни. Мужс женою. Женщинас мужчиной, совершенноне
знавшие друг дуга,неподозревавшиедажеосуществовании живых пылинок,
вращающихсявместесЗемлеювокругсвоейосивнепостижимо-громадном
пространстве мироздания, соединились, вот чтобстать роднейродни, пережив
родителей, самим испытать родительскую долю, продолжая себя и их.
Не самец и самка, по велению природысовокупляющиеся, чтобы продлиться
в природе, а человексчеловеком, соединенныедля того, чтоб помочьдруг
другуи обществу, в котором они живут,усовершенствоваться,изсердцав
сердце перелить кровь свою и вместе с кровью все, что в них есть хорошее. От
родителей-то они были переданы друг дружке всяксо своей жизнью, привычками
и характерами-- ивотиз разнородного сырья нужносоздатьстроительный
материал, слепить ячейку во многовековом зданиипод названием Семья, как бы
вновьнародитьсяна свет и, вместе дойдя до могилы, оторвать себядруг от
дружки с неповторимым, никому не ведомым страданием и болью.
Экая великая загадка! На постижение ее убуханы тысячелетия, но,так же
каки смерть, загадка семьине понята,неразрешена. Династии, общества,
империи обращались в прах, если в них начинала рушиться семья, если он и она
блудили, не находя друг друга.Династии,общества,империи,не создавшие
семьиили порушившие ее устои, начиналихвалитьсядостигнутым прогрессом,
бряцатьоружием; в династиях, империях, в обществах вместе с развалом семьи
разваливалось согласие, зло начинало одолевать добро, земля разверзалась под
ногами, чтобы поглотить сброд,уже безовсяких натооснований именующий
себя людьми.
Но в современномторопливоммиремужхочетполучить жену в готовом
виде, женаопять же хорошего, лучшебы -- очень хорошего, идеального мужа.
Современные остряки, сделавшие предметом осмеяниясамое святоена земле --
семейные узы,измерзавившиедревнююмудрость зубоскаль-ствомоплохой
женщине, растворенной вовсех хороших женах, надополагать, ведают,что и
хороший муж распространен во всех плохих мужчинах.Плохого мужикаи плохую
женщину зашить бы в мешок и утопить. Просто! Вот как бы до нее,до простоты
той,доскрестисьна утломсемейномкорабле,шибко рассохшемся,побитом
житейскими бурями, потерявшем надежную плавучесть.
"Муж и жена -- одна сатана" -- вот и вся мудрость, которую ведал Леонид
об этом сложном предмете.
"Ану-ка, что утоварищаДаля?" Он осторожно началперелазить через
Лерку.