После этого Зальц сказал, что я обеспечил их работой на год вперед, выдал
мне последний чек, и я снова оказался на улице. Но моя маленькая брошюра "Шабат в еврейской жизни" довольно лихо разошлась тогда в СССР по
каналам еврейского самиздата, и Зальц запомнил меня. Когда в прошлом году я случайно встретил его в аэропорту Логан, он сказал: "О, мистер
Плоткин! Я слышал, вы стали автором бестселлеров! Где вы живете? В Беверли- Хиллс?". Я сказал, что как раз ищу какое-нибудь жилье в Бостоне.
"Только не в Бостоне!-- воскликнул Зальц.-- Летом вы задохнетесь в Бостоне от жары! Настоящий писатель должен жить в Марблхеде! Поезжайте и
посмотрите сами -- там море, там пять яхт-клубов. И у меня там синагога!".
Он оказался прав: настоящий писатель действительно должен жить в Марблхеде, иметь свой дом на берегу моря, пару "Ягуаров" в гараже и яхту
на Great-Neck. А поскольку у меня нет ни дома, ни "Ягуара", то какой же я на х... настоящий писатель?
Я отошел от окна синагоги и собрался двинуться прочь, как вдруг новая идея пришла мне в голову. Я усмехнулся. Черт возьми, у меня же есть
вопрос к ребе Зальцу! Очень серьезный и неотложный вопрос!
Затоптав ногой сигарету, я открыл тяжелую дверь синагоги.
О, мистер Плоткин!-- воскликнул ребе Зальц и повернулся к лысому толстяку.-- Познакомьтесь, это наш писатель, он написал книгу "Шабат в
еврейской жизни"
Тем самым Зальц дал мне понять, что все остальное, что я написал в своей жизни,-- не книги. А вот тоненькая брошюра о субботе...
Но я не обиделся, я знал, что он прав: все, что я написал -- действительно дерьмо, и не о чем разговаривать. Между тем лысый толстяк
повернул ко мне свое круглое бритое лицо и стал разглядывать меня своими маленькими глазками, рыжими, как новенькие пенни.
Познакомьтесь, -- сказал мне Зальц, -- это ребе Голд из городского раввината.
Очень хорошо,-- тут же сказал я решительно.-- Значит, мне повезло: вас тут даже не один, а два раввина! Вы можете мне сказать, в чем
секрет семейного счастья?
Они переглянулись в некотором смятении.
Ну...-- я попробовал притушить свой требовательный тон. -- Я помню, когда я писал свои еврейские брошюры, я где-то читал, что каждый
человек умирает один раз. Но если человек несчастливо женат, то он умирает каждую ночь...
Это в Торе сказано, -- сказал ребе Зальц осторожной чуть откинулся на стуле, как врач на первом приеме шизофреника.
Точно!-- сказал я.-- Ноя нигде не читал, в чем же секрет семейного счастья. Не может быть, чтобы в еврейской религии не было ответа на
этот вопрос.
А вы почему спрашиваете?-- вдруг сказал ребе Голд, обменявшись взглядом с ребе Зальцем.
Просто из любопытства или у вас есть персональная причина?
Ну, и то, и другое...-- ответил я нетерпеливо. Накануне ночью, с трудом отодрав от себя черную кошку-пантеру, я проснулся в холодном поту,
с жутким сердцебиением и, лежа в постели, стал думать о своей неудавшейся семейной жизни. Почему она развалилась? И я вдруг физически ощутил,
что вокруг меня, в звездной черноте марблхедской ночи сотни людей тоже не спят, но они любят друг друга, занимаются любовью, обнимают друг
друга, целуют. Так в чем же секрет их семейного счастья?
И тут -- я даже сел рывком на кровати -- я разом придумал целый кинофильм! СЕКРЕТ СЕМЕЙНОГО СЧАСТЬЯ! Конечно!-- воскликнул я мысленно и
тут же схватил сигарету.
