— Конечно, правда! — с непогрешимой честностью в глазах возмутилась мама. — Он выполнил задание, но был убит из-за контрабанды. Его контора решила дело потихоньку прикрыть и наградить отца посмертно.
Я вздохнула и прилегла к ней. Мама укрыла меня одеялом.
— Наркотики? — спросила я, зевая.
— Что? — вздрогнула она.
— Контрабанда наркотиков?
— Ничего подобного. Он выкопал в тропиках Юго-Восточной Азии какую-то лиану… Нет, подожди, не лиану, а орхидею. Редкую орхидею, внесенную в Красную книгу. И пытался вывезти ее в Англию. Его убили в гостинице аэропорта и украли колбу с цветком. Больше ничего не пропало, представляешь, все шпионские микропленки на месте, а человек погиб из-за цветка. Говорят, это был последний экземпляр, больше такого никто не встречал.
— Красиво, — киваю я. — Я что-то подобное читала. Покупаешь женские романы?
— Могу точно сказать! — взволновалась Мамавера. — Ее название переводилось как «красная вагина».
— Мама!..
— Это правда. Можешь посмотреть в справочнике.
Мне стало зябко. Не то чтобы моя Примавэра никогда не сочиняла, но она никогда раньше не ссылалась на достоверные факты. Факту существования орхидеи с таким названием, конечно, легко найти подтверждение, я нисколько не сомневаюсь. Просто раньше, когда Примавэра использовала… скажем так, некоторые условности и приближения к реальности, она любой ценой избегала фактов. «Не помню, забыла, это сложно подтвердить» и тому подобное.
Я задумалась.
— Он что, на своих шпионских заданиях искал редкие виды орхидей и потом нелегально их вывозил?
— Понятия не имею. Мне намекнули в его ведомстве, что он имел пристрастие к подобного рода времяпрепровождению. Он… как бы это объяснить, любил пускать пыль в глаза. Особенно женщинам.
— Тебе дарил?
— Никогда. Орхидея — это почти животное. Некоторые виды питаются насекомыми. Ты знаешь, как я отношусь к животным в доме. А вот тебе собирался ее подарить.
— Не думаю, что в три года я могла попросить в подарок орхидею «красная вагина», — осторожно заметила я.
— И тем не менее именно ты попросила, чтобы папа привез тебе аленький цветочек. Мы с тобой как раз читали тогда эту книжку. Папа спросил, что тебе привезти из командировки.
Я задержала дыхание.
— Эта орхидея… она что — алая?
— Не совсем. Концы трех ее вывернутых лепестков розовые, а внутренность темно-красная. Пестик укороченный и толстый как раз в верхней части цветка, похож на…
— Не надо, — перебила я. — Меня тошнит от всего этого.
— Странно для шестнадцатилетней девочки, — заметила Мамавера. — Не далее как позавчера я обнаружила в твоей комнате журнал…
— Сейчас приду, — я вскакиваю и несусь в ванную.
Подумать только — меня натурально вырвало! По-моему… ну да, первый раз в жизни. Если, конечно, не считать, что первые три года существования я не помню.
— Что ты пила ночью? — спросила мама, когда я вернулась.
— Сок. Знаешь, что такое «аленький цветочек»?
Мама задумалась, потом кивнула:
— Теперь я представляю его только орхидеей. А ты?
— Это мак.
— Мак? — мама удивилась так сильно, что растянула рот в улыбке. Она всегда при сильном удивлении так делает.
Я вдруг подумала, что тоже иногда замечаю за собой странное подергивание лица при сильном удивлении или волнении. Сейчас, например, кусаю нижнюю губу. Волнуюсь из-за странной тошноты? Поверила в легенду о смерти отца? Киваю удивленной маме:
— Да, тот самый мак, из которого изготавливают наркотики. В сказке мужик стащил для своей дочери редкий цветок с плантации. Естественно, владелец плантации за такое потребовал себе дочку мужика или его жизнь. С наркомафией, как ты знаешь, дела плохи.
