Я потянул, но ничего не произошло. Я только заскользил еще быстрее и чуть не потерял равновесия.
Тут я уже перестал заботиться о нежном куполе Стью и сильно потянул за все нижние стропы, за которые мог ухватиться. Совершенно неожиданно парашют погас, а я стоял на легком полуденном ветерке. — В чем дело? — отозвался Пол. — Ты что, не мог его удержать? — Ну, я подумал, что лучше мне не обрывать ваши стропы об ограду и избавить вас от лишней работы. Я быстренько отстегнул ремни.
— Стью, по-моему, сегодня тебе лучше не прыгать. Ветер что-то резковат. Ты, конечно, всё равно хочешь прыгать, но сегодня тебе разумнее всего было бы посидеть на земле. Намного разумнее. Мы свернули гигантский купол и отнесли его в затишье ангара. — Тебе всё же надо будет когда-нибудь совершить прыжок, Ричард, — сказал Пол. — Это ни с чем нельзя сравнить. Это настоящий полет. Попадаешь туда — и ни тебе двигателя, ничего. Только... ты. Усек? Непременно надо.
У меня никогда не было особого желания прыгать с парашютом, и болтовня Пола не вызвала во мне никакого энтузиазма. — Когда-нибудь, — сказал я, — я этим займусь, когда у моего самолета отвалятся крылья. Я хочу начать прямо со свободного падения, а не проходить через все эти тренировки, которыми заставляют заниматься в парашютных школах. А пока что, давай скажем, что я еще не вполне готов начать прыжковую карьеру.
Подъехал пикап Эла Синклера, а с ним на такси прибыл высокий, солидного вида мужик по имени Лорен Джилберт, владелец аэропорта. Лорен буквально не знал, как нам угодить. Он научился летать в пятьдесят лет, был совершенно без ума от полетов и только вчера сдал экзамен на право самолетовождения по приборам.
Наша политика требовала, чтобы мы покатали его бесплатно, поскольку он был хозяином аэропорта, и спустя десять минут биплан уже был в воздухе, в первый раз за этот день. Это был наш рекламный полет; самый первый, чтобы показать городу, что мы уже работаем и возим счастливых пассажиров, и почему бы им тоже не отправиться с нами в небо и не посмотреть на город?
Для каждого городка нам приходилось разрабатывать свою полетную схему, и для Райо это был взлет на запад, набор высоты на юг и восток с пологим разворотом влево, выравнивание на высоте 1000 футов, поворот обратно, круг над городом с разворотом вправо по дороге к посадочной полосе, крутые развороты на север, планирование над телефонными проводами, посадка. Это составляло программу двенадцатиминутного полета, предоставляло пассажирам полный обзор родных мест, давало ощущение свободы полета и приключения, о котором можно рассказывать и что-нибудь наклеить в альбом.
— Просто здорово, — сказал Лорен, как только Стью открыл ему дверцу. — Знаете, я впервые в жизни летал в самолете с открытой кабиной. Вот это настоящий полет. Чудесно. Ветер, знаете, и этот большой мотор там, вверху... На велосипедах прикатили двое мальчишек, Холли и Блэки, и мы все вместе после полета Лорена отправились в контору.
— Хотите прокатиться, ребята? — спросил он их свысока. — У нас денег нет, — сказал Холли. Это был паренек лет тринадцати, с яркими и любопытными глазами. — Знаете, что я вам скажу? Вы придете сюда, вымоете и отполируете мою Сессну, а я заплачу за ваше катание. Идет? Мальчики неловко отмалчивались. — А... нет, спасибо, мистер Джилберт.
— То есть, как это? Ребята, да ведь это может быть последний старый биплан, который вы когда-либо увидите! Вы же сможете говорить, что летали на биплане! А в мире осталось не так уж много людей, даже взрослых, которые могут сказать, что летали на настоящем биплане.Снова молчание, и меня это удивило.
Снова молчание, и меня это удивило. Когда мне самому было тринадцать, я бы трудился над этой Сессией целый год, лишь бы покататься на самолете. На любом самолете.
