Я заметил, что Жерар отпустил бороду.
Он резко остановился и уставился на меня.
– Корвин!
– Да, Жерар. Ты прекрасно выглядишь.
– Твои глаза! Ты видишь!
– Да, я вижу.
– Где ты?
– Приходи в гости, узнаешь.
Он прищурился.
– Никак не могу, Корвин. Извини, но сегодня я занят.
– Речь идет о Бенедикте. Насколько я знаю, только ты можешь ему помочь.
– Бенедикту?! У него что‑нибудь случилось?
– Да.
– Тогда почему он сам ко мне не обратился?
– У него нет такой возможности.
– Что ты имеешь в виду?
– Слишком долго объяснять. Поверь, Бенедикту необходима твоя помощь.
Он закусил нижнюю губу.
– А сам ты не можешь ее оказать?
– Нет.
– А я могу?
– Безусловно.
Он взялся за эфес шпаги.
– Мне бы не хотелось думать, что ты решил заманить меня в ловушку, Корвин.
– Я говорю правду. Если б я хотел тебя обмануть, то придумал бы историю куда более убедительную.
Он тяжело вздохнул.
– Хорошо.
– Жду тебя, – сказал я и протянул руку.
Он кивнул. Сделал шаг вперед. Хлопнул меня по плечу. Улыбнулся.
– Корвин. Я рад, что у тебя есть глаза.
Я отвернулся.
– Спасибо.
– Кто это в фургоне?
– Друг. Его зовут Ганелон.
– А где Бенедикт? Что случилось?
Я махнул рукой.
– Примерно в двух милях отсюда, у самой обочины. Он крепко привязан к дереву.
– Тогда почему ты здесь?
– Скрываюсь от погони.
– Кто за тобой гонится?
– Бенедикт. Это я связал Бенедикта, а его коня стреножил рядом.
Жерар нахмурился.
– Не понимаю.
Я покачал головой.
– Произошло какое‑то недоразумение. Бенедикт не пожелал меня выслушать, и мы скрестили шпаги. Мне удалось оглушить его и привязать к дереву. Я не мог поступить иначе, потому что, придя в сознание, он тут же накинулся бы на меня еще раз. Но в беспомощном состоянии его тоже нельзя оставить, поэтому я позвал тебя. Пожалуйста, освободи Бенедикта и отведи его домой.
– А ты что собираешься делать?
– Убраться отсюда как можно скорее и скрыться на отражениях. Ты окажешь нам обоим большую услугу, если уговоришь Бенедикта прекратить преследование. Я не хочу с ним драться.
– Понятно. Может, все‑таки расскажешь мне, что случилось?
– Сам не пойму. Он назвал меня убийцей. Даю тебе честное слово, что за все время пребывания в Авалоне я никого не убивал. Пожалуйста, передай это Бенедикту. У меня нет причин тебе лгать, и я клянусь, что говорю правду. Есть еще одно обстоятельство, из‑за которого он мог меня возненавидеть. Если Бенедикт упомянет о нем, скажи, чтобы он серьезно поговорил с Дарой. Она все ему объяснит.
– Что именно?
Я пожал плечами.
– Если Бенедикт заведет этот разговор, ты все узнаешь. Если нет, позабудь о том, что я тебе рассказал.
– Значит, с Дарой?
– Да.
– Хорошо, я выполню твою просьбу… Послушай, как тебе удалось бежать из Эмбера?
Я улыбнулся.
– Праздное любопытство? Или ты готовишься к худшему?
Он ухмыльнулся.
– Хотелось бы знать, на всякий случай.
– Увы, брат мой! Мир не подготовлен к этому знанию. Если б я кому сказал, то только тебе, но ты ничего не выиграешь, а мне оно может пригодиться в будущем.
– Иными словами, ты нашел способ появляться в Эмбере и исчезать из него, когда тебе вздумается.
Что ты намерен предпринять, Корвин?
– А ты как думаешь?
– Ответ, естественно, напрашивается сам собой. Не знаю, что и сказать. Я в растерянности.
– Почему?
Он указал в сторону Черной Дороги.
– Она доходит уже до подножья Колвира. Разнообразные твари используют ее для нападения на Эмбер. Мы защищаемся и всегда побеждаем, но они атакуют все чаще, все яростнее. Сейчас не время думать о троне, Корвин.
– Наоборот. Самое время о нем подумать.
– Ты говоришь о себе, а я – о благополучии Эмбера.
– Эрик справляется со своими обязанностями?
– Безусловно. Я же сказал, что мы всегда побеждаем.
– Я не о том. Он пытался выяснить причину возникновения Черной Дороги?
– Я и сам прошел по ней довольно большое расстояние.
– И?…
– Мне не удалось дойти до конца. Ты ведь знаешь, что чем дальше от Эмбера, тем непонятнее становятся отражения?
– Да.
– …А потом ты теряешь над ними контроль и постепенно сходишь с ума?
– Да.
– …За этими отражениями лежит царство хаоса. Я убежден, что дорога ведет туда, Корвин.
– Значит, мои опасения подтверждаются, – сказал я.
– Вот почему, независимо от того, склоняюсь я на твою сторону или нет, мне хочется, чтобы ты отказался от осуществления своих планов. Безопасность государства – прежде всего.
– Понятно. Будем считать, что наш разговор закончен.
– Какое решение ты принял?
– Ты ведь не знал моих планов, поэтому нет смысла говорить, что они остались неизменными. И тем не менее они остались неизменными.
– Я не уверен, что хочу пожелать тебе удачи, но счастья желаю от всей души. Я рад, что ты снова видишь. – Он крепко пожал мне руку. – А теперь пойду к Бенедикту. Я правильно тебя понял? С ним все в порядке?
– Безусловно. Я лишь оглушил его. Не забудь передать то, о чем просил.
– Не забуду.
– И отведи его в Авалон.
– Постараюсь.
– Что ж, до свидания, Жерар.
– До свидания, Корвин.
Он повернулся и пошел по дороге. Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся за поворотом, затем положил его карту в колоду, забрался на козлы и вновь поехал по дороге, ведущей в Антверпен.
8
Я стоял на вершине холма, поросшего кустарником, и смотрел на дом. Настроение у меня было скверное.
Я и сам не знал, что ожидал увидеть. Пожарище? Машину у подъезда? Счастливое семейство, отдыхающее на веранде, меблированной красным деревом? Вооруженную охрану?
Крыша дома прохудилась в нескольких местах и требовала срочного ремонта. Лужайка заросла. Странно еще, что в доме было выбито всего одно окно, да и то сзади.
Итак, на первый взгляд, дом выглядел брошенным. Я задумался.
Расстелив на земле куртку, я уселся на ее и закурил. Других домов поблизости не было.
За алмазы я получил около семисот тысяч долларов, и на заключение сделки ушло полторы недели. Из Антверпена мы переехали в Брюссель, и несколько вечеров провели в Rue de Char et Pain, где и встретились с нужным мне человеком.
Выслушав мой заказ, Артур крайне удивился. Бывший офицер ВВС, невысокий, худой, с аккуратно подстриженными усиками, он прервал меня в самом начале разговора и, поминутно качая головой, засыпал вопросами о доставке. Когда речь клиента звучала невразумительно, Артур всегда волновался. Больше всего на свете его беспокоило, что неприятности с оружием могут произойти во время или сразу после доставки. Он почему‑то считал, что это подрывает его авторитет, и обычно бывал куда услужливее других, когда речь шла о транспортировке.