И посреди луга высился, вполне гармонично в него вписываясь, дворец серо-красного камня, крышеванный черной черепицей и обильно увитый какими-то вьющимися растениями. Впрочем, дворец - было не совсем то слово. Для дворца это здание было все же простовато, но замком его назвать тоже язык не поворачивался. Такие замки лепят из глины ремесленники в квартале Добрых Людей в Джубане, чтобы продавать их богатым родителям для своих чад да заезжим купцам на память. И уж никак это не походило на замок могущественного черного мага. Скорее, наоборот - можно было легко представить живущего в этом уютном строении эдакого добродушного рассеянного старикана с окладистой белой бородой, разумеется, Светлого, доброго и миролюбивого. Но чтобы 'своим домиком' этот замок называл самый темный из существующих ныне магов? Неладно что-то в этом мире. Может, он его отобрал у какого-нибудь Белого? Угу, приковав бывшего хозяина в подземелье к стене камеры воот-такенными цепями. Я хмыкнул и бросился догонять Урсая, сразу по пояс окунувшись в зеленое море горного луга. Опьяняющий аромат цветов и трав стал еще сильнее, но на границе гор и луга он был хоть и слабее, но определенно приятнее, тут он был уж больно навязчив. Все же - все хорошо в меру.
При близком рассмотрении замок оказался не столь симпатичен, как издалека - каменная кладка стен из плохо обработанного гранита местами потрескалась, местами осыпалась. Оконные проемы зияли, как пустые глазницы трупа, унылым запустением веяло через покосившиеся и висящие на единственной уцелевшей петеле, ворота. Но, пришедшего в благодушное настроение, Урсая эти мелочи не смущали. Сказав что-то непонятное веселым голосом, он подошел к воротам и хорошенько пнул створку. Ворота немедленно, с жутким грохотом, рухнули внутрь, открыв взгляду внутренний двор замка.
- Хо, хо, - сказал Урсай, - так я и думал.
Видя, что учитель находится в хорошем настроении, я осмелился задать вопрос:
- Учитель... а кто здесь жил?
Урсай коротко глянул на меня, и я сразу пожалел о своей смелости.
- Никто, - сказал он тоном, подразумевающим, что я обязан был сам об этом догадаться, - я сам его построил. Или ты полагал, что я способен только разрушать?
Я замер, но Урсай не стал развивать мысль и прошагал под арку, с которой еще сыпалась каменная пыль. Облегченно вздохнув, я поспешил следом. Со словами 'Жди здесь', Урсай распахнул какую-то дверь и скрылся внутри замка. Дверь постояла приоткрытой, словно раздумывая, потом последовала примеру ворот и тоже рухнула плашмя, подняв клубы пыли. Я усмехнулся. Запустил, однако, темный свой домик, запустил. Небось, все цветки в горшках позавяли... интересно, у него не было домашних животных, которых надо регулярно кормить? Я огляделся. Все, как положено: дворик, выложенный брусчаткой, колодец, небольшой загончик, пузатые бочки, сложенные в несколько рядов - вконец рассохшиеся. Но чего-то не хватало... я огляделся еще раз и вдруг понял - конюшни. Да что конюшни - даже коновязи, и той не было. И это наводило на некоторые выводы... неужели добраться сюда можно так, как добирались мы?
Тут у меня за спиной послышались шорохи и скрипы. Вздрогнув, я отскочил и обернулся, но за спиной оказалась всего лишь очередная дверь. Видимо, Урсай прошел к ней внутри здания и теперь пытался выйти через нее. Правда, с моей стороны на дверь были сложены какие-то железные прутья непонятного назначения и она, в ответ на все усилия хозяина, только легонько дергалась. Я прикинул траекторию, по которой сейчас начнут разлетаться все эти железки, и поспешил в укрытие. Но железки не полетели. Дверь перестала дергаться, и из-за нее донесся раздраженный возглас:
- Чего стоишь, болван? Убери, чего там мешает!
