– Ясно. Это нетрудно. У меня тут есть материал, только нужно его немного дополнить.
– Сведения нужны к утру.
Он присвистнул:
– Вот это да!
– Я хочу иметь их у себя в десять часов, – сказал я и положил трубку.
Часы показывали 18.25. Полистав календарик, я набрал домашний телефон Мэйшью. Трубку сняла Марта, его жена.
– Скажи, Марта, Эрни уже вернулся?
– Он только что пошел в ванную. – Она засмеялась. – Мы вас страшно давно не видели. Что, если встретимся на днях? Чем вы заняты в пятницу, может, приедете?
– Хорошо, я поговорю с Линдой. Вы ведь знаете, Марта, мужчины никогда не решают таких вопросов. Может, у нее что-то намечено?
– Наверняка намечено. – И она снова рассмеялась.
Подошел Эрни и отобрал у нее трубку:
– Привет, Стив.
– Послушай, Эрни, у меня неприятности. Мать Линды нуждается в операции. Извини, что я тебя беспокою, но не мог бы ты мне помочь? Скажи честно: дашь взаймы тысяч пятнадцать долларов?
Секунду он молчал.
– Ты хочешь сказать, что они нужны тебе для… – Он не закончил фразу, спохватившись, что Марта слушает.
– Да, нужны. Можно оформить в виде ипотеки на дом, Эрни.
Снова наступила короткая пауза.
– Что, если нам поговорить об этом завтра, Стив? Я буду ждать тебя в 9.15 в офисе.
– Хорошо, но мне хотелось бы иметь представление, можно ли на это рассчитывать?
– Завтра видно будет. Сумма, которую ты назвал, вряд ли реальна. Но ничего, все обсудим. Мне очень жаль, что матери Линды нужна операция.
– Спасибо за сочувствие.
– Значит, завтра увидимся, да?
– Конечно, до свидания, Эрни. – Я повесил трубку.
Было слышно, как машина Линды въезжает в гараж. Она даже не потрудилась окликнуть меня и сразу же поднялась наверх. Над головой я услышал стук каблучков, когда она шла в ванную. После недолгой паузы послышался шум спускаемой воды. Я сидел и ждал. Зазвонил телефон, но я не притронулся к нему, хотя аппарат стоял у меня под рукой. Я слышал, как Линда сняла трубку в нашей спальне. До меня донеслась ее болтовня. Она вышла на лестницу и крикнула:
– Стив, это Фрэнк. Он хочет поговорить с тобой.
Я взял трубку:
– Привет, Фрэнк!
– Привет. Может, приедете ко мне минут через двадцать? – произнес глубокий баритон Фрэнка Латимера. Я спрашивал себя, ворует ли его жена в универмаге. – Сэлли купила креветок, мы ждем Джека, Сюзи, Мерилл и Мейбл. Ну как, приедете?
В кабинет вошла Линда.
– Спасибо… но сегодня нет. Никак не можем. Я, кажется, простудился и пораньше хочу лечь спать.
Я выслушал его соболезнования и попрощался.
– Какая простуда?! – Линда сердито смотрела на меня. – Послушай, что за ерунду ты несешь? И к тому же у нас в доме совершенно нечего есть. Сейчас же позвони и скажи, что ты передумал и приедешь.
– Нам не повредит разок и попоститься. Садись, нам нужно серьезно поговорить.
– Если тебе не хочется, я поеду одна, – сказала она и потянулась к телефону.
Я вынул из кармана флакон духов и поставил его перед Линдой.
Глава 2
К сожалению, часто случается, что проходит время и человек словно пробуждается. Мужчина или женщина смотрит на своего партнера и понимает, что чувство, которое он питал к нему, вдруг умерло. Месяцы и годы, прожитые вместе, превращаются в горку серого пепла, а взаимная любовь, этот редкий и драгоценный дар, вдруг исчезает. Для меня этот момент прозрения наступил, когда я увидел ее с протянутой к телефонной трубке рукой.
Узнав флакон, она медленно убрала руку, а на ее лице появилось настороженное выжидательное выражение. Ее тонкие губы сжались в узкую линию, и впервые с момента нашей встречи я заметил, что она далеко не так красива, как мне казалось. Когда двое любят, между ними зарождается нечто необъяснимое. Это нечто драгоценно, но хрупко, невероятно хрупко. Когда я сидел и смотрел на Линду, это нечто драгоценное вдруг угасло. Так перегорает лампочка. Ровный приятный свет и через секунду – тьма.