— Блэки, ты как? Ты поможешь мне вымыть мой самолет, и будет тебе за это полет на старом биплане. — Нет... спасибо... Лорен уговаривал их изо всех сил. Я был поражен их боязнью. Но мальчики уставились глазами в пол и молчали. Наконец, очень неохотно, Холли дал согласие на сделку, и Лорен перенес всю огневую мощь на Блэки.
— Блэки, а почему бы и тебе не полетать с Холли за компанию? Вы могли бы и вместе полететь. — Не думаю... — Что? Что ж, если малыш Холли летит, а ты нет, тогда ты маменькин сынок! — Да, — спокойно сказал Блэки. — Но это неважно, потому что я старше.
Однако, в конце концов, всякое их сопротивление рухнуло под напором энтузиазма Лорена, и мальчики забрались в кабину, ожидая самого худшего. Мотор ожил, обдувая выхлопами их серьезные лица, и спустя минуту мы уже поднимались в небо. В тысяче футов над землей они вглядывались вниз через окантованный кожей край передней кабины, то и дело показывая на что-то и крича что-то друг другу, перекрывая шум мотора. К концу полета это уже были ветераны воздуха, хохочущие на крутых разворотах и без страха смотрящие прямо вниз, под крыло.
Выйдя из кабины и снова оказавшись на земле в полной безопасности, они держались с полным достоинства спокойствием. — Это было здорово, мистер Джилберт. Здорово. Если хотите, мы придем, поработаем в субботу. Трудно было сказать, запомнят ли они этот полет? Станет ли он для них когда-нибудь чем-то значительным? Придется мне вернуться сюда лет через двадцать, подумал я, и спросить, помнят ли они еще об этом.
Подъехал первый автомобиль, но они приехали смотреть, а не летать. — А когда будут прыжки с парашютом? — спросил вышедший из машины мужчина. — Уже скоро? — Сегодня слишком ветрено, — пояснил Стью. — Не думаю, что мы сможем сегодня прыгать.
— То есть, как это? Я столько проехал, чтобы увидеть прыжок с парашютом, и вот я здесь, а вы мне говорите, что слишком ветрено? Слушайте, ветра ведь почти нет! В чем дело? Вы прыгать, что ли, боитесь и решили просачковать? В его тоне было достаточно огня, чтобы обжечь.
— Парень, как я рад, что ты приехал! — обратился я к нему, излучая добросердечие и вступаясь за юного Макферсона. — До чего же я рад тебя видеть! Мы уже боялись, что придется отменить сегодняшний прыжок из-за ветра, а тут на тебе, ты приехал. Отлично! Ты и сам сможешь прыгнуть вместо Стью. Мне всегда казалось, что этот парень немного трусоват, верно, Стью? — Чем больше я говорил, тем больше злился на этого типа. — Эй, Пол! У нас есть прыгун! Принеси-ка парашют, и мы его наденем!
— Э, минуточку... — сказал тип. — Ты с какой высоты хочешь прыгать, с трех тысяч или с четырех? Как скажешь, так мы и сделаем. Стью в качестве цели пользовался ветровым конусом, но если ты хочешь подобраться чуть поближе к проводам... — Эй, приятель, прошу прощения. Я не хотел сказать, что я...
— Нет, всё в порядке. Мы, в самом деле, рады, что нашли тебя. Без тебя у нас сегодня вовсе не было бы прыжков. Мы очень тебе признательны за то, что ты приехал и сделаешь это вместо нас. Пол мгновенно понял, в чем дело, и поспешно принес парашют и шлем Стью. — Да нет, я, пожалуй, не стану. Я уже понял насчет ветра, — сказал тип, махнул рукой и быстро отошел к своей машине.
Вся эта сцена была разыграна как по нотам, — настолько хорошо она получилась, — и я решил приберечь этот метод на случай, если снова придется отбиваться от недовольных зрителей, жаждущих увидеть прыжок с парашютом.