Дочка решила пожертвовать собой ради отца, отправилась на плантацию и уже через несколько минут пребывания там увидела сады райские и чудище безобразное, еще скатерть-самобранку и все такое. Музыка ниоткуда, эйфория… Я пойду спать.
— Подожди, Лилит. Ты меня разбудила, чтобы спросить об отце?
Она редко меня так называет. Полным именем.
— Нет, конечно. Нужен он мне! Хотела попросить не будить меня с утра. Давай завтра ради разнообразия обойдемся без твоего показательного шоу с моим вытаскиванием из кровати, совместным походом в ванную, подгоревшими гренками и все такое. Расслабься. Ты нормальная мама.
— Неужели? — взвилась Примавэра.
— Ладно. Ты больше, чем нормальная. Не пьешь запойно и мужиков не водишь домой. — Заметив, что небольшой столбняк от моего последнего заявления грозит вылиться в истерику с упреками и обидами, я поспешно перешла к деловой части заявления: — В школу пойду к третьему уроку на контрольную по химии. Встану сама, так что спокойно поспи.
И осторожно прикрыла за собой дверь.
* * *
А что? Нормально встала. Под звуки тамтамов. Африканские племена так передают свои сообщения на дальние расстояния. Будильник я себе ставлю на компьютере. В доме нет нормальных часов. Вообще. Старые настенные с загробным боем — не в счет. Я их редко завожу. Так что при необходимости двое бодрых и в меру высохших африканцев бьют мне в тамтамы с экрана ноутбука и еще скалятся породистыми зубами — вставай, Текила!
Я выпила крепкий чай, съела пару ломтиков сыра и три сухофрукта. Финики это были. Вполне прилично оделась, залезла на антресоли в коридоре и из своей секретной коробки из-под обуви достала парик. Минут пять цепляла его на голову. Получилось совсем неплохо. Как будто я остригла до плеч свои желтые волосы и выровняла их легкую волнистость. Стильно и скромненько — то, что нужно для химички.
Опоздала минуты на две. Как раз успела открыть дверь химичке у кабинета.
— Лилит у нас сегодня с челкой! — заявила с порога учительница. — И с новой стрижкой. А некоторые перед ответственной контрольной боятся даже голову помыть. Лилит сядет сегодня на первую парту и, учитывая ее отвращение к моему предмету, отдаст свой мобильный.
Я с облегчением выдохнула: сегодня варианты контрольной были написаны на доске, а не индивидуально для каждого на листках. Мое постоянное место на последней парте меня бы здорово подвело. А попроситься в такой ситуации самой сесть поближе к доске значило вызвать сильнейшее подозрение и неусыпный контроль.
Под сочувственный гул одноклассников я села за пустую парту и сидела, сидела, сидела с вытянутой рукой, пока химичка, хмыкнув, не подошла и не забрала из этой руки мобильник. Класс потихоньку затих. Я посмотрела на доску с заданием. Глубоко вздохнула и выпрямилась, расправив плечи. На всякий случай еще поправила пуговку на блузке.
— Вижу, — сказал мне в ухо Байрон. — Срисовал. Готовь ручку.
Я подвинула к себе листок бумаги и посмотрела на задумчиво уставившуюся на меня химичку. Конечно, ей не давал покоя «феномен Лилит», которая пишет контрольные и сдает письменные тесты на «отлично», а при устном опросе больше тройки с минусом не имеет. Я подкинула ей идею на тему боязни личного общения с преподавателем и нарвалась на регулярные насмешки по этому поводу. Придется сегодня для убедительности сделать несколько ошибок и не успеть все решить, а то в следующий раз чего доброго она меня обыщет.
— А что у нас в пакете? — химичка подошла ко мне и подняла с пола пакет. Ни секунды не сомневаясь, полезла в него и достала кожаную куртку. Встряхнула.
— Это моя! — встала Мерилин. — Я давала куртку Текиле на вчерашний вечер.
— Твоя — значит, и валяться должна у твоей парты, — злорадно посмотрела на меня химичка.