Я смотрел на нее и ждал. Она держалась настороженно. Облизав губы, она взглянула на меня:
– Почему здесь мои духи?
– Сядь, Линда, ты навлекла на нас большую беду. Мы должны вместе как-нибудь из нее выпутаться.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Она уже оправилась, и голос звучал совершенно спокойно. На лице появилось выражение скуки, к которому она обычно прибегала, желая показать, что я ей надоел. – Позвони Фрэнку и скажи, что мы приедем.
– Тебе что-нибудь говорит имя Джесс Горди?
Она нахмурилась:
– Нет… Но что с тобой сегодня? Послушай, если не хочешь никуда идти сегодня, то я пойду одна. Мне…
– Горди, управляющий универмагом «Велкам», приходил сегодня, и я записал наш разговор на пленку. Я хочу, чтобы ты послушала. Сядь!
После короткого колебания она повиновалась:
– Почему ты хочешь, чтобы я это слушала?
Голос Линды все же утратил обычную самоуверенность. Она перевела взгляд на магнитофон, и я заметил, как ее руки сжались в кулачки. Я нажал на кнопку, и мы в молчании выслушали Горди, который рассказывал свою грязную историю. Когда он упомянул о фотографии, я достал ее из ящика и положил перед Линдой. Она бросила взгляд на фото, и ее лицо вдруг осунулось. В это мгновение она выглядела на пять лет старше, а когда Горди сказал: «…и ваша милая, красивая жена, мистер Менсон, пошла бы в тюрьму», она вздрогнула, словно ее хлестанули бичом. Мы прослушали все до конца.
«Вот мое предложение: дайте мне двадцать тысяч, и я отдам вам этот кусок пленки. Учитывая ваше положение, это не такие уж большие деньги… Я предложил бы вам завтра вечером явиться ко мне с наличными… Значит, завтра вечером… И, пожалуйста, с деньгами».
– Не понимаю, почему ты поднял такой шум из-за дурацкого флакончика с духами. Что ж, видимо, не остается ничего другого, как дать ему эти деньги… – Она встала. – Да, я сделала глупость, признаю, но так поступают многие. Так почему же, в конце концов, и мне нельзя? И вообще, как сказал этот тип, это не такие уж и большие деньги для человека с твоим положением.
Она направилась к двери, а меня охватила такая ярость, какой, пожалуй, я не испытывал ни разу. Я вскочил, обошел вокруг стола и схватил ее за руку в тот момент, когда она взялась за ручку двери. И залепил ей такую затрещину, что ее отбросило к стене, колени у нее подогнулись, и она сползла на пол. Яростным рывком я поставил ее на ноги и швырнул в кресло. Она упала на сиденье, едва дыша, прижав руки к пылающей щеке, и со жгучей ненавистью уставилась на меня.
– Сукин сын!
– А как тебя называть – воровкой?!
– За это я с тобой разведусь! Ты меня ударил! – закричала она вне себя. – Ты сделал мне больно, зверь! Боже, как я тебя ненавижу! Теперь никуда не смогу выйти! Что скажут люди, если увидят меня в таком виде? Подожди, это тебе дорого обойдется, уж я позабочусь! Ты еще пожалеешь!
Я молча сидел и смотрел на нее. От бессильной злости она стукнула себя по коленям. Глаз у нее начал заплывать. Она выглядела нелепо и глупо, как капризный ребенок, впавший в истерику. Потом она вдруг расплакалась. Она сползла с кресла, подбежала ко мне и уткнулась лицом в мою рубашку.
– Не позволяй им посадить меня, спаси от тюрьмы.
Я испытал мимолетное сочувствие, и только. Еще вчера ее объятия могли пробудить желание, теперь же они ничего для меня не значили.
– Линда, прошу тебя, успокойся. – Я понимал, что говорю холодно. – Ну успокойся же! Поднимись и садись сюда, нам вместе нужно поискать какой-нибудь выход.
Линда подняла красное, залитое слезами лицо и отпустила меня.
– Стив, ты меня ненавидишь, да? – Она подавила рыдания. – Обещаю, что буду хорошей, правда, если ты избавишь меня от этого. Честное слово, я буду хорошей женой, я…
– Замолчи и смотри не скажи чего-нибудь такого, о чем потом будешь жалеть. Я принесу что-нибудь выпить.
