– Оружие с клинками более двух ладоней длиной подлежит сдаче в хранилища, – объяснил писец. – Сбор за охрану – медный шлем с каждого клинка
за седмицу хранения.
– Обдираловка! – возмутился Язва. – Ты, чернильная душа…
– Помолчи, – шикнул на него Дубрава. – Медяки готовьте. Лебеда, Чарка, оружие оставляйте.
– А нам бы поклажу еще досмотреть, – заикнулся было старший стражник, но поймал столь красноречивый взгляд Дубравы, что сразу стушевался и
даже подался назад. Стражник то он стражник, но с благородным связываться себе дороже. Тем более, никаким барышом здесь и не пахнет: только
слепой не увидит, что наша дружина за последнее время, мягко говоря, поиздержалась.
Твою тень! Медяки готовьте! А они есть, эти медяки? Мне ж за два меча платить придется. Ладно, пару шлемов я наскребу, но если с продажей
серебряного шара заминка выйдет – останусь на мели.
– Сколько мы в городе пробудем? – спросил у Дубравы Арчи, явно задетый тем, что оставить оружие приказали не ему. И чего гоношится? Ясно
ведь – сабли в городе более эффективны, чем длиннющий фламберг. Да и молот никто сдать не потребует.
– Платите за седмицу. – Дубрава ухватил писца за рукав хламиды и потянул в сторону. – А скажите, любезный, таверну «Морской змей» еще не
спалили?
С таверной «Морской змей» за прошедшее с последнего визита Дубравы в Геладжио время ничего непоправимого не произошло. И не могу сказать,
что меня это сильно обрадовало: предоставленные нам комнатки в мансарде были тесными, темными и весьма обветшалыми. После прошедшего
дождичка с потолка капала вода, а воздух был сырым и, мягко говоря, прохладным. Думаю, город немного бы потерял, реши кто спалить это
злачное место – уж больно бандитские рожи были у завсегдатаев. Так и вертится на языке слово «пираты». Только бороздят эти пираты не волны
Олькского моря, а подворотни и темные улочки Геладжио.
Неужели нельзя было найти более приличное заведение? Или общак дружины находится в столь плачевном состоянии, что такие расходы уже не
потянет?
– Клоповник, – пробурчал я, возвращая толстую иглу и катушку просмоленных ниток Шутнику, который развалился на соседней кровати. Сапог с
горем пополам удалось привести в порядок, но долго подошва не продержится.
– Видали и хуже. – Габриель стянул лохмы кожаным зажимом и посмотрел на потолок. – Ты даже не представляешь, насколько хуже.
– Да я разве спорю? – вздохнул я, подставил ладонь под мерно капавшие с потолка капли воды и с тоской огляделся по сторонам.
И хуже, конечно, бывало, куда без этого. Спать в чистом поле тоже не сахар, но там хоть клопов нет. А «Морской змей» – самый натуральный
клоповник.
Дощатые стены не оштукатурены и даже толком не зашпаклеваны – ветер по комнате так и гуляет. На грязном полу подозрительного вида пятна,
меж рассохшихся досок ставен щели в палец толщиной. Одна радость – белье свежее постелили, да подушки сухой соломой набиты.
А Шутнику хоть бы хны, вообще все как с гуся вода. А чего ему, с другой стороны, расстраиваться? Даже цеп в хранилище сдавать не пришлось –
отбрехался. Только за кинжал раскошелился. А я три медных шлема выложил, почти последних, между прочим. Теперь о новых сапогах можно и не
мечтать.
– Как думаешь, сдаст сегодня серебро Дубрава? – задумался я.
– Сегодня? Сомнительно это. Но тут уж как Ильга торговец решит.
– Ты бы это, поаккуратней с еретическими святыми, – невольно поежился я.
– Ты бы это, поаккуратней с еретическими святыми, – невольно поежился я. – Не поминай, как говорится, всуе.
– Да ладно, ты ж на меня не донесешь, – хохотнул Шутник.
– Вот именно – не донесу. Поэтому и осторожней: как то нет желания потом рядом с тобой на соседней дыбе болтаться.
– Прям уж на дыбе!
– А в церковном подвале жизнь тоже не сахар. – Я развалился на заскрипевшей кровати. – Так думаешь, сегодня шар продать не получится?
– Не а. – Габриель натянул сапоги и подошел к окну. – Нам бы за седмицу покупателя найти. И то это вилами по воде писано.
– А за каким лядом мы тогда в Геладжио приперлись? – Удивился я столь безрадостной перспективе.
Нет, мне сюда в любом случае пришлось бы тащиться, но другим то мало радости здесь целую седмицу куковать.
– Ну сам посуди… – Шутник отвернулся от окна и присел на перекошенный подоконник. – Что на серебре следы темной волшбы остались, слышал? И
плавь ты его, распиливай – не избавиться от них, хоть тресни. А попробуй продать – любой законопослушный торговец первым делом в Инквизицию
донесет. Что дальше будет, догадываешься?
– Плакали наши денежки. – Я поправил подушку под головой.
– Ладно бы денежки, Кейн. Тут и без головы остаться можно. Это если на кол не посадят.
– Добрый ты, Шутник.
– Да уж, не злой. – Габриель соскочил с подоконника, заложил руки за спину и, скрипя половицами, прошелся по комнате. – Скупщики краденого
тоже не вариант – тут и нужных людей знать надо, и хорошо, если треть цены дадут.
– Выходит, приплыли?
– Почему – приплыли? У вас в Северных княжествах серебро в цене.
– Так серебро и золото туда только Церковь вывозить может, – уселся я на кровати. – Да и при чем здесь Геладжио?
– А Геладжио здесь при том, что корабли отсюда в Альме заходят. И покажи мне капитана, который контрабандой не балуется. Остается только на
нужных людей выйти. Они, конечно, свою выгоду поимеют, но и мы в накладе не останемся.
– Может быть, может быть, – задумался я. – А почему бы нам самим в княжества не отправиться? В тот же Тир Ле Конт? Я там несколько не самых
щепетильных торговцев знаю. Провезли бы уж как нибудь через границу – всяко выгодней серебряный шар пристроили.
– Не, тогда в Заозерье к началу похода на орков обернуться не успеем. Да и не стоит овчинка выделки, по большому счету.
– Дался Дубраве этот поход, – фыркнул я.
– Кто там горланит? – присушиваясь к доносящимся из коридора голосам, наклонил голову набок Габриель. – Семен?
– По голосу Арчи, – предположил я, протирая промасленной тряпицей метательные ножи.
Мне б клинками по серьезному заняться, но времени нет: Дубрава общий сбор в четыре пополудни назначил, а еще по городу пробежаться надо.
– Арчи? Он же по делам в город умотал? С чего бы так скоро вернулся?
– Да он это, я тебе говорю.
– Он так он, – не стал спорить Шутник. Достав из дорожной сумы еще с постоялого двора припрятанную бутыль с вином, он вытащил пробку и
отхлебнул из горла. – Будешь?
– Не е, – отказался я и поднялся с кровати.
– Как знаешь, – не стал настаивать Габриель. – Ну что, по бабам? Я тут одно заведение поблизости знаю – «Распутная русалка», там такие
девахи…
– Если только вечером. Мне сначала кое кого навестить надо. – Я толкнул заскрипевшую дверь и выглянул в коридор.
– Смотри, я в «Русалке» буду! Если что, как в Селедочный переулок пройти, тебе кто угодно объяснит.