– Собираешься провести лето в Хазарде?
– Да, мэм. Если найду какую-нибудь работу.
Слабая улыбка трогает губы женщины, и теперь мне понятно, откуда у Нетти ее усмешка.
– Ищешь работу, – произносит она и умолкает.
– Да, мэм.
– Ну что ж, ты довольно вежлив, в этом я могу не сомневаться.
Нетти нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Ей хочется поскорее покончить с разговорами и отправиться в лес. Но ее мать еще не закончила. Она изучает меня долгим испытующим взглядом. Я изо всех сил стараюсь произвести благоприятное впечатление.
– Так, значит, благодаря тебе она стала больше заниматься в школе, – говорит Эдна Бин.
– Не могу сказать, мэм. Мы лишь немного поговорили о том, что учение – это не так уж и плохо.
Она наклоняет голову набок, совсем как это делают вороны.
– Ты считаешь, что ученость сможет кого-то прокормить?
– Это зависит от того, насколько ты голоден, мэм.
Улыбка на ее лице становится отчетливее и еще больше напоминает Нетти.
– Ты нам подходишь, – говорит она. – Вот что я тебе скажу, Джек. Оставайся, будешь есть вместе с нами и спать в амбаре, если захочешь. За это ты будешь помогать по хозяйству.
– Да, мэм.
– И водить компанию с моей Нетти. Мне кажется, ты хорошо на нее влияешь, учитывая, что она отлично закончила учебный год.
– Вы можете ею гордиться, – замечаю я.
– Ей не нужно получать отличные оценки, чтобы заслужить мое одобрение, – говорит Эдна. – Но я считаю, что только ученье поможет ей отсюда вырваться и пойти своей дорогой.
Но она вовсе не хочет покидать долину, горы. Впрочем, это мнение я оставил при себе. Эдна заблуждается, как и очень многие родители. Она хочет быть уверена, что ребенок не повторит ее прошлых ошибок, однако вряд ли стоит беспокоиться по этому поводу. Любые ошибки, которые сделает Нетти, будут ее собственными ошибками и принесут ей какой-то опыт.
– И еще одно, Джек, – добавляет Эдна.
– Да, мэм?
– Называй меня Эдной. Когда я слышу «мэм», мне хочется оглянуться на свою мать, а она умерла семь лет назад, упокой Господь ее душу. Это сбивает меня с толку. Прибереги свое уважение для тех, кто его заслужит.
– Мне кажется, вы его уже заслужили, – говорю я.
– Не подлизывайся, – говорит она, но при этом улыбается.
По субботам в старом коровнике жители собирались на танцы, и там можно было застать почти всех, хотя место сбора и находилось высоко на горе, как будто коровам был важен окружающий их пейзаж. Под крышей пели и танцевали, вдоль одной из стен стоял длинный стол с пирогами, лепешками, пирожными, чаем, кофе и воздушной кукурузой. На потемневшем от старости деревянном полу кружились все без различия – и молодые, и старые. Снаружи выпивали, а иногда дрались, но без злости, влюбленные парочки уединялись за сараями или на сеновалах.
В ту ночь, когда Нетти затащила меня в этот коровник, было полнолуние, звезды сияли высоко и ярко, и воздух дышал осенней свежестью, хотя стоял конец июня. Если присмотреться повнимательнее, на небе можно было отыскать и Марс, и Венеру. Иногда ночное небо прорезал след метеорита, врезавшегося в воздух и сгоравшего высоко над землей. Говорят, при виде падающей звезды надо загадывать желание. Я этого не сделал, и может быть, напрасно.
Когда мы пришли, музыка уже звучала в полную силу – был нанят заезжий оркестр, как сказала мне Эдна. Две скрипки, пятиструнное банджо, ударник и гитара.
Люди танцевали, толпились у стола с закусками, смеялись и сплетничали, тайком выпивали или целовались. Совершенно неожиданно я увидел Рэя – он флиртовал с хорошенькой молодой девушкой в противоположном углу амбара, но, вероятно, я зря удивился. Он постоянно вертится поблизости. Потом я заметил, как смотрит на него Эдна, и без всяких слов понял, кто дал жизнь ее дочке-лисичке.