Она встала, колени ее дрожали.
– Боже! Ты словно каменный! Никогда б не подумала…
Я подошел к бару и налил нам обоим неразбавленного виски. Когда я возвращался со стаканами к письменному столу, зазвонил телефон. Я поставил стаканы и взял трубку.
– Можно попросить Линду? – спросил женский голос.
– Линда заболела. У нее простуда. А кто ее спрашивает?
– Это Люсиль. Линда простудилась, какая жалость! Я могу чем-нибудь помочь? Только скажите, я сразу же прибегу. Я могу варить чудесные супы.
Люсиль Бауер жила в конце нашей улицы в одноэтажном доме. Это была высокая некрасивая лесбиянка средних лет, которая, по-моему, проявляла нездоровый интерес к некоторым девушкам нашего района.
– Спасибо, Люсиль, мы справимся сами.
– Бедняжка Линда, я могла бы прийти утешить ее.
– Ее сейчас утешают три таблетки аспирина. Но все же спасибо.
– Ну, не стану больше задерживать. Я знаю, что у вас всегда много работы. Мне очень нравится ваш журнал, мистер Менсон.
– Спасибо, я чрезвычайно рад, а пока до свидания.
Я повесил трубку.
Стакан Линды был пуст. Она дрожала всем телом, и ее глаз совсем заплыл. Я налил ей еще на три пальца спиртного.
– Что теперь нам делать? – простонала она. – Боже, и послал же ты мне муженька! Можешь заплатить этому типу?
Я сел и закурил сигарету.
– Это шантаж, а по-твоему, мы должны поддаться на него?
– А как же иначе! – Она снова сорвалась в крик. – Ведь он засадит меня в тюрьму!
– Ты этого очень боишься? – Я посмотрел на нее. – В конце концов, доказано, что ты воровка, а вор всегда должен считаться с тем, что его могут поймать.
– Ты стараешься меня напугать, но я просто не буду тебя слушать. Ты ненавидишь меня, да! Ты с ума сходишь по этой твоей подлой секретарше! Уж я-то отлично знаю, как вы там развлекаетесь в редакции!
Я подался вперед и заглянул ей в глаза.
– Хочешь еще пощечину? Если сейчас же не замолчишь, получишь!
– Только посмей меня тронуть! Я буду кричать и позову полицию! Слышишь, только посмей!
Я был сыт по горло ею и этой историей.
– Уходи, Линда, мне нужно подумать, уходи, прошу тебя.
– Они не посмеют меня посадить в тюрьму, мне это не пережить. Какой позор! – Она снова расплакалась. – Помоги мне. Про Джин я сказала просто так. Мне страшно, и не знаю вообще, зачем я так делала… все так делают.
Это становилось невыносимым. Совершенно необходимо было побыть одному, чтобы все спокойно обдумать. Я встал и вышел из комнаты.
– Стив, не оставляй меня одну!
Ее отчаянный крик заставил меня только ускорить шаги. Я выбежал из дому, сел в машину и поехал в город. И мне казалось, я умчался бы на край света, лишь бы уйти от этой жизни. Когда я въезжал на стоянку возле редакции, часы на башне пробили семь. Пришлось звонить ночному вахтеру Джо Смоллу, чтобы он впустил меня.
– Это вы так поздно собираетесь работать, мистер Менсон?
– Да.
Редакция была моим единственным убежищем. Здесь я мог спокойно посидеть, подумать и отыскать какой-нибудь выход. Я поднялся на лифте, вошел в свой коридор и открыл дверь в рабочий кабинет. Войдя, я сразу же услышал в соседней комнате стук пишущей машинки Джин. Меня удивило, что она до сих пор работает, хотя знал по опыту, что никто не уходит из редакции, пока не закончит работу. Я научился ценить Джин и хорошо понимал, что без нее наш журнал не добился бы такого успеха. Я включил у себя свет, подошел к двери и открыл ее. Девушка сидела за машинкой, и ее пальцы быстро порхали по клавишам. Она подняла голову, ее глаза расширились от испуга. Она перестала печатать.
– Почему вы вернулись, Стив?
– Мне надо кое-что обдумать без помех.
– Уолли оставил мне уйму работы, но я почти уже все закончила.
Я смотрел на нее и впервые видел в ней женщину, а не только способную секретаршу. Смотреть на Джин было удовольствием. Высокая, темноволосая, с серьезными умными глазами, и сейчас я впервые заметил, что у нее красивые руки и плечи. Шелковистые волосы мягкими волнами спускались на плечи.