Я пожал плечами и бросился исполнять повеление. Чего это он? Боится попортить интерьер своего дворика? Так его уже сильнее не испортишь, по-моему.
Пачкаясь в ржавчине и гремя прутьями, я расчистил выход. Дверь немедленно распахнулась, чуть не сметя меня с порога, и Урсай выскочил наружу. При виде своего учителя я с трудом сдержал улыбку: весь засыпан пылью, паутиной и всяческим мусором, из волос торчат щепки, но глаза горят, а борода воинственно топорщится: ни дать, ни взять, рассерженный дварг, на кладовую которого напала саранча. Урсай обжег меня грозным взглядом, рявкнул:
- Не стой столбом, бестолочь! - И добавил поспокойнее, - пойдем, покажу, где жить будешь. Развернулся и скрылся обратно в темноте. Я осторожно последовал за ним, надеясь, что обо все, обо что можно споткнуться, мой любимый учитель уже споткнулся и убрал препятствия с дороги. Надежда оказалась тщетной, и, только сковырнув из стены здоровенный булыжник, разумеется, аккурат себе на ногу, я вспомнил, что этот гад отлично видит в темноте. Шипя, хромая и спотыкаясь, я поднимался по круговой лестнице, от всей души надеясь, что какая-нибудь ступенька не выдержит веса идущего впереди Урсая. Я даже был согласен с тем, что, полетев вниз, он по дороге неминуемо сшибет и меня.
Ненавижу лестницы, по моим ощущениям, мы поднялись примерно до нижней границы облачности, когда я очередной раз споткнулся и со всего маху ткнулся носом в спину учителя.
- Мало того, что слепой, еще и безногий. Послал же Синистра ученичка, - проворчал Урсай, одаривая меня мощным подзатыльником, - пришли, это здесь.
И распахнул невидимую дверь. В темноте нарисовался прямоугольник смутного серого света.
- Заходи, - пробурчал Урсай, - окна почистишь, станет посветлее.
Я, не дожидаясь очередного подзатыльника, перешагнул порог, и, напрягая зрение, сделал пару шагов внутрь комнаты.
- Да и вообще, приберись тут пока, - сообщил Урсай, отправляясь в обратный путь.
Я определил местонахождение окон, подошел к ближайшему, и, после непродолжительной борьбы со щеколдой, открыл его, впустив в комнату свет солнечного дня. Рама немедленно отвалилась от проема и осталась у меня в руках. Помянув Шихара, я прислонил раму к стене, проморгавшись, выглянул в окно и мысленно взвыл: ощущения меня не обманули. Возможно, я находился и не у самых облаков, но что максимально близко к ним - это уж точно: комнатка находилась в донжоне самой высокой башни замка. Вообще-то, вид из окна открывался самый что ни на есть наипрекраснейший, но меня он не радовал ничуть.
Шр-ра... мы на жопе! Я буду жить на этой крыше мира? Интересно, сколько раз в день мне придется пробегать эту лестницу? Предчувствие мрачно и охотно говорило мне, что - много. Горестно вздохнув, я отвернулся от окна, осмотрел выделенные мне покои, и вздохнул еще горестнее. М-да. Что там Урсай говорил насчет предыдущего обитателя замка? Видимо, этот Никто был редкостным неряхой, потому что намусорить он умудрился так, как и рота гарвианских наемников за тот же срок не смогла бы. Я вздохнул горестнее, чем оба предыдущих раза вместе взятых, и отправился вниз - за чем-нибудь, похожим на веник, за тряпкой и за водой.
Разумеется, одного похода вниз не хватило. За три спуска и подъема я раз пять чуть не свернул себе шею, раз десять - чуть не сломал ногу и раз сто просто споткнулся, но зато выучил расположение всех крупных препятствий, да и подъем казался хоть и не менее неприятным, но уже почти привычным. У меня даже забрезжила надежда, что дней через... нет, скажем, через пару месяцев, я буду пробегать эту лестницу, не замечая. Хоть какая-то польза.