Так в чем же секрет их семейного счастья?
И тут -- я даже сел рывком на кровати -- я разом придумал целый кинофильм! СЕКРЕТ СЕМЕЙНОГО СЧАСТЬЯ! Конечно!-- воскликнул я мысленно и
тут же схватил сигарету. Почему у меня разбилась семейная жизнь, это никому не интересно. Но вот почему у других не разбивается -- это может
быть интересно миллионам! И значит, нужно пройти с кинокамерой по синагогам, церквам, костелам, храмам и мечетям и спросить у знатоков
национальных традиций: в чем секрет семейного счастья? Наверняка у каждого народа и у каждой религии будет свой ответ. И можно проехать по
разным странам -- Япония, Китай, Тибет -- и записать правила семейной жизни древних народов. А потом взять интервью у знаменитых счастливых
семейных пар -- Рональд и Нэнси Рейган, Пол Ньюман и его жена, Джордж и Барбара Буш, Роберт Рэдфорд..
Но Зальц не отвечал на мой вопрос, а выжидательно смотрел на Голда, передавая ему, как старшему, право ответа. Так два хирурга стоят над
неизлечимым раковым больным, не решаясь приступить к заведомо безнадежной операции, а больной глядит на них в упор и требует: режьте! Мне уже
все равно не жить, так режьте же, черт возьми!
И тогда ребе Голд, член городского раввината, потрогал пухлой рыжей рукой воротник своей рубахи и сказал:
Ну- у- у, во-первых, секрет семейного счастья -- это секрет! А во-вторых...
Дальше он стал рассказывать, что, по еврейскому закону, нужно ежемесячно 12 дней воздерживаться от половой жизни, и тогда жена приходит к
мужу свежая, как невинная девушка. Что, по статистике, в религиозных семьях значительно меньше разводов, чем в нерелигиозных. Ну и все такое
прочее, чего я уже не стал слушать, -- это я и сам писал, когда редактировал в "Призыве" брошюры о еврейской религии. А вот ответ раввина, что
"секрет семейного счастья -- это секрет", развеселил меня до истерики -- он был последней каплей в психическом перенапряге тех дней. Я вышел из
синагоги, сел на подстриженный газон и стал хохотать, как сумасшедший. Да я и был в те дни сумасшедшим -- чего там! Каждый из нас бывает, одни
-- минуту, другие -- несколько дней, третьи -- всю жизнь. И не говорите себе, что вы не сумасшедший? никогда не говорите -- просто ваша минута
еще не пришла...
"Секрет семейного счастья -- это секрет!"
Вашу мать!
Я пришел за Откровением, за Спасением, за Словом Божьим, а оказывается -- это секрет! Моя жизнь и так превратилась в ничто: я теряю семью
и единственную дочку, я пишу книги, которые уже никто не помнит, кроме московского КГБ, а когда я придумал сюжет про нормальных людей -- это
секрет!
Я катался по траве и хохотал, как плакал...
Папа! Папочка!-- вдруг услышал я голос дочки.
Я сел на траве, вытирая с лица слезы смеха.
Рядом, в пяти метрах, стояла моя бывшая "Тойота Корола", за рулем машины сидела моя бывшая жена Лиза, а с заднего сиденья через открытое
окно выглядывала моя пятилетняя дочка Хана -- обе в купальниках и резиновых плавательных шапочках на головах.
Папа, что ты там делаешь? Ты такой смешной! Ты поедешь с нами на пляж? Мы едем купаться перед сном!
Я смотрел на дочку, пытаясь понять, откуда они тут взялись и о чем она спрашивает. Но Лиза не стала ждать моего ответа. Перед ней на траве
газона лежало Ничто -- сумасшедший, которого она уже списала из своей жизни. Презрительно отвернув голову, Лиза дала газ, и машина, шурхнув
колесами по асфальту, покатила прочь по Atlantic Avenue.