– Что случилось, вы так плохо выглядите?!
Неожиданно я решил, что могу ей довериться. Я вошел в комнату, закрыл дверь и поставил кресло возле стола.
– Линда только что сказала, что мы, то есть вы и я, развлекаемся в редакции.
– Почему она так сказала? – спросила она очень тихо.
– Наверное, потому, что мы поругались. Она искала аргумент, способный задеть меня.
– Очень жаль, но чем я могу помочь?
Я поднял голову. Она тревожно посмотрела на меня, и я понял, что она действительно хочет мне помочь.
– Все не так просто, Джин. Я попал в скверную историю. Объяснить все сейчас не могу, так как дело касается не только меня. Слушайте, Уолли подождет, бросайте все дела и идите домой. Мне нужно спокойно подумать, а стук машинки меня отвлекает. Вы сделаете это для меня?
– Вы уже ужинали?
– Господи! Да я и думать о еде не могу. Мне нужно только кое о чем поразмыслить.
Она встала:
– Тогда поедем поужинаем, я проголодалась. Потом вы можете вернуться и думать сколько угодно.
Я должен был признать, что это разумное предложение. Мои нервы так разыгрались, что я все равно не мог четко мыслить. Надо немного успокоиться. Впервые с того момента, как я женился, я поведу ужинать не Линду, а другую женщину.
– Вы умница… хорошо, поедем, но куда?
– К Луиджи. – Она погасила настольную лампу. – Вы подождете меня несколько минут?
Я вернулся к себе в кабинет и в ожидании закурил сигарету. В голове было пусто. Я радовался, что не останусь в одиночестве, а о Линде с заплывшим глазом старался не думать. Вошла Джин, надевая на ходу легкий плащ:
– Пошли, возьмем мою машину.
Она усадила меня в «порше», который получила от Чендлера в качестве поощрительного подарка, когда переходила от него ко мне.
Движение на улицах было оживленным, и припарковать машину оказалось целой проблемой. Я понял, какое бремя сняла с меня Джин, избавив от необходимости крутиться на моем большом «мерседесе».
В течение нескольких минут мы нашли место для стоянки и прошли в маленький ресторанчик Луиджи. Я никогда не был в этом заведении. Не знаю почему, но Джин, судя по всему, была здесь частым гостем.
В этот час посетителей было немного, всего три парочки, все незнакомые мне люди. Пухлый Луиджи поцеловал Джин кончики пальцев, поклонился и провел к столику в конце зала.
– Можно заказывать? – спросила Джин, когда мы уселись.
– Мне совсем не хочется есть.
Я чувствовал себя таким разбитым, что при мысли о еде меня замутило. Луиджи стоял возле нас, как статуя. Его черные глазки походили на маслины.
– Мы возьмем устриц, Луиджи, больших устриц и «шабли».
Она сделала правильный выбор. Устрицы, пожалуй, были единственным, что я мог проглотить.
Луиджи с достоинством отошел.
– Это из-за Горди, правда? – Она смотрела мне прямо в глаза.
Ее слова застали меня врасплох, секунду я колебался, потом кивнул.
– Вас шантажируют?
– Как вы догадались?
– Это было нетрудно. Уолли проводил кое-какое расследование, и я перепечатывала его заметки. Когда Горди прошел к вам, я сразу все поняла.
– Уолли что-то расследовал, он знает про Линду?
Я перепугался.
– Нет. Если бы он что-то узнал, первым делом пришел бы к главному редактору, так как восхищается вами. Как раз на этот день у него было записано несколько фамилий, и он продолжает поиски. Он узнал главным образом о прислуге, и, кстати, ваша Сисси тоже фигурирует в этом списке.
Я достал из кармана платок и вытер вспотевшие ладони.
– Вы не запомнили какие-либо имена? Я имею в виду не прислугу.
– Сэлли Латимер, Мейбл Криден, Люсиль Бауер.
Принесли устрицы, уложенные на блюде с колотым льдом. Налили «шабли». Сияющий Луиджи распорядился, чтобы нас хорошо обслужили, а потом вместе с официантом удалился.
– Как Уолли разузнал обо всем и где он взял имена?
– Не знаю. Я только перепечатала его рукописи и заметки. Там были и другие имена, но я их не помню.