Рэй даже не взглянул в нашу сторону, и я решил, что это жестоко с его стороны. Но тут Эдна совершенно преобразилась – на лице появилась улыбка, щеки вспыхнули румянцем. Они делали вид, что не знакомы друг с другом.
– Пойдем, я хочу с тобой потанцевать, – говорит Нетти и дергает меня за рукав, как только оркестр закончил одну мелодию и начал другую.
– Я не умею танцевать, – качаю я головой.
– Я уверена, у тебя получится, – настаивает она и не выпускает мою руку.
– Нет, я же говорю, что не умею.
Я отдергиваю руку и тут же жалею об этом. Надо было выйти с ней на деревянный настил амбара и выставить себя полным идиотом, потому что в ее глазах вспыхнула такая острая боль, что мне не хотелось бы снова ее увидеть. Боль вонзается в мое сердце, быстро и глубоко приникает в самую глубину души. Нетти мгновенно прячет ее, как до этого поступила ее мать, и ее щеки окрашивает тот же румянец, а улыбка становится преувеличенно беззаботной, но я уже никогда не забуду о той боли. А потом становится слишком поздно, подходит какой-то симпатичный юноша с прилизанными темными волосами и многообещающей улыбкой. В следующее мгновение они уже танцуют, а я остаюсь рядом с Эдной и наблюдаю, как они отдаляются от нас.
– Это Рэндалл Миллер, – говорит Эдна. – Он хорошо держится, не находишь?
По-моему, не так хорошо, как Рэй, но я уже усвоил урок и предпочитаю не раскрывать рта.
– Семьи Бин и Миллер издавна находятся в родстве, – продолжает Эдна. – Мой муж тоже был Миллером, насколько я помню, он приходился дальним родственником отцу Рэндалла.
– Я понимаю.
– Может быть, и Нетти суждено выйти замуж за Миллера, если только она не сбежит из этих гор.
– Нетти сама должна решать, что ей лучше, – отвечаю я и поворачиваюсь к Эдне.
Она вздыхает. Глазами Эдна отыскивает Рэя в противоположном углу амбара, и становится ясно, что он все же уговорил свою молоденькую подружку пойти прогуляться. Мы оба провожаем их взглядами до самой двери. Фигура молодой женщины, опирающейся на руку своего кавалера-лиса, великолепна – у меня даже перехватывает дыхание.
– Ты потеряешь Нетти, если будешь себя так вести, – говорит Эдна.
– Она никогда не была моей.
– Похоже, ты не так сообразителен, как я подумала при первой встрече.
– Не хотите же вы, чтобы ваша дочь сбежала с никчемным молодым бродягой, – говорю я.
– Нет, конечно не хочу, – отвечает Эдна. – А ты и в самом деле такой, Джек?
– Я и сам не знаю, какой я.
Эдна еще мгновение смотрит на закрывшуюся за Рэем дверь, потом поворачивается ко мне.
– Может, и так, – соглашается она. – Но ты знаешь, кем ты хочешь стать?
– И этого я тоже не знаю, – солгал я тогда.
После этого мы больше не разговариваем, только наблюдаем, как Нетти и Рэндалл весь вечер танцуют вместе. Еще до окончания танцев я решаю уйти, крылья галки поднимают меня над амбаром и несут к тому лугу в долине, где мы впервые встретились с девочкой-лисичкой. Ночь прекрасна в своей красоте, но я не замечаю ее прелести. Я вообще почти ничего не вижу.
На следующее утро Нетти отыскивает меня спящим в густой траве.
– Ты должен был попробовать, – говорит она и усаживается рядом. – Я имею в виду танцы. Это очень забавно.
– Я получил представление, – отвечаю я.
Нетти держит в руках кожаный ранец, в котором хранятся ее карандаши, альбом и коробка с красками, привезенная мной этим летом. Все свое имущество она обычно носит с собой. Нетти достает из ранца яблоко и предлагает мне, но я отрицательно качаю головой. Тогда девушка сама откусывает кусок и начинает неторопливо жевать, словно движение челюстей помогает ей думать.
– Наверно, я не слишком тебе нравлюсь, – наконец произносит она.